– Я его видела! Боже мой, я так перепугалась… Франсуаза, несомненно, упустила свое призвание – ее актерский талант не позволил ни на секунду усомниться в сказанном. Директор не стал закрывать дверь кабинета и даже не взял свою сигару, которая лежала в пепельнице, напоминая дымящиеся руины только что обстрелянной вражеской позиции. Не успели они покинуть кабинет, как Сюзанна скользнула внутрь, чтобы взять ключ. Она быстрым шагом прошла по коридору спального помещения. Дети высунули головы из своих комнат и смотрели на нее с любопытством, но также, Сюзанна была в этом уверена, с благодарностью. Затем, когда она подошла к двери, все высыпали в коридор и встали за ее спиной, словно желая ее подбодрить. Сюзанна вставила огромный ключ в замочную скважину. Через секунду она уже проникла в запретную зону, пытаясь на ощупь найти выключатель и справиться с приступом тошноты, вызванным сильным запахом хлорки, царящим внутри. Ее правая рука наткнулась на рычаг, который она подняла. В ту же секунду неоновые лампы, расположенные вдоль коридора, недовольно застрекотали, чтобы в конечном итоге озарить помещение бледным светом. Молодая женщина прошла до конца туннеля и вышла в комнату, такую же широкую и просторную, как общий зал. Только здесь не было никаких веселых рисунков, покрывающих серые стены. И никакого гостеприимного стола в центре. Только три кровати на колесиках. – Больничные койки, – произнесла Сюзанна. Она обошла помещение, рассмотрела медицинские принадлежности, аккуратно разложенные в металлических шкафах. Шприцы, капельницы, контейнеры с кровью в большом холодильнике, упаковки бинтов, различные порошки и пилюли, стерилизатор, морфий, электрокардиограф… Воспитательница подошла к странному электрическому аппарату, из которого тянулось множество проводов, похожих на щупальца медузы. Она прочла на металлической пластине спереди: «электроэнцефалограф». «Боже мой, что все это значит? Что они делают с детьми?». Сюзанну охватила дрожь. Она отступила назад, понимая, что пора возвращаться. Нужно срочно покинуть это помещение. Положить на место ключ. Она опустила вниз тяжелый рычаг, отвечающий за освещение, и белые занавески, подвешенные между больничными койками, исчезли в темноте, чтобы превратиться в призрачные паруса. Сюзанна закрыла за собой стальную дверь, повернула ключ в замке и обернулась. Именно в этот момент она увидела его, неподвижно стоящего в конце коридора. Директора. Или, точнее, как она теперь догадывалась, Der Erlkpnig. – Идемте со мной, Сюзанна, нам обоим требуются объяснения. 21 Сандрина Ноябрь 1986 года – Зачем моя бабушка вызвала меня на этот остров? – Чтобы ты могла сбежать. – Это лишено всякого смысла… – рассердилась молодая женщина. – В данный момент – да. Но скоро ты все поймешь. – Когда? В 20 часов 37 минут? Сегодня? Завтра? Через год? – Время – понятие непостоянное, Сандрина. – Знаю, мне это уже говорили. Значит, Лесной царь существует? – Да, – подтвердил Клод. – И дети в лагере его видели так же, как и вы? – Совершенно верно. Именно поэтому они мертвы, – уточнил Морис. – Вы отдаете себе отчет, что мы говорим о некоем существе из стихотворения, которое вдруг стало реальным? Вы же доктор, вы должны руководствоваться логикой… – Называй его как хочешь: Erlkpnig, монстр, дьявол или солдат СС, неважно, как он выглядит. Именно от него хотели убежать дети, а теперь должна спастись ты. Сандрина почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Мигрень, появившаяся несколько секунд назад, продолжала усиливаться, словно чудовище, питающееся ее непониманием. Напрасно она повторяла себе, что вся эта история – безумие, предостережение Франсуазы беспрестанно крутилось в ее голове: «Люди прячутся за словом «безумие», когда не могут или не хотят замечать странную реальность. Не допускай такой ошибки». – Ладно… хорошо, допустим, – согласилась она, чтобы попытаться выиграть время. – Как я смогу убежать? «Лазаруса» здесь нет, а Симон наверняка напился в каком-нибудь баре рома и пляшет под моряцкие песни! – Симон мертв. Остались только мы, – сообщил Клод. – Как мертв? Что с ним случилось? – У тебя мало времени, Сандрина. Взгляни на часы, – произнес Виктор. Она машинально подчинилась. Их слова, на самом деле лишенные смысла, почему-то действовали на нее успокаивающе. Какая-то часть ее их отвергала, другая часть – принимала. Сандрина озвучила вслух время на часах: – 19 часов 35 минут. – У тебя чуть больше часа, – уточнил Морис. – Но как я покину остров, если Симон мертв? – Ты должна нас оставить, Сандрина, забыть, – слабым голосом произнес Поль. – Как ты забыла Сюзанну. Просто храни в себе наши голоса. Словно вторя этому совету, включился музыкальный автомат, хотя никто к нему не приближался. «Говори со мной о любви», – раздались знакомые слова. «Сюзанна. Это была ее любимая пластинка. Почему мне кажется, что я слушала эту пластинку рядом с ней? Никакой картинки в памяти не всплывает. Только запахи, ощущения. Аромат свежеиспеченного яблочного пирога… Прикосновение шершавой руки к моей щеке… Силуэт, подошедший к граммофону, чтобы поставить пластинку заново… Разве такое возможно?» Когда Сандрина снова открыла глаза, на столе лежал металлический ключ. Она не знала, кто из них положил его перед ней. Но в этот момент ее поразил бледный вид четверых мужчин, сидевших напротив. – Что с вами? Что происходит? Морис рухнул на пол первым. Его стул издал глухой звук, коснувшись ковра, устилающего пол в зале ресторана. «Ну скажи мне ласковое слово…» Затем настала очередь Клода. Прежде чем его голова ударилась об стол, ей показалось, что он улыбнулся ей. Виктор успел произнести последний совет, прежде чем перестать дышать: – Поторопись. – Все в порядке, Сандрина, отпусти нас. Это единственное решение… – с трудом прошептал Поль. – Я не понимаю… – Это уединение – не твое убежище, оно – твое страдание. Беги скорее… Забудь нас… – Поль… Мне так жаль… – Если встретишь бродячего кота, убей его, Сандрина, это единственный способ навсегда избавиться от Лесного царя… Голова Поля начала клониться к столу, увлекаемая собственным весом. Сандрина едва успела ее подхватить, чтобы поддержать и осторожно опустить лбом на деревянную поверхность стола. Она постояла несколько минут, глядя в последний раз на тела бывших жителей острова. Из ее глаз катились слезы. Отравленный горячий шоколад разлился по столу и струйкой стекал на ковер, словно кровь, бегущая из зияющей раны.