– Его нашли в этой позе? Все на месте? – Из показаний сэра Родерика Уикерстоуна и доктора Уэструтера следует, что никто не дотрагивался до тела. Особенно настойчиво я допросил врача, исходя из того, что он мог попробовать оживить жертву, но он утверждает, что сразу увидел: человек мертв, и не трогал его. Впоследствии полицейский медик… – В комнате ничего не трогали? – Ничего, кроме телефонной трубки, висевшей на шнуре: видимо, убитый выронил ее. Ее вернули на рычаги под моим наблюдением, – важно поведал инспектор Першор, – после чего сфотографировали на предмет отпечатков пальцев. – Хорошо. Тело можно уносить, – распорядился Хемингуэй. – Говорил ли доктор Йоксолл… Не важно, сам узнаю. Инспектор передал разрешение унести труп, увидел, что Хемингуэй раздвигает тяжелые парчовые шторы за телефонным креслом, и сказал: – Убийца, без сомнения, прятался за этой шторой, старший инспектор. – Сомнения есть, и много, – едко возразил Хемингуэй. – Перестаньте величать меня «старшим инспектором» всякий раз, когда открываете рот. Это действует мне на нервы. Я не говорю, что преступник не прятался; но судя по тому, как все выглядит, прятаться ему было совершенно не обязательно. – Вы хотите сказать, старший… вы хотите сказать, что потерпевший не ожидал нападения? – Я не жду удара убийцы, когда играю с друзьями в бридж. Все могло произойти так, как вы думаете, но, по-моему, кресло стоит слишком близко к окну, чтобы тот, кто прятался за занавеской, не привлек внимания своей жертвы. Даже если не было шороха, любой сидевший там непременно заметил бы движение занавески хотя бы краем глаза. В этом случае он успел бы оказать хоть какое-то сопротивление. Мы же не наблюдаем ни малейших следов борьбы. Хорошая, чистая работа! – Жестокое, подлое убийство! – сурово заявил инспектор Грант. – Вы так говорите, потому что не любите дел об удушении. Все преступники – подлецы. Я видел много гораздо более жестоких убийств, да и вы тоже. – Подождав, пока накрытое тело Сэтона-Кэрью вынесут на носилках из комнаты, он продолжил: – Так на чем мы остановились? Теперь мне хотелось бы узнать, Першор… – Подозреваемых держат в… – Мне хотелось бы узнать, Першор, почему человеку с Джермин-стрит звонят в чужой дом? Ему точно звонили? Это установленный факт? – Разумеется, мне тоже пришел в голову данный вопрос, старший инспектор. Сэтон-Кэрью договорился, что ему позвонят сюда: он сообщил об этом за ужином, при пяти других гостях, сидевших с ним за столом. По показаниям дворецкого, его самого в тот момент в комнате не было, поэтому о предстоящем звонке он не знал. У меня нет оснований не верить ему, но он – неважный свидетель. – Вы не нашли к нему подхода: для допроса дворецких нужно особое умение. Итак, о предстоявшем звонке знали только пятеро? Вполне достаточно! Кто ответил на звонок? Дворецкий? – Мисс Бертли утверждает, что она, в этой комнате. Звонили из Донкастера. – Проверьте звонок, Сэнди. – В момент звонка Сэтон-Кэрью играл за одним из столов в библиотеке. В гостиной, занимающей весь второй этаж, стояло еще восемь карточных столов. Кроме миссис Хаддингтон и еще одного гостя, никто комнаты не покидал. Мы это тщательно проверили: все были увлечены бриджем, никто не мог выйти из-за своего стола незаметно от остальных троих. Имена и адреса, естественно, записаны, но я не увидел причин задерживать кого-либо, кроме Сидни Баттеруика, о котором уже говорил. – Правильно. Продолжайте! Инспектор сверился с записями: – Мисс Бертли показала следующее. Когда она вышла из комнаты с намерением позвать Сэтона-Кэрью к телефону, из гостиной, на лестничной площадке, появилась миссис Хаддингтон. По словам мисс Бертли, та разозлилась, узнав, что звонят Сэтону-Кэрью, однако велела мисс Бертли сходить за ним. Миссис Хаддингтон показывает то же самое. Затем она сказала мисс Бертли следить за порядком, а сама отлучилась к себе на третий этаж. Тогда мисс Бертли спустилась в библиотеку, где играл потерпевший… – Я уже надеялся, что вы избавились от этой привычки! – рассердился Хемингуэй. – Называйте людей по фамилиям. Если будете и дальше разглагольствовать про «потерпевшего, игравшего в бридж», то доведете меня до нервных судорог! – Как вам угодно, старший инспектор. Перед тем как вы меня перебили, я хотел сказать, что потер… мистер Сэтон-Кэрью играл в бридж за одним из столов. С ним за столом сидела мисс Гизборо, его партнерша и сестра-близнец лорда Гизборо, тоже находившегося в библиотеке, мистер Годфри Паултон и иностранка, назвавшаяся баронессой… – Инспектор надул щеки и со страданием выговорил: – Баронесса Рождественски! – Сколько букв? Инспектор продемонстрировал машинописную строчку. – Я попросил ее продиктовать фамилию по буквам и воспроизвожу так, как она произносила. – Возможно, но прислушайтесь к моему совету: никогда больше не говорите этого слова, иначе люди подумают, будто с вами что-то не то. Ладно, баронесса, и точка! Вернемся к рассказу мисс Бертли. – Мисс Бертли показала, что вскоре после ухода Сэтона-Кэрью в библиотеку – она только и успела, что вытряхнуть и вернуть на место пару пепельниц, – поднялась в гостиную с подносом, на котором стояли виски и содовая. Услышав звонок, мисс Бертли поставила поднос на стул за дверью. Она несла его полковнику Картмелу. Полковник подтверждает ее слова: говорит, что не помнит, как мисс Бертли сделала это, но нашел рюмку, когда оглянулся. Он в это время играл, поэтому мисс Бертли не обратилась к нему. Остальные гости помнят, как мисс Бертли ставила на столик рюмку, но смутно. Мисс Бертли говорит, что провела в гостиной минуту-другую, увидела, что одна коробка из-под сигарет пуста, и пошла вниз, за сигаретами, хранившимися в буфете в столовой. Там она застала Баттеруика, пившего виски с содовой, поданный дворецким. Ничего ему не сказав, она взяла сигареты и вернулась в гостиную. – Почему вы на нее взъелись? – поинтересовался Хемингуэй. – Надеюсь, я ко всем беспристрастен, старший инспектор. Но мисс Бертли вынужден охарактеризовать как неудовлетворительную свидетельницу. Более того, у меня есть основания полагать, что она утаила от меня часть правды. Вела себя враждебно, неохотно отвечала на мои вопросы и всячески убеждала меня, что не могла успеть убить Сэтона-Кэрью, хотя время сделать это у нее было. Ее слова, будто после ухода Сэтона-Кэрью из библиотеки она там задержалась, подтверждает один-единственный человек. Я не придал этому значения, поскольку он подтвердил бы все, что бы она ни сказала! Остальные гости в библиотеке говорят, мол, не помнят, чтобы мисс Бертли входила и выходила несколько раз за вечер. Кроме того, у меня была возможность спросить ее, заметила ли она возбуждение мистера Баттеруика. Мисс Бертли ответила, что не заметила в нем ничего необычного, хотя, по словам дворецкого, это любому бросилось бы в глаза, таким он был нервным и странным: не обращал внимания на то, что ему говорили, и опрокинул одну за другой две двойные порции виски. – Им мы еще займемся, – пообещал Хемингуэй. – Что показала миссис Хаддингтон? – После того как мисс Бертли пошла вниз за Сэтоном-Кэрью, сама она отправилась к себе и увидела вышедшего из гостиной Баттеруика. Он объяснил, что идет в столовую за выпивкой, потому что за его столом игра завершена. Хозяйка поднялась в спальню и не знает, спустился ли он вниз, как обещал. В своей комнате она провела несколько минут – подтверждения этому нет, разве что слова двоих гостей, что она отлучалась ненадолго, – после чего вернулась в гостиную, откуда вышла только после обнаружения мертвого тела. Баттеруик рассказывает то же самое: видел, дескать, как миссис Хаддингтон идет наверх, когда спускался в столовую. Ни Сэтона-Кэрью, ни мисс Бертли он якобы не встретил – вот здесь, старший инспектор, он, полагаю, говорит неправду. Кроме того, Баттеруик показывает, что не слышал никакого разговора между миссис Хаддингтон и мисс Бертли про телефонный звонок, – и снова лжет. Побыв в столовой, он вернулся в гостиную, когда сэр Родерик Уикерстоун уходил проверить, почему Сэтон-Кэрью задерживается. Сэр Родерик подтверждает это. Дворецкий не знает, когда он покинул столовую, потому что отправился к себе. – Ясно. У Баттеруика были основания убивать Сэтона-Кэрью? – Насколько я понимаю, у него их было больше, чем у кого-либо еще, – ответил Першор. – Исходя из того, что мне удалось узнать, он был буквально помешан на Сэтоне-Кэрью и всегда с ума сходил, если тот обращал слишком много внимания на кого-либо еще. – Так он гомосексуалист? Неужели придется расследовать дело о преступлении на сексуальной почве? Инспектор опустил голову: – Так мне представляется, так я понял… При этом, как следует из показаний дворецкого и горничной мисс Хаддингтон, Сэтон-Кэрью ухаживал за Синтией Хаддингтон, что никак не устраивало миссис Хаддингтон, потому что он – ее ровесник, а главное, состоял в близких отношениях с ней самой. Хотя это, – оговорился Першор с суровым видом, – неподтвержденные сплетни. – Хорошенькое дельце! – воскликнул Хемингуэй. – Что же получается? Миссис Хаддингтон задушила Сэтона-Кэрью за приставания к ее дочери или все-таки Баттеруик – по той же причине? – Справедливости ради надо указать, – произнес Першор, – что дворецкий и горничная заявляют: после ужина миссис Хаддингтон и Сэтон-Кэрью уединились в библиотеке и, судя по доносившимся оттуда голосам, поспорили. По словам миссис Хаддингтон, застав ее в задней гостиной за беседой с Сэтоном-Кэрью, Баттеруик устроил сцену, разбушевался и мог что-нибудь натворить. Это подтверждает леди Паултон, только слов, которые наговорили друг другу Баттеруик и Сэтон-Кэрью, она не слышала. Мол, он выглядел огорченным, только и всего. Мисс Чидл, его партнерша, вспомнила, что его как будто что-то отвлекало от игры, но про ссору с Сэтоном-Кэрью она не знает. – Мисс Бертли тоже поссорилась с Сэтоном-Кэрью? – спросил Хемингуэй. – Как утверждают слуги, она его недолюбливала и не пыталась этого скрывать. Вечером они явились сюда вместе. Когда дворецкий открыл им дверь, видно было, что мисс Бертли сердита на Сэтона-Кэрью. По словам дворецкого, он смеялся и дразнил ее, она сказала ему что-то угрожающее, насчет своей решительности и безжалостности: мол, напрасно он так в чем-то уверен… – Слыша подобные показания, я обычно жалею, что не пошел в водители грузовика. У кого еще произошла глупая ссора с этим популярным персонажем? – Собственно, больше ни у кого, – ответил Першор. – Кажется, его не выносил также лорд Гизборо – он сам мне в этом признался. Он тоже влюблен в мисс Хаддингтон, но у его алиби: Гизборо играл в бридж в библиотеке и не покидал комнату, пока не сообщили об убийстве. Как и остальные гости за его столом. – Жаль! А я-то размечтался! Никогда еще не арестовывал лордов, а у него, похоже, не менее сильные мотивы, чем те, о каких я уже слышал. Как насчет остальных гостей из библиотеки? – После ухода Сэтона-Кэрью отлучались только двое. Паултон, игравший за одним с ним столом, вышел подышать воздухом – в комнате стало душновато. Он говорит, что прогулялся по холлу до входной двери и немного постоял на крыльце. Затем он вернулся в библиотеку, по пути посетив туалет. Подтвердить это никто не может. – Как у него с мотивом? – Отсутствует, насколько я установил, – ответил инспектор. – Хорошо, надо будет к нему присмотреться. – К нему? – удивился Першор. – Лучше совсем без мотива, чем много мотивов! Кто еще покидал библиотеку? – Мистер Харт. Он играл в паре с миссис Хаддингтон против мистера и миссис Кенелм Гизборо – между прочим, они приходятся лорду Гизборо двоюродными братом и сестрой. Через несколько минут после ухода Паултона Харт вылетел в «болваны» и тоже ушел. Он встретил Паултона, выходившего из туалета. – Как он действовал? – По его словам, тоже посетил туалет. У Харта явный мотив отсутствует – наверное, вы и к нему решите приглядеться, старший инспектор? – с сарказмом осведомился Першор. – Стоит вам произнести это имя, как у меня в голове звенит звонок, – признался, хмурясь, Хемингуэй. – Почему, хотелось бы мне знать? Харт, Харт… Я точно натыкался на него раньше! – Приятный джентльмен, – заметил Першор. – Я бы дал ему около тридцати лет. Он барристер – вероятно, потому вы о нем и слышали. Хемингуэй покачал головой: – Нет. Ладно, подождем. Наверное, я вспомню, когда увижу его. – Харт в гостиной вместе с мисс Бертли, Баттеруиком, Паултоном и доктором Уэструтером. Уэструтер находился в библиотеке, когда оттуда вышел Сэтон-Кэрью, а потом поднялся в гостиную, чтобы сообщить тамошним игрокам о причине задержки в игре – это происходило до того, как стало известно об убийстве. Доктор Уэструтер утверждает, что до этого вечера не был знаком с Сэтоном-Кэрью. – Зачем вы его задержали? – спросил Хемингуэй. – Представляю, как он теперь неистовствует! – Я его не задерживал. Он остался по собственной воле – хотя не исключено, что по просьбе миссис Хаддингтон, которая впала в истерическое состояние. Это было сначала, потом она успокоилась. – Пора мне взглянуть на этих людей и отпустить тех, кому здесь не место. Иначе они станут жаловаться, что их всю ночь держали взаперти без всякой причины. Как насчет слуг? Тоже бодрствуют? – Только дворецкий и горничная. Остальные находились на виду: кто в столовой для слуг, кто в кухне. – Ступайте к ним, Сэнди, опросите и отпустите спать! Последний вопрос к вам, Першор, прежде чем идти к вашим подозреваемым: кто-нибудь объяснил, откуда взялась проволока, использованная для удушения? – Проволоку, старший инспектор, взяли из мотка, купленного вчера утром мисс Бертли по просьбе миссис Хаддингтон. Часть ее она использовала для цветов, а остальное оставила на полке в уборной. – На виду у любого посетителя этого места? – Да, – кивнул инспектор. – Любой, поправляя галстук перед зеркалом, не мог не увидеть проволоку, если она оставила ее там. – Задача упрощается? – Вряд ли. Ни один из них проволоки не видел. А если видел, то не признается, – возразил инспектор.