– Что ж, – сказал Майло, – мы сделаем все возможное, чтобы отпустить вас отсюда как можно раньше. – Буду признателен вам, лейтенант. Однако по пути сюда я подумал, что если мне предстоит позаботиться об останках Конни, то на это потребуется время. – Необязательно заниматься этим сегодня, мистер Сайкс. – Вот как? То есть с ней еще… как бы это правильно выразиться… работают? – Служба коронера с ней закончила, но бумажная волокита всегда тянется долго, так что все можно будет уладить по почте или по телефону. – Так, значит, к пяти я еще могу успеть? – Разумеется. Сайкс снова извлек свой телефон. – Вы не возражаете, если я свяжусь с авиакомпанией, чтобы организовать обратный билет? – Нет проблем, сэр. Еще одна эсэмэска. – Большое спасибо, лейтенант, – сказал Коннор. – Тогда объясните мне, пожалуйста, зачем я здесь, если не для того, чтобы… присмотреть за процессом? – В деле по расследованию убийства главное наше оружие – информация. Поэтому любое ваше усилие вооружить нас дополнительно приветствуется. Сайкс обдумал это, теребя лацкан пиджака и глядя в потолок, потом возобновил зрительный контакт. – В этом есть смысл. К несчастью, у меня нет ни малейшего представления о том, кто мог желать смерти Конни. Сказано ровным тоном. Майло старательно держал себя в руках. Но я заметил, как напряглись мускулы у него вокруг глаз. Коннор Сайкс, чей взгляд снова вознесся к потолку, ничего не заметил. – Мистер Сайкс, а вас не удивляет, что вашу сестру убили? Левая бровь Коннора изогнулась. В недоумении, не от обиды. – Конечно, удивляет. Майло продолжал хранить молчание. Лицо Сайкса стало напряженным. Он как будто решал сложную математическую задачу. – Вы считаете странным, что я не выражаю по этому поводу никаких эмоций? Вы правы – в этом моя проблема. В выражении эмоций. Точнее, проблема в том, что я не отдаю себе отчета во впечатлении, которое произвожу. Внутренне я глубоко потрясен потерей сестры. Но у меня никак не получается выразить это внешне. Моя жена полагает, что это имеет какое-то отношение к континууму Аспергера[26]. Возможно, она права, ей лучше знать. Однако я не чувствую в себе никакой асоциальности. Наоборот, большей частью я считаю людей вполне приемлемыми. Так что простите мне мою странную реакцию. – Не бывает правильных и неправильных реакций, мистер Сайкс. Просто нам показалось, что убийство сестры вас нисколько не удивило. – Да нет, удивило. Чрезвычайно удивило. Но я не вижу, чем могу вам помочь. Мы с Конни не поддерживали близких отношений. Я уже давно не встречался с ней, не говорил… – Насколько давно? – Лет двадцать, по меньшей мере. – Двадцать лет. – И ни одной рождественской открытки, – сказал Коннор Сайкс. – Ни от меня к ней, ни от нее ко мне. В нашей семье никогда не обращали внимания на формальности. – А Шери? – Шери я видел относительно недавно. – Насколько недавно? – Хммм… около… десяти лет назад. Она зашла ко мне и попросила денег. – И вы дали? Коннор Сайкс пожал плечами: – Я обладал достаточным их количеством, она – нет. Она моя сестра. – Для чего ей были нужны деньги? – Я не спрашивал. – А она просто зашла. – Да, ко мне домой, – сказал Коннор Сайкс. – В восемь утра. Марико, я и мальчики завтракали. Пригласили и ее. Вид у нее был затасканный. Как будто она долго и трудно добиралась до нас. – Она была одна? – Да. Попросила пару тысяч, на время. Я дал пять. Шери обняла меня, поцеловала, сказала, что будет на связи. Конечно, обещания своего она не выполнила. – Конечно, – сказал я. – А вы и не ждали. Коннор Сайкс посмотрел мимо меня. – Ри никогда не отличалась надежностью. – Она свободная душа. – Всегда такой была. – Вы трое совсем не похожи друг на друга, – сказал я. – То же говорит и Марико. Она шутит, что нас как будто родили наугад. Раньше я никогда об этом не думал, но теперь, когда сам стал отцом, я понимаю, что она имеет в виду. У моих мальчиков есть немало общего – конечно, каждый из них индивидуален, и все же в них чувствуется что-то, говорящее об их кровном родстве. – Что в вашем с сестрами случае совсем не так, – сказал я. – Да. Значит, следующий вопрос – что это была за семья, в которой мы выросли? – Он пожал плечами. – Я, правда, не понимаю, чем это поможет вам расследовать смерть Конни, но с удовольствием расскажу вам все, что вы захотите узнать. – Расскажите нам о своем детстве с Конни и Ри. Коннор трижды моргнул и бросил на меня беспомощный взгляд. – Это такой обширный вопрос, что я просто не знаю, с чего начать. – Начните с родителей. Он улыбнулся. Задание приобрело четкость, и он успокоился. – Чарльз и Коринн Сайкс познакомились в школе, в Канзас-Сити. Там мы и родились – Конни и я. Правда, я ничего оттуда не помню, потому что мы переехали в Калифорнию, когда я был совсем маленьким. На Лонг-Бич. Там родилась Ри. – Почему вы переехали? – Мать страдала от астмы, часто простужалась, кашляла, и доктора говорили ей, что теплый, сухой климат может помочь. К несчастью, этого не случилось – она страдала всю жизнь и умерла в возрасте шестидесяти лет от пульмонологических проблем. Полагаю, что ее привычка курить и выпивать лишнее тоже не способствовала здоровью. Коннор склонил голову набок, как спаниель, ищущий одобрения хозяина. – Странно, правда? То, что она пила и курила, хотя ее дыхательная система явно была не в порядке. – Он положил руки на колени и помолчал. – Люди непредсказуемы… Вам это нужно? Я все-таки не понимаю, что вы хотите узнать. – Расскажите нам о каких-то особенных чертах поведения ваших родителей, – попросил я. – Особенных чертах, – повторил он за мной без всякого выражения. – Полагаю, что отца можно было назвать дамским угодником. Хочу ли я сказать, что у него были связи вне брака? Да, именно это я и хочу сказать. Но это не значит, что он обижал мать или кого-то из нас. Хотя, наверное, сам факт супружеской неверности уже может рассматриваться как… неподобающее поведение. – Скажите, а он тоже пил? – спросил я. – Да. – И как на него действовал алкоголь? – Как действовал? Ну… обычно он становился ворчливым. Иногда кричал. – А ваша мать? – Мать… – Сайкс сказал это таким тоном, будто сама идея о том, что у него была мать, его озадачивала. – Что я могу сказать о матери… она работала секретарем, с людьми ладила прекрасно, но на самом деле их не любила. Я это знаю, потому что она сама всегда так говорила. Люди в ее глазах были в основном глупы. Так что если у меня и есть синдром Аспергера в каком-то его проявлении, то это от нее. – А как она реагировала на выпивку?