– Молодой человек, вы куда вышли? – зашипела на него медсестра, тучная дама в возрасте, которая тут же выскочила к нему из соседней палаты, будто ждала, затаившись там в темноте. – Я же сказала вам не шляться по коридору. – Вода нужна, – попытался он оправдаться. – Где… – Сейчас принесу, – буркнула та, выхватывая у него стакан. – А бутылку с водой где-то можно достать? Или она у вас тут по талонам? – В бутылке только с восьми утра в буфете. Или с собой приносить надо, – ответила та, наливая воду в стакан из своего чайника. – Надеюсь, не кипяток? – Нет! Вечером кипел, – ответила та, всовывая стакан ему обратно в руку. – Всё, иди. У тебя час остался. Когда он вернулся в палату, Лиза уже сидела на краю кровати. Глеб подошёл к ней и подал стакан. А она посмотрела в него, затем подняла глаза к лицу и ответила: – Когда я тебя о чём-то просила… ты меня проигнорировал. А сейчас сам приносишь мне этот дурацкий стакан воды. Ты издеваешься? Ему пришлось воззвать к своей сдержанности, чтобы не запустить стакан в стену. Потому что злился, на себя в первую очередь. Да так сильно, что заколотило внутри. – Глеб, что ты здесь делаешь?.. И не смей на меня орать, что назвала по имени, потому что сейчас мне уже плевать, как тебе удобно. Он мог поспорить, что слышал, как заскрипели его туго сжатые зубы. Но подобная реакция оказалась лишней, потому что вдруг осознал – он готов ей уступать. Хочет называть по имени – хорошо, пусть. Поставив стакан на тумбочку, он отошёл к окну. Желание курить уже казалось едва выносимым, даже мысли путались из-за нехватки никотина. – Ты не закончил свою месть? – продолжила она. – Или зашёл спросить, что и кому я сказала? Так не переживай – ничего. Потому что не знаю на кого мне в итоге жаловаться… Видимо, на себя, что такая дура. Вы с Владом одинаковые. Подобное заявление резануло. Он так резко повернул голову, что потянул мышцы шеи. Чёрт, им обоим нужно время. А ещё поговорить как следует. И чтоб Тихон больше не посмел к ней даже приблизиться. Нет, в первую очередь простое желание – забрать её из этой вонючей больницы и спрятать у себя за пазухой. – Я заберу тебя отсюда завтра вечером, – сказал и встретился с удивлением в её глазах. – Хорошо?.. – Нет, – ответила девчонка, складываю руки на своей аппетитной груди. – Я даже против похищения – если тебя вообще интересует моё мнение на этот счёт. – Лиза, твою мать, не дури… – Лиза?! – перебила она, снова намереваясь заползти под одеяло. – Здорово. Ты всё-таки запомнил моё имя. Нет, Глеб, уходи. Он подошёл к ней так быстро, что напугал. Его блондинка дрогнула и отпрянула назад. Словно он какое-то чудовище, которое собирается причинить ей вред. И при её внешнем виде – это напугало его самого. Да твою-ж… ведь всё это время, пока держал рядом, он доставлял ей одно удовольствие, а она теперь вот так. И всё равно быстро взяла себя в руки. Уже смело приблизилась, лицом к лицу, и тихо сказала: – Ну же… попробуй сделать мне хуже. Она пыталась его довести, однозначно. Тупая вибрация бешенства клокотала уже где-то в глотке. А на туго сжатых кулаках, которыми схватил постельное бельё, вот-вот лопнет кожа. И одно острое желание – заткнуть ей рот своим языком. – Или для этого мне нужно раздеться?.. Его ощутимо тряхануло, обдавая жаром. Да, он хотел её, любую, где угодно. А она словно специально его провоцировала. Ведь он может наплевать на всё и взять её, прямо сейчас. Может… – Замолчи! – выпалил, совершенно не желая срываться, и обхватил лицо с одной стороны, вминая в край губ большой палец, да всё равно заставляя её поморщится от боли. – Чего ты хочешь от меня? Да, чёрт возьми, виноват. Вот только раскаяние – не мой конёк. Разве что об одном сожалею – что отпустил. Веришь? Когда его палец соскользнул на её подбородок, Лиза так ничего и не ответила. Просто молча на него смотрела. Не решаясь поцеловать, чтобы не сделать больно лишний раз, да только желая этого поцелуя со страшной силой, Глеб лишь коснулся её губ своими. – Позволь мне увести тебя отсюда, – уже спокойно попросил, ещё раз. – А потом что? – спросила, пытаясь отстраниться. – Разберёмся. – Нет, Глеб, я не твоя игрушка, хватит… – Да признай уже, что было хорошо… нам обоим, – произнёс с полуулыбкой, снова задевая её рот своим. – Вот как раз я это признала… прежде чем ты меня предал. Глеб замер, пытаясь проглотить подобное обвинение. Было бы проще, если бы оно не было таким колючим кактусом, чьи иголки впивались в глотку. Вот, значит, как она думала. Резонно. Пришлось ей всё-таки позволить отстраниться, когда самому оставалось опустить руки. Да бред. Что он делает? Пытается уговорить свою пленницу снова и добровольно проследовать в его «сладостный плен»? Уговорить?.. – Завтра вечером будь готова, – настойчиво проговорил он. – Нет, – уверенно ответила она. – И вообще – оставь меня, пожалуйста, в покое. – Ты правда думаешь, что меня это остановит? – Я лишь надеюсь, что Ольга в тебе не ошибается. Как, впрочем, и я. Хитро, прям в лоб, будто бы он действительно умеет уступать. Так блондинка ещё взяла и начала давить на жалость, пуская слезу. – Глеб, мне плохо, ясно? Я никуда не хочу. Одним словом – принцесса. Так и прут эти царские замашки – не хочу, не буду. Будто не понимает – раз Тихон показал ей своё истинное лицо, ему больше незачем надевать старую маску. А он – он сделал всё, чтобы натравить его на неё. Пришлось отойти и сделать круг по комнате, чтобы не сорваться. Либо наорет, либо схватит и потащит к своей машине. – Ты понимаешь, что Тихон теперь не успокоится? – озвучил каплю своих мыслей. На что Лиза тихо усмехнулась, с горечью. – И что? Ты сможешь меня защитить от него? – Да. А она посмотрела ему в глаза и произнесла: – Влад сказал, ты прислал ему какое-то видео… с нами. Это правда? Началось. Тот момент, когда собственные решения аукаются не в лучшем качестве. – Да, – честно признался он. – Зачем? – Чтоб сделать ему больно. – Я понимаю, правда, – ответила, укладываясь на подушку. – Не понимаю другого – почему от этого больно мне? Очередной удар – битой по голове. Когда совсем не ожидаешь, что придётся расхлёбывать последствия свих же деяний. Когда изначально даже не думал, что возникнет желание поступить как-то иначе. А Лизу словно понесло, словно прощупала – в каком месте на него сейчас можно давить. Женщина – как настоящая хищница, ощущает твою слабость по запаху. Тогда он снова подошёл к ней, взял за руку и провёл подушечкой большого пальца по нежной коже, собираясь с мыслями. – Глупо просить прощения за то, что я хотел сделать, и сделал бы в любом случае. Просто дай мне шанс что-то исправить. – И если я скажу нет?.. – Я всё равно это сделаю, – честно и уверенно ответил он. – Ты всегда не оставляешь выбора своей жертве? – Ты не жертва… уже нет. – Тогда кто я тебе? Просто интересно. А он наклонился, упираясь рукой в подголовник кровати, и сказал ей в лицо: – Ты… моя принцесска. Так что, даже не мечтай, что оставлю в покое. Она, похоже, так растерялась, что забыла возразить. Просто разглядывала его и молчала. Тогда Глеб отстранился и направился к выходу. – Отдыхай. И даю тебе один день – завтра жди. Если Тихон надумает показать здесь свою рожу, в чём я сомневаюсь – обо мне ни слова, не трави его. А если что-то будет нужно или возникнут какие-то проблемы, – добавил у самой двери, бросив взгляд на сотовый, который лежал на тумбочке, – в твоём новом телефоне уже есть мой номер. * * * Меня одолевали странные чувства. Впрочем, я уже привыкла к хаосу внутри себя. Глеб был так напорист, что даже не дал шанса настоять на своём. У меня просто не оказалось сил с ним бороться. Да ещё такие слова были сказаны, которые не сотрёшь из памяти волшебным ластиком. И ведь совершенно простые, да только их не ожидаешь услышать от Барса. В итоге я была совершенно растеряна. А ещё так подавлена, что не желала сейчас принимать какие-то решения. Ещё это его «не трави Влада» – это что-то новенькое и совершенно удивительное. Будто передо мной здесь стоял другой человек. Единственное, что радовало, так это родные, которые наведались ко мне с самого утра. Я наконец-то увидела родителей, наконец-то ощутила тепло любящих объятий. Разве что, пришлось успокаивать мать, которая при виде меня начала заливаться слезами. Отец так вообще предпочёл молча подойти и обнять нас двоих, хоть было и видно, как злился, и как тяжело ему давалось смотреть на свою дочь в таком состоянии. – Мам, перестань. А она погладила меня по спине и сказала: