– Не волнуйся, ты не сделал ничего плохого. Ты можешь рисовать на стенах комнаты сколько угодно, я не буду тебя за это ругать. Просто я нашла еще два рисунка в комнатах Жюли и Пьера. Это ты сделал? – Да, мадам Сюзи. – Вы так играете? – Нет. – Что означает «Erlkpnig»? – «Erlkeung», – повторил Фабьен, чтобы исправить ее произношение. – Лесной царь. – А кто этот Лесной царь? – мягко спросила она. – Злодей. Отец мне часто рассказывал эту сказку. Все здешние ребята ее знают. – Что-то вроде страшилки? – Угу, – подтвердил Фабьен. – Вам нечего больше бояться, – заверила Сюзанна мальчика. – Все монстры ушли, они вернулись в Германию, и я уверена, что этот самый «Эр… как его там» последовал за ними. А в чем заключается его злодейство? Знаешь, когда рассказываешь о своих страхах, они исчезают. Я, к примеру, когда была маленькой, боялась спать по ночам. И тогда я закрывала глаза, и монстры пропадали! – Нет, – вдруг прошептал мальчик, пристально глядя на нее. – Нельзя закрывать глаза! Ни в коем случае! – Правда? А почему? – спросила Сюзанна, взволнованная его поведением. – Потому что когда закрываешь глаза, он идет нас искать. Так он сделал со мной, Пьером и Жюли. Он заставил нас закрыть глаза – и мы попались. – Послушай, Фабьен, это просто твое воображение… Она надеялась, что эти слова успокоят ребенка, который начал выглядеть возбужденно. Он потирал руки, словно ему было холодно, тогда как до сих пор просто стоял неподвижно, с немного потерянным взглядом. В тот момент, когда он поднял голову, она увидела темные круги у него под глазами. Сюзанна сдержалась, чтобы не продолжить его расспрашивать. Ей не следовало на него давить. Нужно было убедить его, что теперь он в безопасности, что больше ни один солдат или монстр не сможет ворваться в его комнату, выкрикивая оглушительные приказы. Однако Фабьен продолжил сам: – Нет, мадам Сюзи, он приходит каждый вечер, поэтому я и сделал рисунки на стенах, чтобы напомнить ему, что он уже приходил и теперь должен оставить нас в покое. Последние слова были произнесены дрожащим голосом. Сюзанна различила в нем реальный страх, очень сильный, который поразил ее до такой степени, что она больше не смогла ничего добавить. Она смотрела, как мальчик усталой походкой идет к большому столу. Неподалеку от него сидели его друзья, которые, судя по его словам, тоже испытывали кошмары, связанные с этим «Erlkpnig», о существовании которого Сюзанна до сих пор даже не подозревала. «Вероятно, солдаты специально распространяли эту историю во время войны, чтобы напугать детей, – рассудила она. – Ведь лучший способ закрепить свое превосходство – травмировать психику населения с самого раннего возраста». Ведь Сюзанна, как и любой взрослый человек, прекрасно знала – страхи с возрастом никуда не уходят. Они просто становятся хитрее, заставляя на время о себе позабыть. – Как дела, Сюзанна? Перед ней стоял Клод, местный врач. Слишком занятая наблюдением за Фабьеном, она заметила его присутствие только когда он заговорил. Как обычно, он был одет в элегантный костюм и носил монокль, придававший ему аристократический вид. Небольшая лысина не только его не портила, но и прибавляла ему достоинства. Его ровный череп прекрасно смотрелся и без волос, придавая ему даже некоторый шарм, к которому Сандрина не была полностью равнодушна. – О, Клод, вы меня напугали! – Не знаю, как мне к этому относиться, – со смехом ответил он. – Нет… Это не то чтобы… Короче, я в порядке, как вы? – Лучше не бывает! Директор доволен здоровьем детей, а значит, и нашей работой в целом! Вы знаете, их организм был лишен питательных веществ, необходимых для надлежащего развития. Еще два-три года в таких условиях, и большинство из них продемонстрировали бы необратимую задержку в физическом и психологическом развитии… Такой дефицит невозможно быстро восполнить. Жизнь в стране еще не нормализовалась, если можно так выразиться, и питаться полноценно непросто. – Совершенно верно. Сюзанна сомневалась, что у доктора были какие-то сложности с заполнением своего холодильника. Во всяком случае, по сравнению с ней. Насколько она знала, во время войны он возглавлял военный госпиталь. Место завидное, поскольку оно было востребовано и поддержано обоими правительствами. Наверняка он лечил солдат с обеих сторон. Спасительный нейтралитет в этот тревожный период. – Но благодаря нашей общей работе, – продолжил он, – эти дети снова прибавляют в весе и заряжаются энергией! Хоть я и считаю, что мы даем им слишком много горячего шоколада, но, в конце концов, для них этот напиток безусловно имеет вкус счастья! – Доктор? – Да, Сюзанна? – Мне все же кажется, что некоторые из них выглядят усталыми. – Серьезно? – Да. Хорошо ли они спят? – Судя по отчетам ночной смены, с этой стороны нет никаких проблем, – заверил ее врач. – О ком конкретно вы говорите? – Жюли, Фабьен и Пьер. Мне кажется, они плохо выглядят. Их плечи действительно были более сутулыми, чем у других воспитанников, а голова казалась слишком тяжелой, чтобы держаться прямо. Но самое главное, их лица казались более бледными, чем обычно, и выглядели такими же холодными, как бетонные стены бункера. – Скорее всего, это от избытка физической активности, – предположил врач. – В этом возрасте дети бегают до изнеможения. Они еще не знают границ своих возможностей. Это здоровая усталость. Но во время следующего обследования я непременно все проверю, не беспокойтесь. – Спасибо, Клод. – Пожалуйста. Выпьем сегодня вечером по пиву? – предложил он, удаляясь. – Как я могу оставить Франсуазу одну в окружении мужчин и алкоголя? Это было бы безответственно с моей стороны, – с улыбкой ответила Сюзанна. 14 Сандрина Ноябрь 1986 года Сандрина собрала чемодан и спустилась на ресепшен. Накануне они с Полем условились встретиться в десять часов утра у дома ее бабушки. Сейчас было около девяти. У нее было достаточно времени, чтобы не спеша добраться до жилища Сюзанны. В гостинице не наблюдалось никаких признаков жизни. Освещение в ресторане было выключено, предоставив слабому утреннему свету, пробивающемуся через шторы, сопровождать посетителей. Молодая женщина прошла мимо музыкального автомата, бросив на него неприязненный взгляд. «Говори со мной о любви…» – Что за чушь! – сердито произнесла она. Сандрина позвонила в колокольчик на ресепшене, но никто не появился. Возможно, Виктор еще спал… Она оставила записку на видном месте, после чего вышла из гостиницы. Дождь прекратился. Сначала она заметила это, подняв голову к неприятному серому небу. Затем ей показалось, что остров как-то изменился. Ни по своему строению, ни по размерам, просто… он стал более блеклым. Разнообразные оттенки природы, обычно такие пленительные, сейчас казались какими-то вялыми. Они как будто погрузились в вечный сон либо выцвели под воздействием этого низкого серого неба, которое нависало над островом, будто хотело вдавить его еще глубже. Сандрина подумала о фотографиях, висевших на стене гостиницы. У нее возникло ощущение, что время идет, развернувшись в обратную сторону, и снимки последних лет с яркими вульгарными красками словно вынудили остров померкнуть. Море и волны, окаймленные пеной, рокотали вдали, похожие на непроницаемое чернильное пространство. Несколько деревьев, встретившихся ей на пути, были голыми – их темные ветви, напоминающие поднятые руки обугленного тела, болезненно тянулись к небу. Сандрина содрогнулась при виде этой картины. Этот пейзаж конца света вселял в нее чувство тревоги. Не хватало только взрывов снарядов, автоматных очередей, потоков крови и дымовой завесы, чтобы ощутить себя в декорациях военного фильма. Или в кошмаре ветерана. Она снова испытала непреодолимое желание как можно скорее покинуть этот остров. Сандрина решительным шагом направилась к дому бабушки. Она шла по единственной дороге, которая чуть дальше уходила в лес. Судя по плану, выданному нотариусу, идти ей предстояло недолго. По мере того как она шагала, ее нервы успокаивались, словно под анестезирующим действием морского ветра и окружающей ее тишины. Она подняла взгляд к облакам, в поисках многочисленных птиц, которые должны были населять этот остров, но не заметила ни одной. Небо было таким же пустынным, как и поле, по которому она шла. После десяти минут ходьбы она подошла к дому, выглядевшему так же, как и все дома в поселке. Поль ждал ее, сидя на крыльце, и поднялся, чтобы открыть ей калитку. – Как дела, Сандрина? Хорошо спала? – Как младенец, – солгала она. Ночь была тяжелой. Помимо сомнительного качества матраса молодая женщина несколько раз просыпалась от странного звука, доносившегося снаружи. Сначала ей показалось, что это хаотичные стоны ветра, пробивающегося сквозь скалы. Затем, прислушавшись, она поняла, что это рычит какое-то испуганное животное. – На этом острове есть кошки? – спросила она. – А, эти пресловутые дикие кошки, – вздохнул Поль. – Они здесь были. Насколько мне известно, этих животных когда-то сюда завезли, но они начали слишком быстро размножаться. Пришлось их отстреливать, поскольку они стали угрожать различным группам морских птиц, таких как серебристые чайки или обыкновенные гаги. Кошки разрушали их гнезда. Местные жители говорят, что иногда слышат их вой, особенно по ночам, но я ничего такого не замечал. Может, и осталось где-то чудом уцелевшее одинокое животное. – Значит, Сюзанна жила здесь? – Да. – Странно, – заметила Сандрина, обойдя дом справа и обнаружив за ним частично высохшее болото, – нотариус упоминал, что с этой стороны дома должна быть хозяйственная постройка… – Ее никогда здесь не было, во всяком случае, с тех пор, как я приезжаю на остров. Молодая женщина в последний раз взглянула на план, затем сложила его и убрала в задний карман джинсов. Поль достал связку ключей, поискал нужный и быстро открыл дверь. Оказавшись внутри, не сговариваясь, молодые люди распахнули все окна, чтобы впустить свежий воздух. Сандрина не знала, поможет ли ей это изгнать многочисленных призраков, укрывшихся в этом доме, но, по крайней мере, затхлый запах выветрился быстро. Строение состояло из гостиной, маленькой кухни, ванной с туалетом и двух крошечных спален. В одной из них еще можно было различить на стенах следы от двухъярусных кроватей, которые, по всей видимости, использовались солдатами Третьего рейха. Вдвоем они обошли все комнаты, испытывая чувство неловкости от того, что вторглись в интимную жизнь покойной. Поль вскоре вышел покурить на крыльцо, чтобы дать возможность Сандрине спокойно собраться с мыслями. Но молодая женщина напрасно рылась в ящиках, открывала шкафы и тумбочки, – ничто не напоминало ей о Сюзанне. У нее возникло ощущение, что она бродит по выставочному образцу дома, холодному и бездушному, похожему на контору мэтра Бегено. – Какого черта я здесь делаю? – в сердцах бросила она, направляясь к Полю.