* * * Она опустилась на мою потертую кожаную кушетку и начала заламывать руки. На одном запястье – красный браслет-шнурок, на другом – ремень с металлическими заклепками. Я сказал: – Тяжелая для вас ситуация. – Чистый ад, – ответила она. – Да еще и дорогущий. Хотя Майрон делает мне скидку. – Мило с его стороны. – Я нашла его в телефонной книге. Он, наверное, решил, что я сумасшедшая, раз взяла и просто так ему позвонила. – Она смущенно поерзала. – Он молодой. У него в офисе я еще ни разу никого не видела, а на рецепции сидит молоденькая девушка, прямо девчонка. – Вас волнует, что у него мало опыта? – Нет, совсем нет, он классный, правда – он слушает. Видно ведь, когда тебя понимают, а когда нет, правда? И она посмотрела на меня в надежде, что и я оправдаю ее ожидания. Я произнес: – Да, приятно быть понятым. Она снова расслабилась. – Такое дерьмо… Я про суд. По мне, так люди, которые всех осуждают, сами и есть гады. – Как ваша сестра. Выразительный кивок. – Она всегда была такая – вечно смотрела на меня сверху вниз, вот и теперь тоже. – Ее губы сложились в беззвучное ругательство. – Своей жизни у нее нет, вот она и пытается сожрать мою, словно буррито на завтрак. Тут Шери вытаращилась на меня. – Это еще откуда взялось? Сожрать, как буррито… Я же терпеть не могу этих… как их… метафор. – Просто у вас такое чувство, как будто Конни пытается вас проглотить. – Да! Вот именно так я себя и чувствую! Вы тоже начинаете понимать, доктор Делавэр… кстати, классная у вас фамилия, индейская, наверное? Во мне тоже есть индейская кровь. Чиппева, по крайней мере, так моя мама рассказывала. А у вас есть индейская кровь? Вы из какого штата, из Делавэра? Единственное место, куда я так и не доехала, но там наверняка красиво. Какой он, Делавэр? – Давайте пока сосредоточимся на вас, Ри. Краска отлила у нее от лица. Правда, бронзовый плотный макияж не позволил ей побледнеть полностью, но даже сквозь него были видны белые пятна, выступившие у нее на щеках, на подбородке и даже над глазом. – Извините, что сую нос не в свое дело. – Ничего страшного, Ри. Просто если мы с вами не будем отвлекаться, то наше дело пойдет быстрее. – Да, конечно, – сказала она. – Чем быстрее, тем лучше. Надеюсь. * * * Я начал с истории развития ее дочери. Все основные моменты физического и поведенческого роста Рамблы она знала назубок, но никакой материнской гордости или догадок о том, как девочка будет развиваться дальше, не выразила. Я встречал матерей, чей контакт с ребенком был куда ближе, и других, которые знали о своих детях куда меньше. То, что она сообщила о режиме сна и аппетите ребенка, укладывалось в норму. То же и с основными этапами развития Рамблы. Слова Ри подтверждал короткий отчет педиатра из общедоступной клиники в Сильверлейк. Одна-единственная страничка, исписанная общими фразами, явно скопированными с какого-то образца. – Доктор Килер – ее постоянный врач? – спросил я. Снова пятнистая бледность. – Не совсем, мы ходим к любому доктору, чья смена. И ничего страшного, там все врачи хорошие. К тому же Рамбла у меня совсем здоровенькая, прививки все сделаны – я ведь не из тех чокнутых мамаш, которые отказываются от вакцинации… Нет уж, пусть мой ребенок будет живой и здоровый. Она сунула руку в сумку и достала оттуда фото. Видимо, сделанное в карнавальной будке, по четыре штуки за доллар. На фото Ри Сайкс обнимает крупную, в ямочках, темноволосую малышку. Славная девчушка, приятная улыбка, одна ручка поднята, будто она хочет кому-то помахать. Кроме темных глаз уголками книзу, никакого сходства с матерью. – Прелесть, – произнес я. – Она – мое сердце. – У женщины перехватило горло. Я вернул ей снимок. – Расскажите, как проходит обычный день Рамблы. – В смысле? – Ну, что она делает после того, как проснется? – Я меняю ей подгузник, переодеваю, кормлю, и мы играем. Я ждал. Шери продолжила: – Потом… иногда мы просто сидим дома и ничего не делаем. – Какие игрушки она любит? – Вообще-то с игрушками она не очень; я чаще даю ей пустые коробки из-под хлопьев, резинки для волос, всякое такое – да, и ложки, она очень любит ложки, колотит ими обо все, так здорово получается… Я улыбнулся. – Значит, вы с ней девочки домашние. – Нет, мы и на улицу выходим. Я беру ее с собой за покупками. А иногда просто идем гулять. Она у меня классный ходок, любит топать ножками, так что прогулочной коляской мы почти не пользуемся, только когда она совсем устанет – она у меня надежная. Я про коляску. По этой марке нет никаких нареканий. Я, правда, купила ее с рук, но она была целая и исправная, только внизу пара небольших вмятин. – Шери назвала марку. – Это ведь хорошая коляска, правда? Я кивнул. – То есть вы часто бываете вместе. – Да почти все время. У нас с ней ведь нет никого, только она да я, но она такая классная малышка, так что мы с ней не разлей вода. – У нее дрогнули губы. – Она – мое сердце, – повторила женщина и погладила себя по груди. И тут же отбросила косу за спину таким жестом, словно бросала причальный конец. – Я так сильно ее люблю, и она меня тоже любит. Когда я только обнаружила, что ношу ее, я сразу… стала беречься. Первое, что я сделала, – пошла и купила витамины. – Для беременных. Она отвела глаза. – Честно говоря, док – а я всегда буду с вами только честной-честной, и точка, – сначала это были простые витамины, я просто пошла в аптеку и купила самые обыкновенные. Я ведь ничего тогда не знала… никаких подробностей. Но я обратилась в клинику. В Малибу, я тогда в Малибу работала. Вы, наверное, спросите, а что я там делала? В домах убиралась, знаете, здоровенные такие богатые дома у моря. Сама-то я жила, конечно, не на пляже – так, снимала по дешевке фургон на стоянке для мобильных домов, недалеко от Кросс-Крик. Вы ведь знаете Малибу? – Знаю. – Ну, тогда вы представляете, где это. Место нормальное, чистое, и работа приличная. – Она сделала глубокий вдох и откинулась на спинку кушетки. – Итак, вы пошли в клинику… – продолжил я. – А, ну да. Так вот, они мне и говорят – в клинике – есть, мол, особые витамины для беременных; тогда я выбросила простые, пошла и купила специальные. Я очень хорошо о себе заботилась. Рамбла родилась большая – восемь фунтов одиннадцать унций. – Она засмеялась. Так же звонко, по-девчоночьи, как на автоответчике. – Вытолкнуть ее из себя – та еще оказалась работенка. – Тяжелые роды? – Удовольствия ради я бы это повторять не стала, но все прошло, и со мной все в порядке, и она родилась красоткой. Только не подумайте, будто я решила, что заслуживаю награды. За то, что заботилась о себе, понимаете? В конце концов, это была моя обязанность. – Однако не все так поступают. – Вот именно! Но для меня это было важно. Выносить эту беременность, родить здорового ребенка. Я… не хотела рисковать. – Ваша жизнь стала другой, – сказал я. – Вы слышали об этом?