Сказано – сделано. Через пятнадцать минут Фёдоров снова был у Редькиных. Играть решили в дурака. Пара на пару. После короткого спора составились следующие пары: Пелагея Егоровна села играть с зятем, а Зоя с Фёдоровым. И вот игра началась. Через полчаса глаза у игроков лихорадочно блестели. Редькин то и дело подливал всем пива, себе же он за каждый выигрыш присуждал пятьдесят грамм. Три партии выиграли Фёдоров с Зоей, а две – Редькин с Цепкиной. – С винюшек ходи, олух безмозглый, – шипела Пелагея Егоровна, гипнотизируя зятя взглядом. Но тот, как назло, пошел с крестей. Вскоре Цепкина и Редькин проиграли еще два кона. На протяжении всей игры Амфитрион Ферапонтович то и дело норовил заглянуть жене в карты, не замечая, что в его собственных постоянно пасётся Фёдоров. После восьмого поражения Пелагея Егоровна бросила карты на стол и заявила: – Я с тобой играть больше не буду. Надоело дурой оставаться, и всё из-за тебя. – Позвольте, – вытянул дрожащий палец Амфитрион, к тому времени уже выигравший сто грамм, – позвольте, это ещё вопрос, кто здесь играть не умеет. Между прочим… – Ступай спать, и чтобы духу твоего здесь не было! – прикрикнула на него теща. – Совсем страх потерял, мне уже перечишь. Фёдоров счел за лучшее быстренько распрощаться, оставив Амфитриона на съедение Пелагее Егоровне. Теща собралась отчитать зятя как следует, но тот проворно поднялся и сказал: – Все, я иду спать. Но в качестве утешительного приза мне полагается еще пятьдесят. Никто и глазом не успел моргнуть, как Амфитрион уже опорожнил рюмку. Довольный, он быстренько засеменил в свою комнату, пожелав заплетающимся языком оставшимся спокойной ночи. Цепкина пристально взглянула на дочь. – А ведь ты ему попустительствуешь, – недовольно заметила она. – Пьет как губка и еще грубить смеет. – Ах, мама, его не исправишь. Всю жизнь пил, так что же, теперь бросит? – И то верно, – хмуро согласилась Цепкина, – горбатого могила исправит. Он пьет, Дудкин дудит на своей чертовой трубе, Тишкина на «Орленке» все каталась, дура, молодой хотела казаться, вот и докаталась. – Ах, мама, о мертвых плохо не говорят, ты же знаешь, – возмутилась Зоя. – Теперь ты еще учить меня будешь! – цыкнула мать на дочь. Внезапно её лицо сделалось совершенно серьезным. Она взяла дочь за руку и усадила на диван подле себя. – Меня кое-что очень беспокоит, Зоенька, – сосредоточенно произнесла она. – Мне очень не нравится, что Амфитрион солгал следователю. – В чем солгал? – удивленно спросила Зоя, глядя на мать широко раскрытыми глазами. – Амфитрион сказал, что в день убийства, вернувшись с продуктами, пошел в сарай точить косу, а потом косить, но это неправда. – Откуда ты знаешь, мама? – теперь в голосе Зои уже звучали беспокойные нотки. – Да я сама наточила эту косу накануне и утром своими глазами видела, как Амфитрион там косил траву. Это было на следующий день после убийства. А вечером в день убийства ничего не было скошено, даже коса была там, где я её оставила. – Но ведь он же почти ничего не успел скосить, – возразила Зоя. – Он сказал, что встретил Дудкина и бросил работу. – Да он и не начинал! – пылко воскликнула Пелагея Егоровна. – К тому же утром он никогда не косит. А тут вдруг потащился. Да и место для покоса мало подходящее. – Что ты хочешь сказать, мама? Говори прямо, – твердо сказала Зоя, пристально глядя на мать. – Я боюсь, доченька, как бы он не втянул нас во что худое. Может, просто сдуру соврал, не знаю. – Слава богу, если так, – хмуро проговорила Зоя. – Но и это еще не все, – продолжала мать. – Помнишь его историю о том, что за ним якобы кто-то гнался? Он еще удочку потерял тогда. – Ну да, помню, – недоуменно сказала Зоя. – А при чем тут это? – Погоди. Амфитрион потом сказал, что искал удочку, но так и не нашел. На следующий день я пошла в сарай, где они хранятся, пересчитала удочки и… – Цепкина сделала многозначительную паузу, – все они оказались на месте. – Значит, он и здесь соврал? – воскликнула Зоя. – Но почему, почему? – Если б я знала, – проворчала Пелагея Егоровна. – Но заметь, что легче ему было сделать вид, что он нашел удочку, и тогда бы я его и ругать не стала. Более того, я подозреваю, что он и на рыбалку в тот день не ходил. – А где же он был? – испуганно спросила Зоя. – А вот об этом, – твердо сказала мать, – ты и спросишь его завтра. – А следователь, – начала было Зоя, – ему об этом не рассказывать? – Ни в коем случае! – сверкнула глазами Цепкина. – В уме ли ты? Чтобы он тряс Амфитриона, да и нас заодно? Они озабоченно переглянулись. – Ну да ладно, – сказала мать, вставая, – утро вечера мудренее. – Завтра не забудь поговорить с ним и будь потверже, поняла? Дочь согласно кивнула и, хмурясь, вышла из комнаты. Глава 25 Кража На следующее утро Зоя потребовала у мужа ответа, почему он солгал на допросе. Амфитрион Ферапонтович развел руками и виновато улыбнулся. – Да, не учел я зоркость моей дражайшей, горячо любимой тещи, – покачал он головой. – Вот ведь как дело обернулось. – Ты мне зубы не заговаривай, – решительно оборвала его Зоя. – Отвечай прямо: что ты делал после того, как вернулся в тот день? – Я уже говорил. Был в сарае и… – Не ври! – топнула ногой жена. – Коса уже была наточена. – Я и не вру, – угрюмо сказал Редькин. – Да, я косу не точил. – А что же ты делал? – Ждал Дудкина, мы договорились встретиться у сарая. Он все не шел. Тогда я отправился к бане и встретил его там. – Это-то хоть правда, Амфитрион? – спросила Зоя все еще довольно сурово. – Ну да, правда. – А почему же ты косил утром? Готовил сказку для следователя? – Ничего я не готовил, захотелось вот вдруг покосить, и покосил. – Ну ладно, а твоя история про человека, гнавшегося за тобой, это ведь тоже выдумка? Отвечай! – Нет, это правда! – воскликнул Редькин. – За мной гнались, я даже потерял… – Удочку! – громово закончила жена. – Все удочки на месте в сарае. Зачем ты врешь, Амфитрион? – Пелагея обсчиталась, одной не хватает. – Да ты что? – язвительно произнесла Зоя. – После завтрака мы вместе сходим и посчитаем. – Пожалуйста, – равнодушно ответил Амфитрион. На том разговор и завершился. А в это время следователь Попов и лейтенант Скворцов вовсю претворяли в жизнь следственные мероприятия. Начали с обыска у Тарасовой. Понятыми были супруги Арсеньевы. Анна Дмитриевна была возмущена обыском, но потом сдалась, поняв, что сопротивление бесполезно. – Ищите, – бросила она, садясь на стул в уголке. Обыск продолжался полтора часа, но ничего сколько-нибудь подозрительного обнаружено не было. – Ну что, убедились? – язвительно бросила хозяйка дома, выпроваживая следователя и понятых. Попов ничего не ответил. На следующий день он, выполняя указания прокурора, попросил Тарасову припомнить, кто у нее бывал в доме за пределами гостиной и существовал ли человек, оставивший отпечатки, но не бывавший в доме по её приглашению. Чтобы задобрить Тарасову, раздраженную вчерашним обыском, Попов доверительно сообщил Анне Дмитриевне версию о том, что кто-то хотел залезть в её дом и что-то украсть, а Тишкина его подкараулила и была убита. – Но зачем же было делать обыск? – резонно спросила Тарасова.