Илья растерянно смотрел на Забайри, не зная, что ответить на этот неожиданный вопрос. Потом обиженно протянул: — Я верующий. Наркотики — харам. — Ну, раз не наркоман, то и не веди себя, как наркоман, — нахмурился Забайри и протянул лист бумаги. — Мне нужно найти этих двоих людей. Номера мобильных телефонов, адреса и так далее. Сможешь? — Смогу, иншаалах, — заверил Илья, — к завтрашнему дню всё будет готово. — Вот еще, — Забайри протянул второй лист, — здесь я коротко описал, над чем тебе предстоит работать в ближайшее время. Там есть адрес электронной почты, человека зовут Руслан. Напишешь ему, что ты от известного ему человека по имени Удей. Он будет готовить материалы на русском языке, а твоя задача — оперативно разгонять их в социальных сетях. — Я это и так делаю… — Недостаточно. Халифат не стал бы халифатом, если бы мы не освоили работу в Интернете. Нужно действовать масштабнее. Сейчас Алеппо в осаде. Русские бомбят город постоянно. Нужно сделать так, чтобы русские опасались бомбить Аллепо. Общий посыл — русские бомбы падают на головы сирийских женщин и детей. Руслан будет присылать материалы, а ты должен заполнить ими русский Интернет. — Я понял. — Это пока всё. Завтра вечером я позвоню, чтобы забрать информацию по этим двоим. Встретимся — ты мне расскажешь, какой у тебя план по расширению информационного джихада. Думаю, тебе хватит времени подумать. — Да. Хватит. — Ты в мечеть ходишь? — Да. — Больше не ходи. Молись дома. — Хорошо. — Всё, уходи. До завтра. И иди спокойно, не дергайся. Если будет опасность, я её почувствую. Забайри смотрел вслед сутулой фигуре Ильи и думал о том, что этот человек не так надежен, как ему обещали. Он видел, что его новый помощник безволен, труслив и малодушен, хотя, судя по всему, далеко не глуп. Впрочем, для интернета много мужества не нужно. Придется работать с тем, что есть. 12 Яков сидел за письменным столом, запустив руки в волосы. Он чувствовал, что измотан и уже плохо соображает. Сначала круг подозреваемых удалось сузить до семисот человек. Потом он отфильтровал еще примерно четыреста пассажиров. Остальных разделил на условно представляющих интерес, на нуждающихся в дополнительной проверке и подозрительных. После этого он определил время их прибытия, чтобы посмотреть видео с камер наблюдения. Ему важно было видеть лица тех, кого ему предстояло проверить. В результате двухдневной работы он с ужасом обнаружил, что зашел в тупик. По самым перспективным пассажирам уже пришла информация из территориальных органов безопасности: никто не был причастен к деятельности экстремистских и террористических организаций. Нужно было докладывать о результатах, но Яков тянул время. Он вновь и вновь всматривался в лица пассажиров, уже всех подряд, надеясь увидеть что–то, что натолкнет его на след. Но никто не вел себя подозрительно, не пытался скрыть лицо от камер наблюдения, никто не проявлял необычной нервозности. Если одновременно с несчастным узбеком не прилетел кто–то, представляющий угрозу, то зачем вообще было отправлять бедолагу в Россию? Может этот кто–то прилетел в другой аэропорт? Тогда зачем вообще понадобился узбек? Вопросов много, но ответов на них не было. Огромный объем работы, ради которого он жертвовал сном и отдыхом, ничего не дал. Это не было чем–то из ряда вон выходящим, но в данном случае Яков интуитивно чувствовал, что дело не чисто. Что должен быть кто–то, кто проскользнул мимо него и сейчас торжествует. И, возможно, готовит нечто такое, что потом Якову ничем не удастся смыть. Потому что он будет знать, что люди погибли из–за того, что ему чего–то не хватило — мозгов, внимательности, старательности, опыта, знаний, неважно… Он чувствовал себя гроссмейстером, которому поставил детский мат случайный школьник. А на экране перед ним нескончаемым потоком шли люди. Обычные, ничем не примечательные. «Вот же черт, хоть бы одна зацепка!» — пробормотал Яков. * * * Исмаил после плотного обеда пил кофе в своем кабинете и задумчиво рассматривал золотую ручку — подарок от партнеров. Бизнес шел как нельзя лучше. Он смог организовать всё так, что ему приходилось принимать только ключевые решения, а всю работу тащили замы. Жизнь казалась ему прекрасной. Пока не зазвонил его золотой айфон. Исмаил посмотрел на номер и выключил звук. Он не брал трубку, когда видел незнакомый номер. С незнакомых номеров обычно звонили дальние родственники–попрошайки, и вообще это сулило лишнее беспокойство. Но абонент оказался настойчивым. Он звонил без остановки. Наконец терпению Исмаила пришел конец. Сейчас этот наглец поймет, что таким важным людям, как он, нельзя звонить так настойчиво. — Слушаю, — ответил он вальяжно. — Салам, Исмаил. Это Забайри. Я хочу получить долг. С процентами. Исмаил потерял дар речи. Он чувствовал, как по спине пробежал холодок и кровь отхлынула от лица. — Алло? Ты слушаешь? — Салам, Забайри, — Исмаилу наконец удалось взять себя в руки, — рад тебя слышать. Я уж думал, что тебя нет среди живых. — А я есть. Сегодня вечером деньги принесешь в Воронцовский парк. Знаешь, где это? — Да, конечно. Но такую сумму сразу собрать… — Исмаил, — равнодушно сказал Забайри, — я надеюсь, что мне больше не придется повторять. Сегодня в девять вечера ровно. В обычном пакете. Все деньги. Если ты думаешь, что я тебя прошу, то ты глубоко заблуждаешься. Я тебе приказываю. Знаю, ты стал большим человеком теперь. Но не больше Аллаха. В девять вечера прогуливайся по парку. Один. Я к тебе сам подойду. Забайри повесил трубку, а Исмаил еще какое–то время сидел, прислонив умолкнувший айфон к уху. Он набрал номер на стационарном телефоне и сказал в трубку: — Закри, зайди сейчас же. Через минуту, тихо открыв дверь, в кабинет вошел начальник его охраны. Закри по голосу шефа понял, что случилось что–то серьезное. — Садись. Слушай внимательно. — Исмаил задумался на секунду и продолжил. — Много лет назад, когда я только начинал бизнес, меня очень серьезно кинули. Неважно кто, эти люди уже наказаны. Я был должен очень большую сумму денег. И обратился к очень опасным людям, которые меня выручили. Я им несколько лет исправно платил процент от дохода. А потом всё закончилось. Я думал, что все они погибли, но оказалось, что нет. Как минимум, один остался. Теперь он требует от меня долг с процентами. Сумма не сказать, что совсем большая, но очень приличная. Такой расход я, конечно, переживу. Сегодня нужно рассчитаться. В девять вечера в парке на Воронцовских прудах. Я хочу, чтобы ты меня сопровождал. Но очень осторожно и незаметно. — Если получится, может, его сразу убрать? — Нет. Вдруг он не один в живых остался. Тогда мне точно головы не сносить. Просто проследи, чтобы меня не ограбили и чтобы этот человек меня не убил. — Я понял. Буду неподалеку. — Хорошо, тогда в восемь вечера выезжаем. Когда Закри ушел, Исмаил вызвал секретаршу. — Найди мне пакет, — сказал он, как только она открыла дверь. — Какой именно? — Какой? Какой именно? — взорвался Исмаил. — Пошла вон, дуррра, и без пакета не возвращайся. Пластиковый пакет, дуррра, слышишь? С каким люди в магазин ходят. И непрозрачный! Овца тупая… Секретарша пулей вылетела из кабинета и тут же вернулась с красивым подарочным пакетом. Исмаил стал вываливать в него из открытого сейфа пачки денег. — Прости, малыш, — сказал он примирительно секретарше, — просто у папочки проблемы. Наполнив пакет, Исмаил прикрыл деньги сверху газетой, сел в кресло, достал белоснежный носовой платок и вытер пот со лба и шеи. Он посмотрел на испуганную секретаршу и сказал уже спокойно и серьезно: — Если со мной что–нибудь случится, скажи ментам…. Скажи, что… А, впрочем, ладно. Ничего со мной не случится. Исмаил снова открыл сейф, достал пистолет и стал снаряжать магазин. Он махнул рукой секретарше, и она вышла. До встречи еще оставалось несколько часов. Исмаил сел в кресло и задумался. Может, обратиться в ФСБ? Но, если Забайри не один? Они убьют сначала всю его семью, а потом прикончат и его самого. Если можно откупиться, то лучше откупиться. В половине девятого вечера Исмаил припарковался недалеко от входа в Воронцовский парк. Рядом остановился джип Закри. Исмаил засуетился, проверил, не заметен ли прикрытый черной водолазкой пистолет, потом взял пакет с деньгами и вышел. Он оглянулся на джип и увидел, что Закри внимательно следит за ним. Что ж, хоть какая–то страховка. Исмаил прошел в парк и медленно стал прогуливаться по пустынным дорожкам.