– Ну ты даешь! И продолжал обвинять меня в убийстве? – Я и остальных собирался подразнить, как тебя. – Ты ненормальный! – Но у нас и ситуация ненормальная; было бы странно, если б я себя вел нормально. – Знаешь… – Кстати, Агата, хочу у тебя спросить. – Что на этот раз? – Просто хочу уточнить. Ты вымыла чашки, перед тем как начать готовить кофе? – Нет. – Когда их мыли в последний раз? – Мы пили чай после осмотра острова. Помните? Тогда я их вымыла и поставила на столик в кухне… – Вместе с седьмой чашкой, из которой пила Орци? – Нет, ее чашку я поставила на полку. Мне тяжело было на нее смотреть. – Хм. Хорошо. Выходит, очень может быть, что чашка была отравлена заранее. Кто угодно мог зайти вечером на кухню и мазнуть ядом одну из шести чашек. Это мог сделать любой. – Но послушай, Эллери, – сказал Леру, – а как, по-твоему, убийца отличил отравленную чашку? Ведь из чашек пили все. – Должна быть какая-то отметина. – Отметина? – Ну да. Может, лак откололся или краска поблекла, – сказал Эллери и потянулся к темно-зеленой чашке Карра. – Ну как? Есть что-нибудь? – Секундочку… Да-а, странно. – Эллери удивленно поднял голову и передал чашку Леру. – Глянь. Вроде ничем от других не отличается. – Правда? – Может, трещинка какая-нибудь? – спросила Агата. – Ничего. Хочешь, в микроскоп посмотрим? – Брось ты свои шутки. Дай-ка… – Чашка перешла в руки Агаты. – Ты прав. Никаких меток. – Значит, заранее чашку не подготовили? Эллери пригладил волосы. Было видно, что сомнения его не оставили. – Итак, остается три варианта: убийца – Агата, убийца – я или убийца – неизвестный, отравивший Карра с помощью капсулы с ядом. – Кто бы ни был убийцей, мы здесь не можем установить его личность и способ, каким было совершено преступление, – заявил По. Эллери снова взял в руки чашку Карра, которую Агата поставила на стол, и стал пристально ее рассматривать. – Если убийца – чужак, ему отметина не нужна. – Что ты сказал, Эллери? – Да нет, это я так… – Он отвернулся. – Что меня смущает, так это мотив. Думаю, мы должны признать, что убийца Орци и Карра и тот, кто разложил на столе таблички, – один и тот же человек. Это значит, что он – или она – в самом деле собрался лишить жизни по крайней мере пятерых. Пятерых – это если «Детектив» не станет «Шестой жертвой». – А какой мотив… – пробормотал Леру, вяло качая головой. – Мотив должен быть, – решительно заявил Эллери. – Каким бы диким он ни был. – Да он просто свихнулся! Спятил! – взвизгнула Агата. – Разве поймешь, что у психа на уме? – Спятил… – повторил за ней Эллери и поднял левую руку, чтобы посмотреть на часы. – Скоро утро. Что делать будем? – Надо поспать. С тяжелой головой все равно ни до чего не договоримся, ответов не найдем. – Согласен, По. Я тоже больше не могу. Потирая глаза, Эллери, пошатываясь, встал со стула и, уперев руки в бока, направился в свою комнату. – Погоди! – остановил его По. – Может, будет лучше, если мы ляжем все вместе? – Ни за что! Я не хочу! – Агата обвела всех испуганным взглядом. – Что, если рядом ляжет убийца… Руки протянет и задушит. У меня от одной этой мысли мороз по коже! – Сомневаюсь, что убийца решится на такую глупость – душить кого-то при всех. Его же сразу схватят. – Ты уверен, что он этого не сделает, По? Мне будет не легче, если вы поймаете его после того, как он меня убьет. – Агата, чуть не плача, вскочила с места, опрокинув стул. – Подожди! – Нет! Я никому из вас не верю. Агата бросилась в свою комнату. Молча глядя ей вслед, По тяжело вздохнул: – Да-а, довели девочку… – Ну что сделаешь… – Эллери развел руками и пожал плечами. – Честно говоря, я согласен с Агатой. Буду спать один. – Я тоже, – присоединился Леру. Его глаза за стеклами очков покраснели. Следом поднялся Ван, оставив По одного. Взъерошив волосы, тот сказал, обращаясь ко всем: – Дверь заприте. – Будет сделано, – отозвался Эллери, бросая взгляд на двустворчатую дверь, ведущую в прихожую. – Даже мне умирать страшновато. Глава 6 День третий Большая земля Надвигались сумерки. Небо над морем затягивали тучи. Такааки стоял на пирсе, глядя на плывущие вдали смутные очертания острова, как бы растворявшиеся в волнах. Внизу, куда вела лестница, маячила долговязая фигура Симады, который, присев рядом с собравшимися на берегу ребятами, мешал им ловить рыбу. В конечном счете Такааки и Симада оказались в городке S. Жив ли Сэйдзи Накамура? Вчера они ответили для себя на этот вопрос и приехали в S в надежде отыскать какой-нибудь ключ, который подтвердил бы их догадку. Им также хотелось взглянуть на Цунодзиму. Полдня они расспрашивали местных жителей и рыбаков, но их добычей стали лишь несколько избитых историй о призраках. Не найдя ничего, что могло бы хоть как-то продвинуть вперед их расследование, «сыщики» решили передохнуть и выбрали это место, в стороне от порта. Такааки сунул в рот сигарету, присел и вытянул ноги. Прислушиваясь к шуму волн, накатывавших на берег, он смотрел на Симаду, одетого в голубые джинсы и оливковый блузон. Тот забавлялся с удочкой, позаимствованной у юных рыбаков, и беззаботно смеялся. Симаде уже было под сорок, но сейчас никто не дал бы ему столько. «Вот чудак!» – глядя на него, думал Такааки и вспоминал чувство неловкости, которое вдруг появилось у него прошлой ночью во время разговора Симады и Морису. Он глубоко вздохнул. Симада и Морису – совершенно противоположные по характеру люди. Симада – ян, Морису – инь. В глазах интроверта Морису, смотрящего на все чересчур серьезно, бесшабашные поступки Симады, руководствовавшегося личными пристрастиями и интересами, выглядели проявлением легкомысленного любопытства. Кроме того, Симада был много старше Морису и Такааки, что, возможно, являлось еще одним раздражающим фактором. В свою очередь, Симаде Морису казался эдаким пай-мальчиком, мешавшим ему получать удовольствие от жизни. – Симада-сан! Пора возвращаться! – прокричал Такааки с пирса. – Обратно больше часа идти. – Ну, раз так… Симада вернул детям удочку, помахал рукой на прощание и быстро взбежал по лестнице на своих длинных ногах.