Она обратила взор на Рамоутера, неверно предположив, что он естественным образом станет ее союзником. Хенли смотрела, как взгляд Ланкастер опускается на левую руку[47] Рамоутера, а потом она снова поднимает глаза. — Хотите чашечку чая или кофе? — спросила Ланкастер у Рамоутера. — У нас неплохой кофе в капсулах. Хенли с трудом подавила желание закатить глаза или пристыдить Ланкастер за то, что та флиртует с Рамоутером прямо у нее перед носом. Рамоутер откашлялся. — Спасибо, не нужно. — Вы из Йоркшира, да? — спросила Ланкастер. — Сержант! — Хенли не потрудилась скрыть свое раздражение. — Вы говорили, что подозревали мужа. — За три месяца до убийства Льюис муж оформил страхование жизни — страховку на них обоих, и это, конечно, говорило не в его пользу, — продолжала Ланкастер. — Мы обыскали дом, нашли пару его кроссовок со следами крови. Он сказал, что она за несколько дней до смерти порезалась на кухне и он наступил в кровь. — Какие еще есть доказательства? — резко спросила Хенли. — Прямых нет. — Ланкастер протянула руку к большой бутылке с водой «Эвиан», которая стояла у нее на письменном столе. — Мы вызвали его на допрос. Он отрицал свою причастность к ее смерти. Он предоставил нам алиби. Сказал, что провел ночь в отеле «Травелодж» вместе с соседкой, но, когда мы отправились к ней, она все отрицала. Тогда мы отправили запрос в гостиницу, и оказалось, что номер ни на его, ни на ее фамилию не бронировали. Но Королевская прокуратура по уголовным делам посчитала, что у нас недостаточно доказательств для предъявления ему обвинения, поэтому мы прекратили уголовное преследование в его отношении. — А судя по толщине этой папки, вы вообще прекратили заниматься этим делом. — Что? Нет. Я… — Муж Кэрол Льюис находился под следствием почти полгода, и вы не занимались никакими другими подозреваемыми. — Но никаких других подозреваемых нет. — Вы уверены в этом? — спросила Хенли. — Судя по отчету криминалистов, на теле Льюис были найдены следы ДНК, которые совпали с ДНК Гэри Уилкинса. — Мы с ним беседовали, — Ланкастер заняла оборонительную позицию. — Он признался, что занимался сексом с Кэрол Льюис, но это было примерно за двадцать четыре часа до обнаружения трупа. — И вы автоматически исключили его из списка подозреваемых. Здесь нет никаких свидетельств, что алиби проверялось. — Я собираюсь проверить его алиби, — заявила Ланкастер. — Расследование не закончено, дело не закрыто. — Вы собираетесь проверять алиби спустя полгода, — заметил Рамоутер. — А вы в курсе, что Гэри Уилкинсом занимались в Центральном полицейском участке Вест-Энда? И что он несколько раз привлекался за изнасилование и нападение с целью изнасилования? Ланкастер поджала губы с таким видом, словно только что съела что-то горькое. По какой-то необъяснимой причине она не ожидала, что Хенли с Рамоутером так подготовятся к этой встрече. — Это не безответственность с моей стороны, — с вызовом заявила она. — В нашем подразделении сейчас расследуется семнадцать дел об убийстве. Мы не можем позволить себе роскоши выбирать, что нам расследовать, и у нас нет кучи времени и средств, чтобы расследовать серийные преступления, которые случаются раз в сто лет, мэм. Хенли такой резкий и вызывающий ответ не на шутку разозлил. Она чувствовала, что сидящие справа от нее детективы Отдела происшествий открыто наблюдают за происходящим. Ланкастер сидела перед ней с самодовольным видом и праздновала легко доставшуюся ей победу. — Вы в курсе, что Льюис входила в коллегию присяжных, участвовавших в процессе над Оливером, когда тот обвинялся в убийстве? — спросила Хенли. — Нет, мы этого не знали, — ответила Ланкастер. — Но если бы даже и знали, то на тот момент вряд ли повели бы расследование в этом направлении. Но теперь мы будем активно… — Нет, не будете. Мы забираем у вас это дело, — перебила Хенли. Лицо Ланкастер ожесточилось. — Но вы не можете этого сделать. Я веду это расследование. — Вы его вели, но, по моему мнению, — Хенли заговорила громче специально для всех, кто их подслушивал, — не смогли провести его должным образом. — Мэм, со всем моим уважением… Я веду это расследование… — Плохо. Вы ведете его плохо. Хенли осознавала, что вся деятельность Отдела происшествий приостановилась. Все разговоры оборвались на полуслове. Даже телефоны перестали звонить. — Вы не можете его просто забрать. У вас нет полномочий, чтобы… — Сержант Ланкастер, не беспокойтесь по поводу административных вопросов. Кто-то из ОРСП свяжется с вами и организует передачу документов. — Хенли отодвинула стул, который со скрипом проехал по полу, и жестом показала Рамоутеру, чтобы следовал за ней. — Ваши рабочие записи вы можете оставить себе. Ланкастер уставилась на нее, кипя от гнева. — Не пропадайте, чтобы с вами можно было связаться, — сказала Хенли на прощание. — Не думаю, что ты окажешься в списке тех, кого Ланкастер захочет поздравить с Рождеством, — заметил Рамоутер, когда они уже выходили из отделения полиции. — Меня это мало волнует, — ответила Хенли. — Со мной такие номера, как она пыталась провернуть, не проходят. И я терпеть не могу, когда кто-то нагло пытается делать из меня дуру. — Но она права. У нас нет полномочий. Мы не можем просто взять и забрать дело. — Ты думаешь, что я этого не знаю? — Хенли достала из кармана телефон, который только что начал звонить. — Пеллаче придется совершить чудо, черт побери, и получить соответствующие полномочия. Боже, он меня за это убьет. Она ответила на звонок и какое-то время просто слушала. У нее скрутило живот, и после каждого услышанного слова тошнота все ближе и ближе подступала к горлу, накатывая волнами. — Нам нужно ехать. Прямо сейчас. Хенли бегом бросилась к машине. — Что случилось? — Рамоутер ускорил шаг, чтобы ее догнать. — В чем дело? — Опять Оливер. Нам срочно нужно в больницу Королевы Елизаветы. Прямо сейчас. Глава 44 Оливер в третий раз попытался открыть глаза, когда голоса вокруг него стали громче. Он уже мог четко различать слова. В затылке пульсировала боль, во рту был странный металлический привкус. — Питер. Питер, вы слышите меня? Оливер повернул голову в направлении голоса и смог чуть-чуть приоткрыть глаза. — Да, — прохрипел он, потом закашлялся. — Воды. — Да, конечно. Мы сейчас немного приподнимем вашу кровать. Дыхательную трубку мы убрали, но горло будет болеть несколько часов, и вы будете ощущать сухость во рту и глотке. Самое главное — вы живы. Медсестра принесла стакан воды, Оливер потянулся за ним и увидел, что ему поставили капельницу. Но он не был ничем привязан или пристегнут к кровати. Вообще ни к чему! Оливер повернул голову и сморщился от боли. Тюремный надзиратель Эйд сидел в углу, на его коленях лежала сложенная газета. Оливер с трудом сдержал улыбку, которая готова была расползтись по его лицу, когда он увидел вид из окна. Он выбрался из тюрьмы Белмарш. — Не убирайте это, — предупредил врач, когда Оливер поправил назальную кислородную канюлю, через которую в его дыхательные пути подавался кислород. — К счастью, у вас не инфаркт, как мы думали, но пока мы все равно не можем отпустить вас назад в тюрьму. — Почему нет? — спросил Оливер, проводя руками по датчикам у себя на груди. — Как я понимаю, Белмарш закрыта, — ответил врач и посмотрел на Эйда, чтобы тот это подтвердил. — Если мы сегодня не сможем вернуться в Белмарш, то, похоже, отправимся или в Брикстон, или в Пентонвиль после того, как решится вопрос с транспортом, — сообщил Эйд. — А я давно здесь? — Со вчерашнего утра. Вы помните, что случилось? — посмотрел на него врач. Оливер вдохнул воздух и прищурился. — Все как-то в тумане, но мне кажется, что я пропустил завтрак. Можно организовать что-нибудь поесть? — спросил Оливер. Врач что-то пометил в карточке. — Конечно. Я попрошу медсестру к вам зайти. Когда вы в первый раз попробуете встать, у вас, вероятно, будет кружиться голова и вы почувствуете приступ тошноты. Не беспокойтесь: это совершенно нормальная реакция. Мы вам дадим противорвотное, если позывы станут очень сильными. Эйд все еще сидел на том же стуле, но слегка запрокинув голову назад и похрапывая, — этот звук нельзя было спутать ни с каким другим. Оливер уже снял датчики с груди, но, когда попытался отсоединить капельницу, из вены потекла кровь и запачкала ему руку. Прошел почти час с тех пор, как медсестра принесла ему обед. Она явно боялась, когда ставила поднос на прикроватную тумбочку, а после этого сразу же выбежала из палаты. Оливер повернулся на кровати и поставил голые ноги на пол. Его начало сильно тошнить, когда он встал. Он снова сел, опустил голову между коленей и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы справиться с головокружением и учащенным сердцебиением. Жаркое из ягненка, которое он недавно съел, бултыхалось у него в животе и предпринимало попытки выйти наружу. Прошло несколько минут, и Оливер еще раз попытался встать. Его тюремную одежду и кроссовки сложили в пластиковый пакет, который бросили в углу палаты. Эйд подпрыгнул на стуле, когда Оливер оттолкнул ногой металлическую стойку для капельницы и разбил тарелку, в которой ему приносили обед, о его голову. Эйд на секунду потерял ориентацию. Оливер подхватил острый кусок разбитой тарелки и всадил в бок надзирателю, потом несколько раз ударил Эйда головой об пол, пока не прибежал больничный охранник и не стащил Оливера с Эйда. Баджарами схватилась за рацию. — Помогите! Нам нужна помощь!