– Точит… да, наверно… раньше у меня так с гребаным Ди было. Думал о нем все время. Пока меня не послали сюда. И ты объяснил мне, что я не придурок какой-нибудь и могу сам контролировать свои мысли. Он постукал себя пальцем по виску. – Ты помог мне разобраться с этой парашей. Так что про гребаный Ди я больше не думаю, зато теперь в башке у меня сидит гребаный Рамон. Я хочу спросить, док, если б худшее все-таки случилось, то эта мысль, что, так и сидела бы у меня в башке до конца дней? «И черви пожирали бы меня». – Думаю, да. – Ну, Рамон, падла… – Эфрен прищелкнул языком. – Теперь ты у меня счетчиком не отделаешься, я тебе кое-что посерьезнее припасу. Он откинулся на спинку кушетки, положил ногу на ногу, свободной рукой изобразил пистолет. – Это плохая идея, Эфрен. – Для тебя, может, и плохая, док. А для меня – нет. – Той же рукой он изобразил, как нажимает на спуск. Один, два, три раза. – И никто больше не точит мозги. Я покачал головой. – Забудь об этом. – Не могу, док, – повторил он. – Это было так близко. – Мы это уладим, Эфрен. – Чем, пилюлями? Я их и так без конца глотаю. – Не пилюлями. Ментальными тренировками. Это прозвучало смешно и легковесно. Касагранде хихикнул. – То есть ты будешь учить меня не разбираться со своими проблемами? Типа, тренировки? Типа, тут у тебя такой спортзал для мозгов? – Я могу помочь тебе перестать думать об этом. – А может, я не хочу переставать, док. Может, я хочу закруглить это дело. – Может быть. Но лучше не надо, – сказал я. – Бл… Но почему, док? – Прежде всего потому, что это неправильно. Он вытаращил на меня глаза. – Ты серьезно? Этот козел хотел тебя убить, а ты, значит, его выгораживаешь? – Он для меня ничто, Эфрен. Если б он напал на меня сейчас, я сделал бы все, что могу, чтобы его прикончить. – Чем, книжкой бы прихлопнул? Много лет назад мне довелось убить человека, который пытался убить меня. Уж не знаю, что такое вползло при этом воспоминании в мой голос, но когда я сказал: «Не волнуйся, я тоже могу позаботиться о деле», – Эфрен посмотрел на меня так, словно видел впервые. – Так в чем проблема, док? Тупого козла надо… – Мне пришлось бы донести на тебя в полицию. Его рот сжался в узкую полоску. Веки опустились. – Ты бы меня сдал? Какого хрена? – Таков закон. – Ты же твердил мне, что все, что я говорю тебе здесь, тайна… – Тайна – всё, но есть одно исключение. Называется «предупреждение Тарасова». Если пациент сообщает мне, что намерен причинить кому-то вред, я должен сообщить об этом властям. Он поставил обе ноги на пол. – Хреново. – Таков закон. – Зако-он, – передразнил он меня. – Рамон вон срать хотел на закон, когда готовился тебя грохнуть. – Я знаю, это звучит… Он вскочил, подошел к двери, обернулся. – Дерьмово это звучит, док. Сначала ты говоришь мне, что у меня точильщик в башке, потом оказывается, что ты не говорил мне всей правды… – Эфрен… – Упражнения! Ты что, думал, я сюда за упражнениями хожу, док? – Тогда зачем? Он замер. – Эфрен… – Сам мне скажи, зачем я сюда ходил. Ты же у нас умный. Я покачал головой. – Ну, тогда и я не знаю. Касагранде выскочил из офиса. Уронил что-то на пол и не поднял. Я вышел за ним. Он уходил от меня, не поворачиваясь, только взмахнул рукой и прибавил шагу. – Эф… – Все нормально, док. Спасибо за ваше время. – И он сорвался на бег. Когда я спустился по лестнице, он уже сидел в «Лендровере» и выворачивал руль, чтобы выехать с площадки. Я вернулся в дом и поднял то, что он обронил. Простой белый конверт. Внутри хрусткие двадцатки. Я пересчитал их. Ровно столько, сколько я брал за сеанс в те времена, когда он ходил ко мне мальчишкой, у которого были проблемы со стилем жизни. Глава 29 Подождав час, я позвонил Эфрену и оставил на автоответчике сообщение, на которое, я знал, он не ответит. «Типа, тренировка? Спортзал, типа, для мозгов?» Юридически, этически – да просто чисто технически – я правильно сделал, что постарался направить его прочь от мыслей о мести. Однако это не мешало мне чувствовать себя погано. Будь наш мир проще, я бы сам пошел и убил этого Рамона Гусмана, своими руками. А заодно еще и тех двух несостоявшихся стрелков, которые боролись за привилегию прикончить меня подешевле. Такая судьба постигла и Конни Сайкс, которая заварила всю эту кашу. И если бы о ней «позаботилась» Ри, я бы только приветствовал ее действия и не стал бы участвовать в ее поисках. А вот с Эфреном я поступил по-другому – взял и испортил наши отношения, возможно, безвозвратно. В джунглях, где обитает он, любой нюанс – это уже ошибка. Я сидел и размышлял о том, что теперь делать, когда мне позвонили из телефонной службы с сообщением от судьи Нэнси Маэстро. Не подъеду ли я в ближайшее время в город, «поболтать»? Я перезвонил ей в кабинет. Женщина – помощник шерифа ответила: – Она на заседании, сэр. – Освободится в четыре тридцать, как обычно? – Назовите, пожалуйста, еще раз ваше имя, сэр.