Вряд ли. Фокс притворится, что ничего такого не случилось. Так же как прикидывался сегодня утром, что его не беспокоят воспоминания о сцене после бинго. Не до того, видите ли, – пеку блины… Фокс нажал кнопку на брелоке сигнализации и распахнул перед Ханной дверцу машины. На миг задержал ее, не дав забраться внутрь. – Если не возражаешь сделать небольшой крюк, – сказал он, покрутив выбившийся из прически Ханны локон и заправив его за ухо, – я хотел бы свозить тебя в одно место. От голубизны его глаз захватывало дух; тело Ханны настроилось на этого мужчину, на его рост, тепло, на его мужской запах. Предложи он сейчас вместе отплыть куда-нибудь в Россию – поплыла бы. Верила она Фоксу безоговорочно. – О’кей, – пробормотала Ханна. – Давай съездим. Глава 20 Фокс всегда гордился тем, что ничего не воспринимает всерьез. Когда-то он попытался переосмыслить свою жизнь, и воспоминание жгло его каленым железом, словно клеймо на груди быка. После неудачного опыта Фокс приложил неимоверные усилия к тому, чтобы сохранить в себе личность, которая, казалось, определена ему свыше. Во всяком случае, в подобной ипостаси он был как рыба в воде. Этого от него ждали, и никаких неожиданностей судьба ему не сулила. С приездом Ханны настал момент, когда ему пришлось открыться, и это означало полную беззащитность перед самыми разными обстоятельствами, которые были не в его власти. Фокс влюбился. Глупое чувство кипятило кровь, било ключом так, что кололо кончики пальцев, и переполняло сердце. Следовало признать, что столкнулся он с предвестниками любви еще прошлым летом – как будто просто запнулся о кочку, но устоял, теперь же его положили на лопатки, а вокруг кружили купидоны. Фокс любил в Ханне все: ее чувство юмора, упорство, смелость и сильную волю. Веснушка, не колеблясь, вставала на защиту людей, к которым была неравнодушна. Не избегала трудных тем, которые пугали даже Фокса. Ему нравилось, как она закрывает глаза, тихонько, словно молитву, повторяя слова песни. Что уж говорить о ее лице, фигуре, аромате… Он и моргнуть не успел, а Ханна, проникнув в его душу, стала ее неотъемлемой частью. Фокс боялся ее отъезда, мечтал навечно погрузиться в то совершенство, которое она источала. Господи Иисусе… Словно идешь по канату через пропасть Большого каньона. Опыт подсказывал: когда пытаешься прыгнуть через голову, тебя обязательно ждет неудача. Так было всегда. Непреодолимая преграда отшвыривает тебя к самому началу. Но сегодня… Они с Ханной сидели в студии звукозаписи бок о бок; Фоксу было чертовски хорошо, и он вновь начинал задаваться вопросом: что, если?.. Ханна должна вернуться в Лос-Анджелес, и вопрос требовал немедленного ответа, иначе… Иначе через неделю утренний автобус увезет Веснушку из его жизни. От этой мысли леденело сердце. Они подъехали к воротам; Фокс сунул чаевые в руку охранника, а вопрос так и остался вопросом. Зато была вера в Ханну: она сумеет вытащить из него ответ. Если, конечно, он ей позволит, если сбросит свою защиту. – Куда мы едем? Мимо, окутанные сумерками, проносились зеленые насаждения. – Вообще-то я люблю сюрпризы. Однажды меня удивила Пайпер: втайне подготовила вечеринку, когда мне исполнилось двадцать один. Помню, как пришлось запереться в ванной – так ревела от счастья, что смутила гостей. Фокс улыбнулся, без всяких усилий представив себе забавную сцену. – Чем тебе нравятся сюрпризы? Она одернула подол платья, и Фокс невольно скосил глаза на ее колени. – Ну, наверное, мне нравится, что кто-то думает, как меня удивить, как заставить почувствовать себя особенной. – Она прикусила губу и быстро глянула на Фокса. – А ты наверняка сюрпризы ненавидишь? – Да нет. Наверное, еще неделю назад таким ответом он и отделался бы, но сегодня прежний легкий и в то же время скрытный Фокс куда-то ускользнул. Сегодня он обдумывал то, что хотел сказать. Держал в уме предстоящий отъезд Ханны. Что делать? Попытаться удержать ее в Уэстпорте, исключительно ради себя, любимого? М-м-м, даже при большом воображении… Поверяя Ханне свои мысли, Фокс ощущал, что они становятся ближе друг к другу, и все же допустить сейчас ошибку не мог. – Для меня сюрприз – это ты, Ханна. – Он откашлялся. – Мы ведь не первый день знакомы, тем не менее ты меня каждый раз удивляешь. В салоне повисла невыносимая пауза. – Красиво сказано, Фокс. В его голове теснилось множество слов. Да, он приготовил Веснушке сюрприз и хотел увидеть ее реакцию. Фокс припарковал машину недалеко от художественной инсталляции и, выскочив наружу, распахнул перед Ханной дверцу. Протянул ей руку. – Итак, вперед! Ее гладкие пальчики легли в крепкую мужскую ладонь. Окинув взглядом огромные, стального цвета конструкции, между которыми проглядывало озеро Вашингтон, Ханна задумчиво нахмурилась. Народу в это время дня здесь не бывало, и на посетителей накатывало чувство одиночества, словно люди давным-давно покинули это место. Настоящая ирония судьбы: может, когда-то Фокс и ощущал, что он один как перст в этом мире, но сегодня, когда их с Ханной руки сплелись, – точно нет. – Это Сад звука, – объяснил он, увлекая девушку к озеру. – Когда дует ветер, эти штуки начинают петь. С порывом ветра гигантские трубы действительно запели, и над озером родилась призрачная мелодия. Воздух словно размягчился, а затем стал плотным, будто слушателей заключили в тесный шар с искусственной снежной бурей. Пространство вокруг заколебалось, и Фокс с удивлением наблюдал, как преображается лицо Ханны. Мир задумался – белые гребешки волн, облака и даже движения двух единственных посетителей инсталляции на глазах замедлили движение. Только сердце Фокса не подчинилось навязанному музыкой ритму и едва не выпрыгивало из груди. – О господи… Даже не верится. И я ничего об этом не знала?.. Просто невероятно! – Громкий свистящий звук пронесся над их головами, и Ханна, засмеявшись, зажмурилась. – Спасибо тебе. Потрясающий опыт… Фокс перевел взгляд на их переплетенные пальцы и ощутил в себе готовность к решительному шагу. – Хотел привезти тебя сюда еще прошлым летом. В тот самый день, когда мы посетили слет любителей грампластинок. Побоялся предложить… – Побоялся? Почему? – Ханна, открыв глаза, изучала его лицо. Фокс пожал плечами. – Ты ведь тогда приехала к сестре. Жертвовала собой, трудилась в заброшенном баре, жила в пыльной маленькой комнатушке. Я подумал, что ты заслужила право провести хотя бы один день исключительно для себя. Голову сломал, пока разыскал для тебя этот слет – хотел, чтобы ты получила удовольствие. Решил, что если покажу еще и Сад звука, то ты наверняка разгадаешь мои чувства. Я бы перед тобой раскрылся. Фокс еще не видывал зрелища прекраснее: Ханна стояла на берегу озера, будто светясь в закатном солнце, и ветер трепал ее волосы. – Раскрылся бы… – удивленно моргнув, повторила девушка. Продолжай, дружище. Сказал «А», говори «Б»… Представь, как она садится в автобус, уходящий в Лос-Анджелес. – Я боялся, что если ты не разгадала меня на слете, то уж после альбома «Флитвуд Мак» точно поймешь, что к чему. – Он запнулся. – Плохо, очень плохо… Я решил закрыть от тебя свое сердце. Он тяжело выдохнул и ударил себя кулаком в грудь. – И все равно не смог тебя забыть. Не смог, и все тут. – Фокс… – пробормотала она, и ее голос слился с завыванием ветра в трубах. – Почему ты считаешь, что дело плохо? – Боже, Ханна, а если я – совсем не тот человек, который тебе нужен? Если все это понимают, все, кроме тебя? А потом и до тебя дошло бы. Представь, обретаешь любовь – и тут же ее теряешь… Такой поворот может просто убить. Не знаю, что делать… – Ну, если на то пошло, у меня тоже дело плохо. Фокс задохнулся, словно выброшенная на берег рыба. – Начни ты реально встречаться с Сергеем – пиши пропало. Что мне тогда оставалось? Молить тебя на коленях? Я сходил с ума, ожидая, что ты вот-вот разоблачишь мой обман. – Я не начала бы с ним встречаться, – сказала Ханна, крепко сжав руку Фокса. – Ну, была глупая влюбленность… Теперь от нее и следа не осталось. Просто я изо всех сил за нее цеплялась, чтобы не признаваться себе: я все знаю. Я ведь понимала, почему ты оставил на крыльце ту пластинку. Фокс содрогнулся от облегчения и все же продолжал осторожничать: – Это знание тебя и пугало. И правильно. Мне следовало тебя отпугнуть, только как? – Он тщательно фильтровал слова, чтобы произнести именно те, что донесут до Ханны истину. – Я давно привык к тому, что меня считают грязным распутником. Человеком, смысл жизни которого в том, чтобы хорошенько оторваться, приятно провести время, – и ни в чем больше. Но теперь дело касается тебя, и я больше не могу мириться с мнением окружающих. Если люди вокруг только и ждут, когда я все испорчу… Слышать, с каким сочувствием говорят о тебе – как же, связалась с Фоксом Торнтоном!.. Наверное, у этой девушки с головой не в порядке. Он никогда не остепенится. Он не создан для одной-единственной женщины. После такого хочется лечь и умереть. Надо мной можно насмехаться сколько угодно – до тех пор, пока насмешки не касаются тебя. Ханна тяжело дышала, словно только что финишировала в длинном заплыве. – Фокс, если мы когда-нибудь будем вместе, тебя должно волновать только мое доверие – и ничье больше. А я тебе доверяю. Я тебя знаю. Если кто-то не захотел разглядеть в тебе человека, – это его беда. Фокс тяжело сглотнул. – Ты мне доверяешь? – Да. Ханна даже рассердилась на него за глупый вопрос, и горло Фокса свело судорогой от нахлынувшей нежности. Не поцеловать ее он просто не мог. Ощущая, как сердце с каждым ударом разрывается и срастается вновь, он приник губами ко рту Ханны и вознес молитву: «Спаси, вытащи из пучины, в которую я столько лет погружался, пока не появилась ты…» Поцелуй Фокса был для Ханны сродни внезапно разразившейся буре. Она еще не успела опомниться после его откровений, а теперь уж стало не до того. Фокс наконец сбросил свою броню, и стена, которую он пытался между ними воздвигнуть, рухнула. Как хорошо, что она решила проявить терпение, дождалась, когда плотину прорвет! Поцелуй получился искренним и страстным, таким же естественным, как смочивший землю дождь или завывавший в трубах Сада ветер. Фокс запустил обе руки в ее волосы, сделал движение ото лба к затылку, пытаясь коснуться каждой пряди, в то время как его язык проник Ханне в рот. До поры до времени Фокс сдерживался, разыгрывая из себя пресыщенного плейбоя, однако теперь маска была сорвана, и под ней проступил неутолимый голод. Ханна не отставала: гладила Фокса по влажным от дождя мускулистым плечам, наслаждаясь движениями его языка. Руки мужчины скользнули вниз по ее спине и вцепились в подол платья, поднимая его выше. Он на секунду умерил свой напор, вопросительно заглянув ей в глаза: Можно?.. Ханна молча кивнула. Она пылала, словно в огне. Если Фокс сейчас отстранится, если не коснется каждого, самого потаенного участка ее горящего страстью тела, она… перестанет быть, уйдет в землю с дождем. Конечно же, этого не случилось: крупные умелые мужские руки проникли под трусики и властно сжали ее ягодицы, заявляя свои права на обладание женским естеством.