Глава 6 Полковник позвонил через двадцать минут. В трубке слышались еще и посторонние голоса. Бармалееву показалось, что один голос он узнал – это низкий басок того полковника с предельно остро отточенным с двух концов красно-синим карандашом, того самого, кого подполковник встретил в кабинете Скорокосова в день знакомства с полковником. Голос полковника с бамбуковой указкой так не запомнился, но сам обладатель голоса, подумалось, тоже присутствовал в кабинете. Оба полковника, как понял Бармалеев, служили в оперативном управлении объединения. – Вилен Александрович, твои данные в настоящий момент проверяются с помощью БПЛА[19]. Начальника разведуправления я на месте не застал и потому сразу доложил генералу Сумарокову о твоем рейде и заодно о твоих наблюдениях за батальоном «Фронта ан-Нусра». И генерал-полковник приказал провести дополнительные наблюдения с помощью дрона. Твоим рейдом генерал-полковник доволен, но берегись, если данные о «Фронте ан-Нусра» окажутся фейком. Заслуги в прошлом не освобождают от ответственности за промахи в настоящем. Последнее высказывание полковника задело Бармалеева за живое. Тем более что сам он ничего не видел, а опирался только на слова своего начальника штаба майора Лаптева. И потому он позвал майора за собой. – Ну, показывай мне, что ты там такое страшное рассмотрел… Майор сразу повел подполковника в четвертый от штабного окоп, а уже там на четвереньках увел в окопчик к передовому разведчику-наблюдателю, младшему сержанту. Уже совсем рассвело, и жаркое сирийское солнце раскаляло и каску, и бронежилет, который Бармалеев снять попросту еще не успел, хотя обычно снимал в блиндаже, едва там появившись. День, судя уже по утру, обещал быть чрезвычайно жарким. – Показывай… – приказал майор часовому, и Бармалеев начал подозревать, что майор сам ничего не видел, а опирается только на слова младшего сержанта, которые и поспешил до него донести, а он, в свою очередь, поторопился донести весть до ушей полковника Скорокосова, и она пошла дальше. – А что тут показывать – сами посмотрите. – Младший сержант протянул комбату бинокль. – Спасибо, у меня свой. Бинокль Бармалеева был и помощнее, и имел большую кратность, несмотря на более миниатюрные размеры. Подполковник снял его с груди убитого эмира «бармалеев» еще в самом начале своей командировки в Сирию. Бинокль был французским и обладал, помимо всего прочего, и тепловизором, и дальномером, которые приходится использовать постоянно, а в футляре имел удобное и компактное зарядное устройство. – У них на пригорке стояли четыре миномета… – продолжил младший сержант. – Сейчас их нет. – Да, согласно карте участка, стояла полубатарея, – согласился Бармалеев, глядя в свой планшетник. И сразу внес изменения в свою карту. – На моих глазах минометы разбирали, стволы отделяли и от треноги, и от опорной плиты, снимали прицелы. Все это грузили в «Джип Гранд Чероки», который уехал туда, – младший сержант махнул рукой, показывая направление, – в сторону моря. – Там заброшенный стекольный завод, а за ним три рыбацкие деревни, – констатировал подполковник. – А как рыбаки к «бармалеям» относятся – помогают им или ненавидят, – неизвестно. – А потом, уже после того, как товарищ майор ушел, бойцы из окопов стали сниматься. Повзводно и по отделениям стали туда же уходить. С одного края начали, с дальнего… В это время прибежал солдат-посыльный. – Товарищ подполковник, вас к телефону требуют… – Кто? Кому еще я понадобился? – Связист сказал, что сам генерал-полковник Сумароков… – Понял. Бегу… Привычка к воинской дисциплине и к субординации не позволяла Бармалееву заставлять генерала себя ждать. И он в самом деле побежал. Быстро преодолел четыре окопа и оказался в своем штабном блиндаже. При его появлении сержант-связист быстро снял одну из трубок с аппарата и протянул комбату. – Полковник Скорокосов, слушаю… – раздался в трубке знакомый голос. – Валерий Николаевич, мне сказали, что меня требует генерал Сумароков. – Да, Вилен Александрович, генерал от меня звонил. Он срочно требует тебя к себе. Беги к нему в кабинет… Без остановки… – Понял. Спешу. Бронетранспортеры, что прибыли вместе с батальоном из России в Сирию, расположились на общей стоянке. Но персональный БТР подполковника обычно стоял за пригорком, на котором блиндаж и находился. Бармалеев вышел, посмотрел – машина была на месте. Тогда он отослал в блиндаж к одному из отделений «мехвода»[20], водрузил на голову его шлем, уселся в еще теплое, нагретое водителем кресло с ободранным дерматином и поехал в штаб. Ехать было недолго. И через тридцать пять минут Бармалеев уже постучал в дверь кабинета генерал-полковника Сумарокова. Причем еще в коридоре увидел, как полковник Скорокосов выпускает из своего кабинета группу офицеров и закрывает дверь, а увидев подполковника, Скорокосов помедлил, но, очевидно, подумав, махнул рукой в сторону кабинета, куда Бармалеев и направлялся. – Войдите… – раздался из-за двери голос, и подполковник смело шагнул за порог. За дверью двое рабочих сооружали стену-перегородку – создавали отдельное помещение для адъютанта командующего, который одновременно являлся и его телохранителем. Рабочих-сирийцев генерал, казалось, слегка стеснялся. Увидев Бармалеева, он погладил свою абсолютно лысую, качественно выбритую голову и, позвав жестом за собой подполковника, вышел и сразу нырнул в дверь соседнего кабинета. Бармалеев следовал за генерал-полковником как на привязи. В кабинете сидел генерал-майор в синей летной форме, который сразу встал, одернул на себе китель, так что стало понятно – генералу неудобна летная форма, которая была ему слегка узковата в плечах, и хотел было что-то сказать, но Сумароков остановил его жестом и произнес предельно вежливо: – У меня там рабочие, мы у тебя немного посидим. Я только задание подполковнику дам. Карту нам предоставь, если не сложно. Генерал-майор тут же нашел на приставном столе подробную карту фронта. Но на карте была отображена только вчерашняя обстановка, как сразу определил подполковник. Однако генерал-полковник вытащил из кармана точно такой же, как у самого Бармалеева, планшетник и аккуратно положил его поверх карты. – Здесь стоит программа, которая осуществляет прямую связь с БПЛА. Данные аэросъемки передаются в онлайн-режиме. Любые изменения сразу выделяются красным цветом. – Хорошая программка, – оценил Бармалеев. – Я уже заметил, что на месте, где стояла минометная полубатарея, красные крестики стоят. Мне бы такую программку на мой планшетник. – Связь осуществляется через целый ряд компьютеров разведуправления, потому поставить тебе такую же в данный момент не представляется возможным, – холодно сказал генерал-полковник. Бармалеев давно уже слышал, что выпросить у Сумарокова что-то практически невозможно. – Самые свежие карты доступны только мне и моему начальнику штаба, – последовал кивок в сторону генерал-майора в летной авиационной форме. – Да еще полковнику Скорокосову, который курирует разведуправление… Генерал Сумароков несколько секунд молчал, собираясь с мыслями. – Дело, значит, у нас с тобой такое. Мы даже, признаюсь, рассматривали вариант, при котором ты на месте остаешься, чтобы дать батальону время на отдых, но потом его отбросили. Просто жалко не использовать такой опытный батальон, как твой, не истратив весь его боевой потенциал. Твои бойцы проверены и надежны… – Рады стараться, товарищ генерал-полковник! – рявкнул Бармалеев, слегка обидевшись на слово «истратив». Ведь для него каждый боец и каждый офицер батальона – живой и хорошо знакомый человек. Но генерал при оценке боевых качеств подразделения, видимо, исходил из других соображений, относя батальон к расходному материалу. – Рассматривали вопрос о замене твоего батальона на линии фронта на знакомый тебе батальон морской пехоты под командованием майора Кологривского. Но потом пришли к выводу, что вы вместе с майором хорошо сработаетесь и даже уже сработались. И потому решено использовать два ваши батальона совместно. А на позицию твоего батальона сдвинется российский батальон, находящийся слева от тебя, поскольку прямо против него противника нет. Батальон «Фронта ан-Нусра» оставляет свою позицию. В случае прямой атаки твоего сменщика поддержит и сирийский батальон, что сейчас стоит справа от тебя. Батальоны уже предупреждены, что ты, – генерал-полковник просмотрел на наручные часы, – через три часа освободишь им окоп. – Через два часа пятьдесят две минуты, – вставил свое слово и генерал-майор и в очередной раз одернул свой летный китель. После чего убрал свои карманные часы на цепочке в нагрудный карман того же кителя. – Да, – согласился генерал-полковник. – Я округляю время. Но после того как ты освободишь окопы, твой батальон выходит на соединение с батальоном морской пехоты, вам на два батальона выделяется восемь «Змеев Горынычей». – Куда нам столько, солить их, что ли? – Слушай до конца! – прикрикнул генерал-полковник Сумароков. – И у твоего батальона, и у Кологривского есть в наличии бронетранспортеры. Вы в них не садитесь. В БТРы грузите только дополнительный боезапас, а сами идете в наступление рядом с бронемашинами. Это чтобы видимость крупного массированного наступления создать. Я подброшу вам еще три танковые роты. Для солидности. Танки Т-80 БВ. Звук двигателя у них как у реактивного самолета. Со стороны подумают, что мы и авиацию задействовали. А выстрелы танков внешне, особенно издалека, схожи со взрывами авиабомб. Задача твоего батальона, подполковник, пройти вперед сразу, после наступления темноты, и не допустить перехода батальона «Фронта ан-Нусра» на другой берег реки, где сосредоточены их основные силы. Можешь даже мост разрушить. У тебя же в батальоне, кажется, и три миномета имеются? – Так точно, товарищ генерал-полковник. В отдельном взводе три миномета: один калибра восемьдесят два миллиметра, два трофейных калибра восемьдесят один миллиметр. И запас мин для активной стрельбы. – И прекрасно. Отдельный взвод выставляй на берег реки, ближе к мосту. А морская пехота подожмет их со стороны окопов. Интересно, куда бандиты пойдут? А для Кологривского я еще проведу инструктаж… * * * Времени на подготовку батальону было отпущено достаточно. Через два с половиной часа в притолоку штабного блиндажа постучали, полог из одеяла был отброшен, и вошел майор Огнев, командир соседнего батальона. – Ну что, готовы сменщиков принять? – как обычно, с кислой физиономией спросил майор. У Бармалеева всего за несколько дней знакомства сложилось устойчивое впечатление, что у Огнева хронически болят зубы, так как он всегда сквозь зубы разговаривал. Но спрашивать его и напоминать про зубы он не стал. Был у Бармалеева такой опыт: когда он еще командовал ротой, один из его командиров взводов никак не мог бросить курить. И стоило завести с ним об этом разговор, как старший лейтенант тут же просился выйти на свежий воздух. А на свежем воздухе он сразу закуривал. Оказалось потом, что напоминание о курении вызывало у старлея сильнейшее желание закурить. Бармалеев опасался вызвать своим вопросом возвращение острой боли у майора Огнева и потому от своих слов воздерживался. Воздержался и в этот раз. – Мы-то готовы, – ответил подполковник майору. – А вы принять готовы? – Щекин, Дима… – позвал майор, и в блиндаж вошел начальник штаба соседнего батальона, круглолицый и румяный капитан Дмитрий Щекин, за руку поздоровался с майором Лаптевым, а здороваясь с Бармалеевым, просто приложил руку к груди и вежливо чуть склонил голову. Словно опасался, что Бармалеев побрезгует с ним за руку поздороваться. Майор Лаптев выложил из сейфа на стол папки со своими бумагами, что-то передал капитану Щекину, что-то оставил себе. После чего майор Лаптев с капитаном Щекиным вышли на передачу окопов и блиндажей, а в штабной блиндаж начали заносить коробки со своими принадлежностями связисты батальона Огнева. Сержант-связист, что раньше сидел в блиндаже с Бармалеевым, быстро набрал на компьютере текст приемо-сдаточного акта, распечатал его на принтере, подписал сам и дал подписать сменщику, а потом поставили утверждающую подпись и подполковник Бармалеев – как сдающая сторона, и майор Огнев, как сторона принимающая. Вернулись майор Лаптев с капитаном Щекиным. – Ну как там, все нормально? – спросил Огнев, судя по лицу ни на что хорошее надежды не имеющий. – Почти… – сказал Щекин. – Только три доски прибьют – две к опалубке окопа, одна к блиндажу – и все будет в порядке. Давненько мы окопы в таком отличном состоянии не принимали. – Для себя делали, – прокомментировал Бармалеев. – Отдельно копали, на тридцать – сорок метров ближе к противнику. То, что нам от предшественников досталось, никуда не годилось. А им самим окопы от «бармалеев» остались. – Зато ваши нам сгодятся, – сказал начальник штаба батальона Огнева капитан Щекин. – Главное, чтобы доски прибили. – Уже, наверное, прибили, – решил майор Лаптев. – Мы же спецназ. У нас приказы выполняются сразу, без всяких «потом». Запас досок и бревен есть. Даже вам останется… Пойдем посмотрим… – Спецназу я верю, – соглашаясь, кивнул капитан. – Но проверить надо бы… Капитан Щекин вышел первым. За ним – майор Лаптев. А майор Огнев усадил за компьютер своего младшего сержанта-связиста, который начал под диктовку набирать приемо-сдаточный акт батальона. – У меня, товарищ майор, покойный ныне дедушка всегда радовался, когда говорил, что у него зубы никогда не болят – половину, говорил, на допросах в тридцать седьмом году выбили, остальные цинга на Колыме съела… – Младший сержант был, видимо, в курсе хронической беды комбата. – За что дед сидел? По какой статье? – Статья пятьдесят восьмая. За контрреволюционную деятельность. Осужден как шпион неизвестной державы, завербованный международным шпионом Юлиусом Фучиком. – Так Фучик же… – начал было Бармалеев. – Это сейчас. А тогда, товарищ подполковник, другое время было… – сказал, как отрезал, младший сержант.