— Вы можете вспомнить хоть что-то, что показалось вам странным, необычным? — Мне не дали увидеть тело, — сказал Джейми, глядя в пол. Хенли многозначительно посмотрела на Рамоутера. Джейми «уплывал» от них, все больше погружаясь в свое горе. — Я сейчас принесу вам чашку чая. Сколько ложек сахара, Джейми? — спросил Рамоутер. — О, — Джейми посмотрел на Рамоутера так, словно внезапно вспомнил, что тот тоже находится в комнате. — Без сахара. Спасибо. Рамоутер вернулся с чаем через несколько минут и вручил Джейми чашку. — Она даже не показала мне фотографию его лица, только обручальное кольцо. Женщина из полиции, которая приходила сюда до вас, сказала, что Шона… Что его тело… — Все так и есть, — подтвердила Хенли. — Как иронично, черт побери. Правда? — Что именно? — Он однажды был присяжным… Хенли почувствовала, как волосы у нее на затылке встают дыбом. — Как давно это было? — Примерно два года назад. Он единственный человек из всех моих знакомых, которому понравилось быть присяжным. — А в чем заключается ирония? — Просто… То, как Шона… Как он умер… То дело… Там было то же самое. — Он вам что-нибудь рассказывал про судебный процесс, в котором участвовал? — Да рассказывать-то особо было нечего. Процесс шел всего неделю. Я точно не знаю, что там произошло. Да и было это давно. Хенли встала со своего места и устроилась рядом с Джейми. Она обняла его за плечи и осторожно повернула к себе. — Джейми, я знаю, что вам очень тяжело и сейчас у вас в голове роятся тысячи разных мыслей, но, пожалуйста, постарайтесь вспомнить. Он упоминал кого-то еще из людей, участвовавших в том судебном процессе? Других присяжных? Вы когда-нибудь слышали про Зоуи Дарего и Дэниела Кеннеди? Джейми немного распрямился и сделал глубокий вдох. — Нет, — наконец сказал он. — Эти имена мне ничего не говорят. Кто эти люди? Пациенты Джейми? — Нет. Я уже задала вам много вопросов. Я знаю, что вам сейчас очень тяжело… — Я понимаю. То есть если я могу помочь поймать того, кто это сделал с моим Шоном, я отвечу. Спрашивайте. Я только помню, что Шон очень расстроился, когда судья то ли остановил, то ли прекратил процесс… А Шон хотел и дальше быть присяжным… Джейми замолчал, потому что у Рамоутера зазвонил телефон. Хенли гневно посмотрела на него. — Простите, — извинился Рамоутер. — Я выйду. — Это был убийца с пилой, — внезапно сообщил Джейми. В глазах у него на секунду вспыхнула решительность. — Что вы сказали? — спросила Хенли. — Судебный процесс, в котором участвовал Шон. Он не мог в это поверить. Это был суд над убийцей с пилой. — Над Питером Оливером? Шон был одним из тех присяжных, которые вынесли приговор убийце с пилой? — Вот в этом-то все и дело. Шон расстроился из-за того, что судья раньше времени прекратил процесс… Хенли уже не слушала его. Шон Делани был одним из присяжных во время судебного процесса над Оливером. Судебного процесса, который невозможно было продолжить. Оливер дернулся при упоминании полного имени Зоуи. Они искали связь между Кеннеди, Делани и Зоуи. И только что ее нашли. — Было два судебных процесса, — пояснила Хенли, когда они вышли из квартиры в общий коридор. — Первый судебный процесс пришлось прекратить примерно через две недели. Оливер дернулся, когда я упомянула полное имя Зоуи. — Ты уверена? — спросил Рамоутер, нажимая на зеленую кнопку выхода. — Абсолютно. Я два раза спрашивала о ней Оливера, и он совершенно точно реагировал. — Хорошо. Давай предположим, что Зоуи участвовала в том первом судебном процессе. А откуда Оливеру знать ее имя и фамилию? — Ты когда-нибудь присутствовал на процессах в Королевском суде? — спросила Хенли, доставая ключи от машины и открывая дверцу. — Никогда, — ответил Рамоутер, усаживаясь на переднее место пассажира. — Я давал показания только в магистратском суде. — Подсудимый сидит на скамье подсудимых — в специальной клети, — пока выбирают присяжных. Он по меньшей мере два раза слышит их полные имена и фамилии. Сначала — когда их вызывают занять места на скамье присяжных, а потом — когда они дают клятву присяжного. — Но мы же проверяли список присяжных, чтобы выяснить, кто находился в зале суда, когда речь шла о символах. И там не было никого из жертв! — Мы проверяли только список присяжных, которые участвовали во втором процессе, когда Оливеру вынесли приговор. Мы не проверяли присяжных, которые участвовали в первом процессе — том, который был прекращен. Нам нужен этот список, и нам нужно снова поговорить с Чансом Блейном. Его обвинили в воспрепятствовании отправлению правосудия. И за это он получил срок. Именно его действия привели к прекращению судебного процесса, и его, возможно, видели с Зоуи. — Зачем терять время? Почему бы нам не арестовать его прямо сейчас? Хенли нервно постукивала пальцами по рулю, обдумывая предложение Рамоутера. — Нет. Он уверен в себе. Он умен, он дипломированный юрист и в принципе изворотливый говнюк. Мне нужны какие-то улики, перед тем как доставлять его в кабинет для допросов. — Хорошо. Как только вернемся в отдел, я сразу же займусь этим списком. Попытаюсь найти его побыстрее. Хенли посмотрела на часы на приборной панели: 19:30. Последнее, чего ей хотелось, — это возвращаться в отдел, но возвращаться в пустой дом не хотелось тоже. — Сейчас уже смысла нет, — сказала она. — Сегодня вечером мы список присяжных не получим. Канцелярия в Олд-Бейли уже закрыта. Давай я отвезу тебя домой? Я уверена, что твои жена и сын будут рады видеть тебя пораньше. Для разнообразия вернешься не посреди ночи. — Их здесь нет. Они живут в Брэдфорде, — с грустью сообщил Рамоутер. — Ой, прости. Я не поняла, что вы… — Нет, нет. Мы не разводимся, не в ссоре, ничего такого. Просто… моя жена… — Ты не должен мне ничего объяснять, если не хочешь. — Хочу. Давно следовало. Моя жена нездорова. Ранняя деменция. Диагностировали совсем недавно. Хенли припарковалась у края тротуара и включила аварийку. Она не видела дальше своего носа — даже не заметила, что с Рамоутером что-то не так! Она злилась на себя, ведь Оливер понял это раньше ее. — Почему ты ничего не сказал? И почему ты здесь? В Лондоне? — Предполагалось, что она поедет со мной. Мы все переедем. Итан со своим говорящим попугаем, хотя он меня всегда раздражал… Все это сложно. Семья. Иногда это может быть… слишком тяжело. — Расскажи мне. Поэтому тебе так часто звонят? — Да. Прости насчет этого. — Не извиняйся. Теперь я знаю… И лучше, что я знаю. Значит, дома тебя ждет очередной выпуск «МастерШеф» и готовый обед в одиночестве. Я правильно понимаю? Рамоутер рассмеялся. — Ты была у меня в квартире? — У меня хорошая интуиция. — Хенли улыбнулась, хотя обстоятельства Рамоутера сильно выбили ее из колеи. — Уже поздно, в отдел мы не вернемся. Лучше я угощу тебя сочной курочкой в «Нандос»[43]. Глава 42 — Мы можем себя обманывать, будто наша работа не сказывается на наших семьях. Говорить себе, что они могут ее принять. Но им тяжело. Хенли стерла капельки воды с горлышка запотевшей пивной бутылки. Они сидели на крыше «Нандос», в дальнем уголке площадки со столиками, и смотрели на Темзу. Людей здесь было немного. Небо уже изменило цвет: где-то было пурпурным, где-то янтарным, где-то бирюзовым, а вдали мелькали огни разросшегося города. Иногда возникало ощущение, что единственная задача всех этих новых зданий из стекла и бетона — отвлекать от смерти и хаоса, царящих на улицах. — Дело в том, что родные говорят нам, что они справятся, и в первые несколько месяцев или даже год, если повезет, они на самом деле могут все это выдерживать, но потом что-то происходит. Суровая реальность наносит удар за ударом. Ты никогда не приходишь домой вовремя, ты пропускаешь празднование семидесятилетия свекра, ты отказываешься рассказывать о том, как прошел твой день, потому что видела одно только дерьмо, а затем какой-то лунатик пытается тебя убить, — закончила Хенли и глотнула пива.