— Это у нас артистическая[‡‡]. — Сторож отпер дверь и щелкнул выключателем. — Зеленая, как положено. Так захотел хозяин. В комнате без окон стены были свежепокрашены в зеленый цвет. Заваленный журналами круглый стол, вокруг несколько коричневых кожаных кресел, стеллаж с книгами, газовый обогреватель. Стены украшали репродукции картин, изображавшие знаменитых в девятнадцатом веке актеров. «Мистер Дейл в роли Клода Амбоина», «Мистер Т. Хикс в роли Ричарда I», «Мистер С. Френч в роли Арлекина». Последняя картина очаровала Мартину бриллиантами на костюме мистера Френча. Они сияли, как настоящие. Над камином висел большой рисунок: мужчина лет тридцати пяти в средневековом костюме, откинувший с головы капюшон. Удлиненное лицо с правильными чертами, огромные глаза. Рот одновременно мужественный и нежный. Это была необыкновенно тонкая, изящная авторская работа. Мартина не могла оторвать глаза. Затем в покрывающем рисунок стекле она увидела свое отражение и смущенно отодвинулась. Внизу было что-то написано. Она наклонилась прочитать. «Обыкновенный человек» — гласила надпись. — Похож, верно? — спросил стоящий сзади сторож. — Я не знаю кто это. — Не знаете? Вы не знаете хозяина? — Какого хозяина? — Да вы что, не знаете владельца этого театра? Это же великий Адам Пул, кто же еще. — О… — смущенно пробормотала Мартина. — Конечно, я видела его в кино. — Выходит, он известен и у вас в Австралии? — весело проговорил сторож. Он был очень добр к ней, но своей дурацкой иронией уже начал раздражать. Лучше было бы, наверное, оставить это замечание без внимания, но она зачем-то пустилась в объяснения. Конечно, она знает Адама Пула. Видела его на фотографиях в фойе кинотеатров. В Новой Зеландии шли все его фильмы. Она знала, что это самый выдающийся из молодых современных актеров-менеджеров. И еще ее поразил рисунок, потому что… Нет, объяснить словами это было невозможно, и они повисли в воздухе. Сторож выслушал ее с улыбкой. — Все в порядке. Все дамы от него в восторге. Он их просто ошеломляет. Они от него без ума. — Но я имела в виду не это, — повысила голос Мартина. — Вы бы видели, что они вытворяют. Как теснят друг друга, чтобы подобраться ближе, когда он появляется из служебного входа, особенно после премьеры. Варварское зрелище, скажу я вам. Вот такие у нас тут женщины. — Он помолчал. — Ладно, можете приступать к работе, если готовы. Гладильная доска в гардеробной. А гримуборная ее королевского высочества вон там. Сторож прошел по коридору, открыл дверь дальней комнаты и включил свет. III Как и следовало ожидать, в гримерке примадонны сильно пахло косметикой. Вид у комнаты был скорее нежилой, но пятна грима можно было встретить на чем угодно. На полках трюмо, зеркале и даже лампочках. Шкаф для костюмов пустовал. Над раковиной на полке стояла плошка с застывшей краской для ресниц и бровей с воткнутой туда шпилькой. Кроме трюмо со столиком и полками для гримирования, в этой довольно просторной комнате имелись зеркало в полный рост в золоченой раме, кушетка в стиле ампир, кресло и изящная табуретка перед трюмо. Пол покрывал слегка потертый красный ковер с цветочным узором. Посредине комнаты несколько коробок с надписями «Костюмы Пьеро и Коломбины», рядом два чемодана. У стены газовый обогреватель. — Теперь это все ваше, — сказал сторож. Мартина повернулась поблагодарить и встретила испытующий взгляд. Он подошел ближе. — Вы были так добры… — пробормотала она. — Атеперь мне нужно приступать к работе. Спасибо большое за все. — Не за что. Всегда рад помочь. — Он тронул ее руку. — Попали под дождь? — Это пустяки. Я уже почти обсохла. Она подошла к коробкам с костюмами и начала возиться с завязкой на верхней. Сторож чиркнул спичкой, и горелка газового обогревателя ожила с несильным хлопком. Мартина вздрогнула. — Спокойно, — произнес он. — Мы ведь с вами не суеверны, правда? — При чем туг суеверие? Сторож с усмешкой махнул рукой в сторону газовой горелки. — В том-то и дело, что при чем. — Я что-то не понимаю. — Вы хотите сказать, что не слышали о случае в театре «Юпитер»? У вас антиподов что, об этом не писали? Нагреватель покраснел и замурлыкал. — Впрочем, если подумать, то это случилось давно. Вы были тогда маленькая. Сам я в то время здесь не работал, но знаю все в подробностях. — И что же случилось? — спросила Мартина, хотя слушать не особенно хотелось. — А вы точно не суеверная? — Нет. — Какое совпадение. Я тоже. Давайте по этому поводу пожмем руки. — Он протянул руку настолько решительно, что ей пришлось сделать ответный жест. При этом вырвать руку удалось с некоторыми трудностями. — Это было лет пять назад, — начал он. — Один актер из гримерной номер четыре, довольно молодой парень, решил расправиться с другим актером — ну, имел на него зуб, такое бывает — и втихаря что-то там сделал с его газовым нагревателем. Короче, оттуда начал вытекать газ. А если ты лежишь вусмерть пьяный — кстати, вы тоже могли бы сильно опьянеть, если бы та девица была пощедрее и влила вам в горло побольше бренди, — так ты отравишься газом раньше, чем сообразишь, в чем дело. Что и случилось. Я хочу сказать, что тот, второй, ну на которого первый имел зуб, он с бутылкой не расставался. В общем, шуму было много. Театр закрыли на ремонт, надолго. Хозяин запретил упоминать об убийстве. Сменил название театра, но, как ни называй, память все равно остается. Глупо получилось, верно? Но нам с вами до этого дела нет, правда? Мы тут вообще ни при чем, верно? — Слова «мы тут» сторож произнес со значением. Мартина открыла коробки и чемоданы и начала доставать костюмы. Пальцы слегка дрожали, но он не видел, ведь она стояла к нему спиной. Затем кое-как освободила ноги из мокрых туфель. — Их надо высушить, — сказал сторож. Он двинулся к ней, присел на корточки. Его большая и цепкая рука, как будто живущая своей собственной жизнью, дернулась вперед и сомкнулась на ее ступне. — О, да вы без чулок? То, что испытывала сейчас Мартина, можно было бы, конечно, назвать страхом, но скорее это было стыдом от унижения, что ее застигли в таком состоянии. Ее покачивало, она смертельно устала, не чувствовала ног, а тут еще такое. — Послушайте, — почти крикнула она, — вы добрый человек. Помогли. Но позвольте мне начать работу. Сторож ослабил захват и поднял на нее глаза, в которых напрочь отсутствовало смущение. Только любопытство. — Ладно, — сказал он. — И без обид. Закончим на этом, верно? — Да, давайте на этом закончим. Он поднялся на ноги, поставил ее туфли перед обогревателем и направился к двери. — Живете далеко отсюда? — Мне еще предстоит где-нибудь устроиться, — ответила она. — Я слышала, у вокзала Паддингтон есть дешевая гостиница. — На мели, верно? — Теперь, когда я получила работу, уже нет. Он сунул руку в карман. — Может быть?.. — Нет-нет, не надо. Пожалуйста. — Да ладно вам. Мы ведь приятели, верно? — Не настолько. Я вам очень благодарна, но ничего не надо. — Ну, дело хозяйское, — сказал он, помолчав. — Я никак не могу взять в толк… по вашему разговору и поведению видно, что вы не из таких. Верно? Так что с вами случилось? Беда какая-то или что? — Да ничего. В самом деле ничего. — Ну что ж, не хотите говорить, не надо. Больше нет вопросов. — Он открыл дверь, вышел в коридор и уже оттуда добавил: — Вообще-то здесь так не положено, но можно попробовать. Мой сменщик придет в восемь утра, я его предупрежу. Если, конечно, вам это подойдет. Короче, в артистической есть кресло, где можно неплохо устроиться. Обогреватель я зажгу. Так что располагайтесь. — Вы хотите сказать, что я могу там переночевать? — Почему бы не попробовать. Только помалкивайте, а то мне влетит. Пока. И не унывайте. С людьми еще и не такое случается. Он ушел. Мартина выбежала в коридор и крикнула ему в спину: — Большое спасибо и спокойной ночи. — Через секунду добавила: — Я не знаю вашего имени… — Я Баджер, — произнес он не оборачиваясь. Его голос гулко отдавался в пустом темном коридоре. — Зовите меня Фред.