Я удовлетворил ее просьбу. – Она на Коммонвелф, сэр, попробуйте обратиться туда. В здании суда на пересечении Шестой и Коммонвелф идут обычно крупные корпоративные тяжбы. Неужели Нэнси уже получила свой вожделенный перевод на беловоротничковые процессы? Первый служащий, до которого я дозвонился, понятия не имел, кто такая судья Маэстро, и передавал меня по цепочке до тех пор, пока я не услышал наконец знакомый голос: – Помощник шерифа Ниб. Тот толстошеий служака, которого я встречал в суде по делам опеки. Однако сегодня его голос звучал более человечно. – Доктор, спасибо, что перезвонили. К сожалению, судья задерживается на заседании, так что в кабинет мы вернемся только завтра. Надо же, какая неожиданная теплота… Может, и его заодно повысили? – Я могу заглянуть в течение дня. – Вам будет удобно в час? – Конечно. – Вот и хорошо, – сказал он. – Я передам судье. * * * На следующий день в двенадцать сорок пять пополудни я подъезжал к Гранд-стрит, когда мне на сотовый позвонила Нэнси. – Хорошо, что дозвонилась. Слушайте, я задерживаюсь, застряла за ланчем в Маленьком Токио. Может, подъедете сюда? Перекусите заодно, если еще не ели, я угощаю. – Предложение принято. Она дала мне адрес «Оушн-Парадайз», на Первой улице – я там уже бывал. Второй этаж небольшого торгового центра, построенного во времена, когда Япония считалась серьезной финансовой угрозой. Приличные кафешки, сувенирные магазины, забитые всякой всячиной, классический суши-бар. Раньше я и сам время от времени заглядывал сюда, когда мне приходилось давать показания в суде. За прошедшие с тех пор годы здание слегка увяло, на фасаде появились потеки от дождя, количество магазинов уменьшилось. Дыра зияла и на месте бывшего суши-бара. Однако во всем есть свои преимущества: зато теперь здесь дешево, а на парковке всегда есть свободные места, так что через десять минут я уже подходил к кабине Нэнси. «Оушн-Парадайз» был небольшой, чрезмерно освещенной комнатой, где пахло морской водой и жареной рыбой. В аквариуме плавали темные штуковины, похожие на каракатиц. Нэнси пила «Перье» и палочками ковыряла в чашке рис, выложенный поверху зажаренными до хруста колесиками-паучками. В ресторане почти не было посетителей, не считая трех пожилых азиаток и пары людей в форме цвета загара, расположившихся за центральным столом. Помощник шерифа Ниб, чьи очки с бронзовыми стеклами лежали сейчас у его правого локтя, сидел лицом к лицу с женщиной примерно одного возраста с ним. Худенькая, но широкогрудая, с седыми кудряшками и в очках без оправы, она жевала кусочек суши маки. Когда при виде меня женщина широко улыбнулась и помахала мне рукой, я сообразил, что она тоже служит в суде и я встречал ее раньше. Разговорчивая, она была приписана к суду по делам об опекунстве, где всегда старалась подбодрить всех, особенно в самых напряженных ситуациях. Как ее зовут, я так и не запомнил. Она продолжала улыбаться. Я отклонился от своего маршрута. Бейджик на ее форме гласил «У. Ниб». На рукаве были сержантские нашивки. Она сказала: – Здрасте, док. Ну вот, теперь вы знаете всю нашу семейку. Как Хэнк, не грубил вам? – О нет, он вел себя отлично. – Я и не сомневалась. – Она расхохоталась. Хэнк Ниб вяло улыбнулся. – Здрасте, док, рад встрече. Как вы, появитесь у нас еще в ближайшее время? – Пока не планирую. – Повезло вам, а то у нас там прямо дурдом… Приятного аппетита. Я сел напротив Нэнси. – Знакомы с Виллой? – спросила она. – Видел ее в суде. – Они с Хэнком – настоящий пример для всех нас, женаты уже целую вечность. – Бывает. – А вы – в счастливом браке? – Давно живу с одной женщиной. – Но без бумажек, да? – сказала судья. – Что ж, такие теперь порядки… «Голубые» жаждут легитимности, остальные не знают, как от нее отделаться. Я-то сама не против официальных отношений, только вот все никак подходящего кандидата не найду с тех пор, как отшила своего первого, лузера. Она кивнула на официантку и спросила: – Меню? – Необязательно, – ответил я, а когда женщина все же подошла к нашей кабине, заказал зеленый чай и немного сашими. Нэнси заглянула в свою чашку. – Можете пока угоститься отсюда. – Что это? – Младенцы-осьминожки. Жестоко, наверное… Бедняжкам не дали даже шанса. Хотя то же самое можно сказать о детях, чья судьба приводит их в суд по делам опеки – те же пешки. Я засмеялся. – Люди вообще дерьмо, – сказала она вдруг с неожиданным жаром. – Наверное, тем, кто не может с этим смириться, нечего и носа совать в мою профессию. Или в вашу. Особенно в вашу. Как вы с этим справляетесь? – Делаю, что могу, и стараюсь не зацикливаться на работе. Нэнси задумалась над моими словами и как-то помрачнела. Принесли мой заказ, и это вывело ее из задумчивости. – Бон аппетит. Хотите знать, почему я вас вызвала? Потому, что чокнутая Конни Сайкс пыталась убить меня, а тут я узнала, что ее саму недавно убили. Как вы понимаете, все это могло бы чрезвычайно осложнить мне жизнь, причем на самом неподходящем уровне. – Перевод к «белым воротничкам»? – Ожидание завершения процедуры перевода – к слову о бюрократическом аде. Надо еще пройти через целую кучу всякой ерунды, чем я и занималась вчера на Коммонвелф. – Проводили беседы? – Отдавала должное председателю. Дела о больших деньгах – отдельная вселенная, Алекс. Там и размах шире, и последствия ощутимее. А с федералами, которые нынче во все суют свой нос, малейший намек на что-то неподобающее уже может вызвать целый скандал. Хотя в отношении сумасшедшей доктора Конни я все сделала правильно. – Она и меня тоже хотела убить, – сказал я. Ее палочки замерли в воздухе. Крошка-головоног шлепнулся на стол, перекатился брюшком кверху и замер. – Шутите. – Ни грамма. – И я рассказал ей о готовившемся покушении. – Вот черт, – сказала судья. – Прямо маньячка какая-то. – Она криво улыбнулась. – Это, случайно, не вы ее в ответ?.. Шутка. Я проглотил кусочек сашими. – Извините, нервы ни к черту. Так, значит, она хотела отделаться от нас обоих? А больше в ее списке никого не было? – Нет, насколько я знаю. – Вот это да… К такому надо привыкнуть. А что, у нее с головой что-то было не в порядке? – Видимо, да, и многое. – Ну, давайте, рассказывайте – вы же эксперт. – Я не занимался подробной оценкой ее психики, Нэнси. – Почему нет? – Все, что мне необходимо было знать по вашему делу, это что ее обвинения в адрес сестры безосновательны. А это выяснилось практически сразу. – Очевидно. Сумасшедшая женщина обращается в суд – какая трата ресурсов всей судебной системы… Вы себе представить не можете, сколько подобной ерунды проходит в этом суде через мои руки – люди заполняют бумажки просто потому, что научились писать, вот и всё. Господи, когда я уже оттуда выйду!