31 марта, понедельник. Одиннадцать тридцать утра. Цунодзима. Куча народу бродила по острову, заглядывая во все уголки. Останки Десятиугольного дома, напоминавшие обгорелый труп фантастического чудовища, все еще дымились. На небе ни облачка. Море, окружавшее остров со всех сторон, ярко, по-весеннему, сверкало. Светлый мирный пейзаж совершенно не вязался с мрачным свидетельством разыгравшейся на острове трагедии, и резкий контраст был невыносим для всех, кто видел эту картину. – Инспектор! Мы получили сообщение, что родственники погибших уже почти все собрались в S, – объявил в мегафон молодой офицер полиции. Тучный мужчина за сорок, которого назвали «инспектором», прижимая ко рту носовой платок, громко прокричал в ответ: – Понял. Пусть везут. Сообщи, когда будут на месте. И чтобы сюда их пока не пускали. Инспектор вернулся к разговору с медэкспертом, изучавшим обгоревшее до неузнаваемости тело. – А это? – спросил он. В воздухе висели невыносимое зловоние и поднимавшийся от пожарища жар. – Мужчина, – ответил эксперт, лицо которого закрывала большая маска. – Невысокого роста. На затылке довольно глубокая рваная рана, очевидно, нанесенная каким-то тупым предметом. – Хм… – Инспектор кивнул и отвел глаза от трупа. – Ну а у вас как дела? – окликнул он другого эксперта, который обследовал еще один труп, лежавший среди разбросанных кирпичей. – Тоже мужчина скорее всего. Здесь, судя по всему, был источник пожара. – Ого! – Вокруг разлили керосин и подожгли. Похоже, он и себя керосином облил. – Что ж тогда – самоубийство? – Ну, сначала надо ознакомиться с другими актами, хотя вполне возможно. Инспектор поморщился и торопливо направился подальше от пожарища. Офицер последовал за ним с вопросом: – Трупы можно убирать? – Подожди, пока родственники не приедут, – не раздумывая ответил инспектор. – Без них можно накосячить – перепутать тела и то, что вокруг них валяется… Потом не разберешь, кто есть кто. Быстро, почти бегом, он направился в подветренную сторону. – После такого обед в глотку не полезет, – пробормотал он про себя, убирая платок от носа и вдыхая полной грудью соленый ветер. * * * Сквозь серо-пепельные холодные жалюзи было видно светлое, ясное море. Он находился в большой, казенного вида, без единого украшения, комнате. Актовый зал профсоюза рыбаков городка S. Беспорядочно расставленные длинные складные столы и стулья. Люди, встревоженно переговаривающиеся друг с другом. Тихие, больше напоминающие шепот голоса… Морису в одиночестве сидел у окна, потеряв счет выкуренным сигаретам, которыми была наполнена стоявшая перед ним дешевая пепельница. Цунодзима, пожар в Десятиугольном доме. Сердце бешено колотилось в груди. Все погибли… Такааки и Симада появились далеко за полдень, уже почти в час. Оглядели актовый зал и, заметив Морису, сразу направились к нему. – Ну что там? Какие новости? – выпалил Такааки. Морису слабо покачал головой: – Подробности пока не известны. Родственники только-только поплыли на остров для опознания тел. – Неужели все и вправду погибли? – Да. Десятиугольный дом сгорел дотла. На пожарище были найдены все. Плечи Такааки опустились, несколько секунд он стоял не шевелясь. – Что это было? Поджог? Несчастный случай? – Понятия не имею. Киёси Симада подошел к окну и через щелку в жалюзи посмотрел наружу. Такааки взял стул и подсел к Морису. – Ты рассказал им о письмах? – Нет еще. Не успел. Но собираюсь. Я и мое письмо с собой прихватил. – Понятно. Они ошеломленно смотрели друг на друга и вдруг услышали голос Симады. – Нас всех надули, – пробормотал он, по-прежнему глядя наружу. – Что?! – Такааки и Морису удивленно обернулись на него, а Симада серьезно продолжил: – Конечно же, это не несчастный случай. Это убийство. Месть. Несколько человек, находившихся в зале, покосились на странную троицу. Симада быстро понизил голос до шепота: – Мы не можем здесь разговаривать. Пойдем отсюда. Такааки и Морису кивнули, не сказав ни слова, и тихо поднялись со стульев. Тяжелая стальная дверь отворилась, и, выйдя в коридор, они услышали, как один из стоявших там к ним спиной мужчин сказал: – …Я слышал, кого-то из этой компании вроде убили. 2 Втроем они вышли на берег, спустились с дамбы к кромке воды и уселись на установленные там бетонные тетраподы. Простиравшееся перед ними в ярких солнечных лучах море вызывало раздражение своим показным спокойствием. Царившее на берегу умиротворение никак не вязалось с тем, что творилось в душе. – Неужели все погибли? – Руки Такааки, лежавшие на коленях, дрожали. – Какой же я идиот! – Конан-кун! Симада перевел взгляд на Такааки, а тот, качая головой из стороны в сторону, продолжал: – Вот мы всё вынюхивали, вынюхивали, а какой толк? Никакого. Даже здесь побывали три дня назад, и что? Надо было по крайней мере предупредить ребят на острове. – Тут никто не виноват. – Симада провел рукой по впалым щекам и проговорил, будто обращаясь к самому себе: – Кто еще, кроме нас, принял бы всерьез эти письма и засуетился? Даже если б мы сообщили в полицию, нам посоветовали бы не обращать внимания на такую ерунду и дали от ворот поворот. – Может, и так, конечно. – Я упорно настаивал, что Сэйдзи Накамура жив и тем, кто на острове, грозит опасность; а что еще я мог сделать? Плыть туда со своими догадками, не имея убедительных доказательств, что всем на острове грозит смертельная опасность? Бесполезно. – Симада-сан! – прервал его Морису. – Предположим, что все, кто был на острове, действительно убиты. Означает ли это, что Сэйдзи Накамура жив? – А как еще? – уклончиво отвечал Симада. – Кто же тогда убийца? – Н-да… – Симада-сан, а что вы думаете об этих письмах, подписанных Сэйдзи? Имеют они отношение к тому, что произошло на острове? – спросил Такааки.