— А вы можете? — Да, но… — Вас смущает неурочное время? — Нет. Наконец до него что-то дошло, и он внимательно в нее вгляделся. — Я полагаю, работа не покажется вам непосильной… — Уверяю вас, — проговорила Мартина сдавленным голосом, — мне можно доверять. Вы упомянули рекомендации, так они… — О да, да, — спохватился он. — Думаю, мы договорились. Понимаете, я опаздываю. Надеюсь, у вас все будет в порядке. Выходить на улицу не стоит. Там дождь. Лучше пройдите через театр. Спасибо и до свидания. Мартина подняла чемодан и вошла в дверь, которую он для нее распахнул. И оказалась в театре. За кулисы отсюда можно было пройти через зрительный зал. По центральному проходу, устланному толстым ковром. Тут было темно, но кое-что рассмотреть было можно. Из-под наполовину поднятого занавеса просачивался голубоватый свет. В тишине слышалось, как по крыше барабанит дождь. В застоялом воздухе пахло нафталином, бархатом и еще чем-то знакомым. — Извините, я забыл, — раздался сзади голос мистера Грантли. Мартина чуть не вскрикнула. — Утром принесите в гримерную цветы. Она любит розы. Вот вам еще визитка. — Но у меня… — Цветочный магазин тут за углом. Покажите визитку. И все. Грантли закрыл за собой дверь. Через несколько секунд она услышала, как хлопнула входная. Подождала немного, привыкая к мраку, который постепенно рассеивался. И вот уже можно было разглядеть задние ряды партера. Как в кинотеатре, когда входишь с улицы, а сеанс уже начался. Тут все было красиво. Изящное закругление амфитеатра, элегантная авансцена. Дыхание Мартины стало глубоким и ровным, она оказалась в своей стихии. И это несмотря на то, что все происходящее было похоже на сон. Усталость как рукой сняло. Она легко поднялась по закругленным ступенькам на левую сторону сцены и вышла за кулисы. Тут горела густо покрытая пылью дежурная синяя лампочка, позволяющая разглядеть обитую сукном полку для корреспонденции и блекнущие в зияющей черноте задники декораций. Пришлось несколько раз переступить через протянутые по полу шнуры, обогнуть осветительные приборы и устройства для имитации ветра и дождя. Мартина наслаждалась запахами краски и клея. Впереди раскрылась дверь, откуда вышел человек в пальто. Он остановился и наклонил голову, роясь кармане. Наконец извлек фонарик. Луч недолго поблуждал по оборудованию и стенам, затем нашел Мартину. Она прищурилась. — Меня направил сюда мистер Грантли. Я костюмерша. — Костюмерша? — хрипло переспросил человек в пальто. Он двинулся к ней, держа луч фонарика на лице. — Насчет костюмерши мне ничего не говорили. Она протянула визитку мистера Грантли. Сторож подошел ближе и всмотрелся. — Ну тогда другое дело. Теперь я знаю, что к чему, верно? — Верно, — согласилась Мартина, стараясь, чтобы голос звучал приветливо. — Костюмерша мисс Гамильтон заболела, и работу поручили мне. — Так вам повезло. — Он пожал плечами. — Она ведь такая, и прикинуться может. Сторож что-то жевал, двигал челюстями. От запаха еды у нее закружилась голова, рот наполнился слюной. — Он сказал, открыть комнату примадонны, — проговорил сторож. — Пойдемте ко мне, я возьму ключ. Я тут как раз сел ужинать. Слышу, кто-то ходит. Пошел проверить. Мартина последовала за ним в маленькую комнату, набитую разным хламом. На стоящей у раковины газовой конфорке негромко бормотал чайник. На небольшом столе на газетке был разложен ужин. Хлеб и открытая консервная банка с джемом. Сторож попросил подождать, пока он заварит чай. Она стояла, оперевшись спиной о дверь. Аромат свежезаваренного чая перебивал запахи клея и пыли. «Если он сейчас продолжит еду, мне придется выйти, — подумала она. — Я просто не выдержу». — Вам налить чаю? — спросил он, не оборачиваясь. — Не откажусь. Сторож сполоснул под краном пожелтевшую чашку. — У меня в чемодане банка тушенки, — несмело проговорила Мартина. — Но нет хлеба. Может, мы объединим наши запасы? Сторож развернулся, и она наконец увидела его лицо. Смуглое, худое, нахальные глаза. Пока он смотрел на нее, они перестали казаться нахальными. — У вас такой вид, как будто вас только что обобрали до нитки. Что случилось? — Да ничего. — В самом деле? — Просто немного устала и… — Неожиданно ее голос сорвался, и она в ужасе осознала, что может расплакаться. — В общем, все в порядке. — Вот, садитесь. — Сторож вытащил из-под раковины ящик и усадил на него Мартину. — Так где эта ваша банка с мясом? Давайте на нее полюбуемся. Он придвинул к ней чемодан и, пока она возилась с замком, разливал чай. — Неплохо выпить чайку, особенно когда устанешь. — Сторож поставил перед ней чашку с темной жидкостью. — Сейчас найду, она никуда не могла деться, — проговорила Мартина, роясь в чемодане. — Вот, нашлась. — Она протянула банку сторожу. — Ого. — Он удивленно вскинул брови. — Славно выглядит, верно? Но тут написано, что в банке телячий язык, а на картинке овечка. Чудно как-то. — Вы можете ее открыть? — Могу ли я ее открыть? О, дорогая, вы меня обижаете. Она глотнула обжигающего чая, а он открыл банку и вывалил содержимое в глубокую тарелку. Затем ловко орудуя складным ножом, положил кусочки мяса на хлеб и протянул ей. — Ешьте и не торопитесь. Тут столько, что утром тоже будет чем подкрепиться. Пока Мартина ела, сторож с интересом рассматривал банку. Никогда в жизни еда не доставляла ей такого удовольствия. — Вы приехали из Австралии, верно? — спросил он, не отрывая глаз от банки. — Из Новой Зеландии. — Какая разница. — Большая. Между ними море. — Так вы приехали оттуда? — Откуда? — Ну, из Австралии. — Да нет же. Я живу в Новой Зеландии. — Вот я и говорю, какая разница. Мартина подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее и улыбается. Она допила чай. — Мне пора приступать к работе. — Вам лучше? — Много лучше. — А когда вы в последний раз ели, позвольте полюбопытствовать? — Вчера. — Не советую пить на голодный желудок. Ее лицо вспыхнуло. Видимо, он учуял бренди. — Понимаете, я была слегка не в себе… и одна девушка… такая добрая… ну, в общем… Сторож снял ключ с висящей на гвозде за дверью связки. — Пойдемте, экскурсия начинается. Она последовала за ним на сцену. По пути он предупреждал о препятствиях, направляя на них луч фонарика, а когда она все же споткнулась, взял за руку. Ладонь оказалась неожиданно мягкой и теплой, хотя на вид его пальцы были мозолистыми и как будто деревянными.