У меня екает сердце. В темноте я не вижу Андрея, но даже в голосе чувствую страшную тоску, смешанную со смирением. Мне сложно понять его чувства, я всегда была любимым ребенком. Да, сироткой, но ба давала мне любви за всю семью сразу. Каково это, вдруг оказаться везде лишним, я не имею ни малейшего понятия. И оттого Андрея еще жальче. – Мария Январовна любит тебя. – Любит. Но любить не равно взять на попечение. Она жила себе без забот, приглядывала за кофейней, наслаждалась законной пенсией. И тут появился я. Да, в деньгах нужды нет, я ее не объедаю. Но тетя Маша не может мне позволить жить отдельно, а в ее квартире я ее явно стесняю и напрягаю. – Ты поедешь к отцу? Я почему-то этого боюсь. Стыдно признаться, но мысль, что Лукин вот так возьмет и уедет, пугает до дрожи. Он уедет, а мне останутся осиротевшая «Магия кофе» и обиженная Рита, обвиняющая меня во всех грехах. – Постараюсь дотянуть до совершеннолетия. Потом сниму квартиру. Доучусь и поеду поступать. Единственный нормальный вариант. – Хочешь, я спрошу ба, можно ли тебе пожить у нас? – Она со мной уже провела воспитательную беседу. Придется вернуться к тете Маше, иначе у нее будут проблемы с опекой. Но спасибо за предложение. Буду помнить твою доброту вечно. Я несильно тыкаю его в бок. Понятия не имею, что говорить в таких случаях. Все серьезные разговоры в моей жизни происходили с бабушкой и в основном касались каких-то абстрактных вещей. Нехватки денег, вреда наркотиков, важности оценок. Если вдуматься, бабушка никогда не показывала слабость. Не жаловалась на здоровье, на тяжелую жизнь, не переживала из-за денег и никоим образом не давала понять, что я для нее обуза. У меня было самое обычное счастливое детство. – Все будет хорошо, – вздыхаю я. – Скоро школа закончится. Можно будет уехать. – Хочешь отсюда уехать? – Наверное. Надо же как-то учиться. – А кофейня? – Она же не моя. Я там – временный сотрудник. Которого легко уволить одним движением. Нужно искать что-то свое. – А что? – Пока не знаю. В одеяле тепло и уютно. Я прислоняюсь к плечу Андрея, лишь на секунду закрыв глаза, и понимаю, что проваливаюсь в сон. Попытка подняться и уйти в комнату не увенчивается успехом. Не помню, как мы делим одеяло и матрас, помню только, что получается это интуитивно быстро и удобно. Ну а наутро нас находит бабушка. – Да-а-а… Пусти козла в огород. – Я ничего не делал! – Ба, – я морщусь, – не ругай его. Это я пришла пытать, почему Андрей у нас остался. И уснула. – Да, я так и подумала, – мрачно отвечает бабушка. – Будь добра, Альбина, поднимись и иди досыпать в свою комнату. Андрей, ты можешь подремать на диване в зале, пока я делаю завтрак. Твоя тетя уже звонила, просит тебя подойти для разговора. – У нас школа, – зеваю я. – Нет у вас школы, на улице минус тридцать. Актировка. – Ура-а-а! – сонно, но радостно кричу я. Потом все же заставляю себя подняться и плетусь в ванную. – Ба, а где мои сапоги, которые похожи на валенки? – Зачем тебе? Куда собралась? – На работу. У Игоря зачетная неделя, просил подменять его по возможности. К тому же у нас скоро концерт, мне надо подготовиться. – Какой еще концерт? – совершенно искренне и удивленно интересуется Лукин. Впрочем, быстро забывает, направляясь в гостиную досматривать сны. Одевшись, я напоминаю себе пингвина, замотанного в шарф. Под шубой лонгслив и свитер поверх, на ногах теплые сапоги из валяной овечьей шерсти, горло крепко замотано шарфом. Розовая шуба смотрится несуразно, и я рада, что Лукин дрыхнет и не видит меня в таком наряде. Немного стыдно за то, что уснула рядом с ним на матрасе. И что бабушка это увидела. Теперь ее невозможно будет убедить, что между нами ничего нет! Вскоре мысли о прошедшей ночи сменяются тревогами о грядущем. Едва выйдя из ванной, я написала менеджеру группы, якобы просто уточнить требования артистов (вдруг им нужно подать особые эклеры или минеральную воду?). Но на самом деле я втайне боюсь увидеть «извините, но вы ошиблись, к нам никто не обращался по поводу концерта». Мой бюджет на рекламу иссяк. Денег больше нет, и даже если я вложу свои, отбить уже не успею. До Нового года меньше недели, концерт – мой единственный шанс вырваться вперед. Когда я выхожу из подъезда в зимнюю сказку, окруженную застывшими во льду деревьями, в кармане вибрирует телефон. «Альбина, здравствуйте. Особых требований нет, нужно, чтобы была чистая питьевая вода, лимонно-имбирный чай и что-то перекусить (без болгарского перца). Все остальное решим на месте». Я выдыхаю. Концерту быть. В «Магии кофе» выступит один из моих любимых дуэтов, и все негативные отзывы от Мег останутся в прошлом. – Кто же ты, чудо? – спрашиваю я, в очередной раз перечитывая переписку с тыквенно-пряным парнем. Потом, повинуясь внезапному порыву, я смотрю наверх, выискивая взглядом свои окна. На секунду мне кажется, будто у окна виднеется силуэт. И на всякий случай я машу ему рукой. Глава 11. Перечно-пряный капучино Весть о концерте «Золушки и Крыса» разносится по городу мгновенно. У меня несколько сотен репостов афиши из канала, бурные обсуждения во всех городских пабликах и ажиотаж в школе. Взрослые не очень интересуются современными группами, а вот молодежь в экстазе: звезды тик-тока у нас, в затрапезной кофейне с экстремально низким рейтингом. Есть что обсудить. Все столики забронировали буквально в первые минуты после объявления. Кир усиленно советовал не делать свободный вход, а продавать билеты, но я, подумав, идею отвергла. – Не мы оплатили выступление. Неправильно будет взять и продать результат чужого труда. Чужих переговоров. А главное – денежных вложений. Думаю, наш аноним не для этого оплатил группу. – Ага, а для чего? – Помочь справиться с хейтом. Чтобы перебить отзыв Мег, нам нужно что-то громкое. «Золушка и Крыс» – очень громко! Гости будут приходить, заказывать напитки, покупать десерты. Я еще взяла на реализацию немного товаров у самых популярных мастериц с маркета, так что можно будет купить блокнот и взять автограф, например. Должно быть выгоднее, чем продавать билеты. Кир явно имел на этот счет другое мнение, но благоразумно промолчал. И вот в день Х мы с самого утра в кофейне. Освобождаем место для музыкантов, расставляем штативы для трансляции (это просто невозможно не запостить!), проверяем все расходники и выкладываем на разморозку десерты. Я так волнуюсь, словно от успешности концерта зависит моя жизнь. Клиенты все звонят и звонят, в успешности сомневаться не приходиться, но я почему-то не перестаю нервничать. Третий трек. Мне нужно дождаться третий трек и поставить для парня его капучино. – Третий трек, третий трек, – бормочу я себе под нос, нарезая круги по залу. – Может, елку уберем? – задумчиво спрашивает Кир. – Зачем? – Место освободится. Вдруг танцевать пойдут? – Без елки не то. – Я с гордостью смотрю на самый популярный декор в кофейне. Если у нас кто-то изъявляет желание сфотографироваться, то делают они это возле елки. «Магия кофе» преображается. Столики выстраиваются перед импровизированной сценой, освобождая пространство у входа и стойки. Как же здесь не хватает ремонта! Если поставить небольшой подиум, можно визуально разграничить пространство. В обычное время поставить туда столик со свечами для романтических свиданий, а вечерами в выходные проводить поэтические вечера, концерты, конкурсы. Или даже организовать книжный клуб. Почему у пенсионеров есть, а у молодежи ни одного? Книги и кофе – очень круто. А еще у меня есть секрет. Я никому о нем не рассказываю, но жутко волнуюсь. Даже сильнее, чем по поводу концерта. – Может, вам договориться с мэрией и поставить летом столики на улице? – спрашивает Кир. – Идея отличная, но это точно не ко мне. Всеми документами занимается Мария Январовна, да и летом я уже вряд ли смогу работать. Надеюсь все же куда-нибудь поступить. Ты, кстати, определился? – Ну, – Кир пожимает плечами, – если случится чудо, и я-таки закончу школу, то думаю про колледж. – А почему не ушел после девятого класса? – Мама сказала: закончи одиннадцать – и делай, что хочешь. Я, правда, вообще ничего не хочу, мне нравится спорт. Думаю, пойду в физкультурный, попробую выучиться на тренера. Им физика ни к чему. Я фыркаю, вспоминая давнюю подругу. Когда-то мы жили в одном подъезде и очень дружили, она возилась со мной, как с младшей сестренкой. Соня была старше на пять лет и с детства серьезно занималась фигурным катанием. Так вот, когда она поступила в университет, то щедро делилась впечатлениями: оказывается, помимо прочих непростых предметов им преподают теоретическую механику. Но я решаю оставить Киру надежду. Вдруг он станет гениальным тренером? Он действительно умеет находить общий язык с людьми. Несмотря на репутацию среди учителей.