Хенли развернула изображение на весь экран. Камеры снаружи, записывающие происходящее на улице перед зданием, не работали уже полгода, поэтому записи предоставили только из холла за входной дверью. Хенли включила быструю перемотку, чтобы найти тот день, когда Кеннеди нарушил комендантский час. — Номера Зоуи нет в телефоне, где был тариф без абонентской платы, — сообщил Рамоутер, просматривая распечатку звонков. — Так, вот он, — пробормотала Хенли себе под нос. Она остановила запись и нацарапала время у себя в блокноте. Кеннеди попал в поле обзора видеокамер в 11:43. Он остановился в коридоре и две минуты и восемнадцать секунд разговаривал с каким-то мужчиной. На нем была футболка «Супердрай» и джинсы. В 11:46 он достал телефон из заднего кармана джинсов и посмотрел на экран. Хенли увеличила изображение. Это был не тот серебристый айфон, который она нашла у него под кроватью. — Так, есть, — объявил Рамоутер, что-то выделяя маркером с напряженным видом. — Он ей звонил со своего второго номера. — В его голосе явно слышалось возбуждение. — Тело Кеннеди нашли в понедельник утром, так? Хенли нажала на паузу и остановила видеозапись. — Лин сказала, что он, вероятно, был мертв около сорока восьми часов до того, как его нашли. Значит, его убили рано утром в субботу или поздно вечером в пятницу, — ответила Хенли. — Зоуи звонила ему в 22:46 в пятницу, два раза подряд. Он не ответил. Помнишь: комендантский час для него начинался в девять вечера, поэтому он должен был находиться в хостеле. Она звонит в третий раз. В 22:47. На этот раз он отвечает на звонок, они разговаривают сорок пять секунд. В 22:57 она опять ему звонит, и они разговаривают восемнадцать секунд. — Подожди-ка, — сказала Хенли и включила быструю перемотку видеозаписи. Кеннеди вернулся в хостел в 20:02. — Так, вот он уходит. Хенли остановила запись на 23:02. Кеннеди, одетый в куртку-бомбер, быстрым шагом вышел из хостела. — Это последний звонок, который она сделала. Он ей не звонил, но послал эсэмэс в 23:07: «Еду к тебе. Оставайся там. Возьму такси». Она отвечает: «ОК». В 23:19 она снова пишет ему эсэмэс: «Через сколько ты будешь?» Он отвечает: «15 мин. Я еду, малыш». Затем он снова ей пишет: «Жди меня в больнице. Я еду. х». Больше никаких звонков или эсэмэс не было ни от нее, ни ей. Эзра прав. Телефон работал до вторника, но включалась голосовая почта. Пара звонков с номеров, которые начинаются с 0345 и 0800, и еще есть с 0161 — это Манчестер. Могли звонить из колл-центров. — Зоуи звонила ему, потому что у нее возникли какие-то проблемы. Что-то так сильно испугало ее, что заставило Кеннеди нарушить условия суда. — Но ты же нашла его браслет под кроватью? Хенли быстро прокрутила видеозапись и стала ждать. Часы в углу экрана показывали, что уже перевалило за полночь, потом пробили час, два, три. Дверь в хостел открылась в 3:06. — Это не он, — сказала Хенли, нажимая на паузу. На экране застыл мужчина в куртке-бомбере и футболке. — В смысле? Он уходил в этой одежде. Хенли хмыкнула и покачала головой. — Видишь вон ту зеленую лампочку на стене, указывающую на запасной выход? На более ранних записях, когда мы впервые увидели Кеннеди, его голова доходила до самого верха этого аварийного знака. Когда его в последний раз арестовали, в протокол занесли и антропометрические данные. Его рост — сто девяносто два сантиметра. А этот тип… — По крайней мере на семь сантиметров ниже, а то и больше. — Вот именно. И еще он опускает голову вниз, и на нем надета бейсболка. А Кеннеди уходил с непокрытой головой. Хенли встала и прошла к окну. Небо потемнело, дождь бил в грязное окно. Где-то вдали грохотал гром. Это был первый признак того, что волна жары скоро спадет. — Но зачем себя так утруждать? Зачем этому типу возвращать браслет Кеннеди в его комнату? Почему не бросить его в какой-нибудь мусорный бак? — спросил Рамоутер. Небо осветила вспышка молнии. Хенли вздрогнула. — Я собираюсь прогуляться к Лин. И еще попрошу криминалистов поторопиться. Надо узнать, приблизились ли мы хоть немного к опознанию того мужчины из церковного двора. — Но этот тип… — Рамоутер постучал ручкой по экрану, на котором замер неизвестный в бейсболке. — Как ты думаешь… — Просмотри запись еще раз. Прокрути назад. Может, где-то записано, как он выходит из хостела. Это может быть наш убийца. — Хенли замолчала и снова уставилась на замершее на экране изображение. — Какой рост у Чанса Блейна? — Он ненамного выше меня. Сто восемьдесят три сантиметра. Может, сто восемьдесят. — Нам нужно выяснить, где находился Блейн в пятницу вечером. Он нам уже переслал свой график? — Нет, на почту еще ничего не приходило. — Найди его. Скажи, что у него есть два варианта. Или он добровольно присылает нам информацию, или мы арестовываем его прямо во время просмотра очередного дома. Глава 31 Накатило очень быстро. Хенли почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Болело в правой подмышке, а в кисть, казалось, воткнули тысячи маленьких иголочек. Кожа головы покрылась потом. «Вдох на счет «три». Выдох на счет «три». Она попробовала использовать дыхательную технику, которой ее обучал психотерапевт, но легкие не слушались. Она не ожидала, что ее вот так охватит паника. Ведь прошло всего пять дней после появления первого трупа. — Ты в порядке? — спросила Лин. Хенли не ответила. — Нет, ты не в порядке. Хенли сделала глубокий вдох и попыталась избавиться от подступавшей к горлу тошноты. — Пошли. Выйдем на улицу. Они поднялись по лестнице, Лин толкнула дверь эвакуационного выхода, и они попали на открытую площадку на крыше. Лин в шутку называла это место «висячим садом». Гроза быстро закончилась. Воздух все еще оставался сырым и удушливым. Лин достала из кармана салфетку и вытерла ею сиденье одного из стульев. — Спасибо, — поблагодарила Хенли, усаживаясь и открывая бутылку воды. — Чувствуешь себя получше? Лин достала из второго кармана вейп, затянулась, а потом выдохнула большое облако тумана с запахом малины. Хенли наклонилась вперед, поставила локти на колени и подперла ладонями подбородок. Они находились на уровне второго этажа, так что вид отсюда ограничивался парковкой у соседнего здания суда. — Я не могу поверить, что это случилось, — призналась Хенли. — У меня уже давно не было… — Она запнулась. Она не хотела проговаривать то, что случилось в кабинете у Лин, вслух. — Сейчас все в порядке. — Это же не в первый раз. Вместо того чтобы это подтвердить, Хенли сказала: — Со мной все в порядке. Все прошло. На меня столько всего навалилось, да и питаюсь нерегулярно, вот и все. Нельзя жить на чае и фастфуде. — У меня это кофе и сигареты. Ну, раньше так было. Боже, как мне не хватает сигарет! — вздохнула Лин. — Я знаю, как тебе тяжело. Ты же так давно не работала. — Я работала, Лин! Я продолжала заниматься расследованиями. Просто не выезжала на места преступлений, не работала «в поле». — Но работа с бумагами несколько отличается от работы с окровавленными телами, у которых вывернуты кишки, правда? Любой человек… — Что у тебя для меня есть? — перебила ее Хенли. — Боже, что за характер, ну нельзя же быть такой занудой! Лин еще раз затянулась вейпом, а потом открыла папку, лежавшую у нее на коленях. — Я все еще не получила результаты токсикологического анализа по церковному трупу. Но результаты токсикологического анализа по Кеннеди и Дарего показывают присутствие пропофола[40] — это анестетик общего действия — и атракурия безилата. — Атраку… Что это? — спросила Хенли и распрямила спину. Неприятное ощущение в груди ушло — она больше не чувствовала себя как птица, бьющаяся в клетке, и правую кисть больше не кололи никакие иголочки. — Атракурий безилат, — медленно повторила Лин, словно учительница, преподающая пятилетнему ребенку правописание. Хенли не обиделась. — Это расслабляющее мышцы средство. Используется во время хирургических операций. Оно блокирует подводящие пути в центральной нервной системе и вызывает паралич. В зависимости от дозы действие может длиться от минимум четырех минут до часа. Я отправила отчет о результатах вскрытия обоих на твою защищенную электронную почту. Кололи вот сюда. — Лин повернула голову и показала место чуть ниже левого уха. — Прямо в яремную вену. Судя по количеству препарата у них в крови, я сказала бы, что паралич длился от тридцати до сорока минут. — Они полностью отключались или у них только парализовало тело? — Только парализовало. Это не какое-то снотворное типа седативных, которые начинают действовать только минут через двадцать. Атракурий безилат начинает действовать через три-пять минут после того, как попадает в кровоток. Подействовал — тебя парализовало. Снижается кровяное давление, приток крови к мышцам снижается, но ты все еще остаешься в сознании. — Оливер так не работал. — Судя по тому, что я помню, — нет. Он резал им яремную вену, а потом разрезал тела на части. А этот вводит им атракурий безилат до того, как начинает их пилить. — Что ты имеешь в виду? Они умерли, когда он разрезал их на части? — За исключением типа, найденного в церковном дворе, у твоих жертв нет колотых ран. Они умирали от потери крови — или после перерезания бедренной артерии, или после того, как им отсекали голову. Если хочешь знать мое мнение, этот новый убийца — садист. В теле Дарего оказалось больше атракурия безилата, чем у Кеннеди. Я не указываю тебе, как тебе делать твою работу, но должна заметить, что… — Зоуи дольше оставалась в живых. Хенли подошла к краю крыши и посмотрела вниз на улицу. Вот-вот начнется час пик. Полицейский мотоцикл, не включая сирену, маневрировал между выстроившимися в ряд автомобилями, его голубые огни поблескивали. И тут внезапно до нее дошло. Подражатель играл по своим собственным новым правилам. Он действовал совсем не так, как Оливер. — Замедляется кровоток, и они не умирают сразу, — произнесла она. — Он хочет, чтобы они видели, как он отрезает им конечности. Он хочет, чтобы они наблюдали за процессом. Он хотел, чтобы Зоуи страдала. Хенли вяло отправила в рот крекер с креветками, когда на экране пошли титры. Эмма спала у нее на коленях, плотно зажав желтое одеяльце в маленьком кулачке. Ей следовало бы уже положить Эмму в кровать, но она держалась за нее, как за спасательный круг.