– А как же, – возразил следователь. – Нужно же знать, что преступник искал. – Но я уже говорила, что ничего не пропало. – Это была вынужденная формальность, – мягко произнес Попов. – Такая уж у нас работа. К тому же, – понизил он голос, – вам могли что-нибудь подложить. – Бомбу? – улыбнулась Тарасова. – Нет, что-нибудь компрометирующее. – Какие глупости вы говорите, – недовольно сказала Анна Дмитриевна, но подумать над вопросами следователя обещала. Выйдя от Тарасовой, Попов столкнулся с Бочкиным. Ветеринар неприязненно с ним поздоровался и постучал к Анне Дмитриевне. «И этот ещё тут шляется», – недовольно подумал Попов, провожая Бочкина недружелюбным взглядом. Эксперимент с криками у дома тоже не дал особых результатов. У Симагиной в доме крик был слышен, но слабо, а около бани Бочкина его вообще было не слыхать. Кричали не очень громко и сошлись на том, что задремавшая Симагина могла ничего и не услышать. Допрос водителя автолавки тоже ничего не прояснил. Тот красочно живописал появление Шельмы и какое она на него произвела впечатление. Это было всё, чего удалось от него добиться. Эксперимент по проверке алиби Цепкиной Попов вообще отменил. Очень кстати пришлись результаты экспертизы записки, Попов уже собирался допрашивать Бочкина. Результаты экспертизы были ошеломляющими. Она показала, что записке не менее тридцати, а то и все сорок лет. Попов был просто сражен. Он схватился за голову и так глянул на Скворцова, что тот был не в силах сдержать смех. Позднее, когда дело было уже раскрыто, вспоминая тот эпизод, они пришли к невеселому выводу, он был одним из немногих смешных моментов этого драматического дела. Но тогда Попову было не до смеха. – Что это такое? – в волнении вопросил он, тряся перед носом Скворцова результатами экспертизы. – Заключение эксперта, – прямо ответил на его вопрос лейтенант. – Ну и как прикажете это понимать, Владимир Андреевич? – продолжал он бушевать. – Этой записке тридцать лег, а то и все сорок. Когда, наконец, все это кончится? Скворцов и хозяин дома Петр Афанасьевич Терентьев, любезно разрешивший им остаться, принялись на пару утешать не на шутку разволновавшегося следователя. – Да, сдали у меня нервы, – вздохнул, немного успокоившись, Попов, – но это еще полбеды. Если так пойдет и дальше, то я угожу в психушку. То-то прокурор обрадуется. Ну ладно, зовите Бочкина. На вопросы ветеринар отвечал хмуро и неохотно. Да, он попросил Таисию Игнатьевну прийти пораньше. Зачем? Он собрался вечером на рыбалку. Кто это может подтвердить? Анна Дмитриевна Тарасова и Михаил Антонович Симагин. Вечером накануне они обсуждали планы на предстоящий день, и Симагин посоветовал ему порыбачить в среду вечером. «Вечером клев хороший», – процитировал Бочкин Симагина. – Однако ж сам пошел днем, – язвительно заметил следователь. – А скажите, вы не обратили внимание, висел ли замок на доме Тарасовой, когда вы вернулись из леса в день убийства? – Не обратил внимания, – с откровенным недружелюбием ответил Бочкин. – Очень жаль, – произнес следователь, отпуская ветеринара. Бочкин вышел молча, правда, на этот раз не хлопнув дверью. – Вот и разберись, правду он говорит или лжет, – посетовал Попов. – Сказать он мог что угодно, а поди узнай, сделал ли он то, о чем говорил. – Но зачем ему было врать? – спросил Скворцов. – Я думаю, вряд ли он отправился на рыбалку в вечер убийства, да это и неважно. – Ну не знаю, – раздраженно ответил следователь. – Просто я этого Бочкина терпеть не могу и не верю ему. Скворцов ничего не ответил, он думал о записке. Антонида Александровна Саврасова закончила пасти как обычно – в шесть часов вечера. Она отперла дверь дома, прошла в комнату и не смогла сдержать крика. Все в комнате было переворочено: ящики вывернуты, часть их содержимого валялась на полу, исчезли серебряные ложки, полторы тысячи рублей и, главное, две великолепные иконы. Антонида Александровна села и схватилась за сердце. Немного придя в себя, она после беглого осмотра других пропаж не обнаружила. Пошатываясь, она вышла из дома и, не запирая, прямиком заковыляла к следователю, по дороге все набирая темп. Встречные удивленно глядели на неё и спрашивали, что случилось. Но Саврасова, видимо, будучи не в силах отвечать, лишь махала рукой. Она вбежала в калитку дома Терентьевых и без стука ввалилась в комнату. – Что с вами? – в один голос воскликнули все трое обитателей дома. – О… о… обокрали, – помычав, выдавила из себя Саврасова, и в следующую секунду, к великому ужасу присутствующих, её грузное тело мешком осело на пол. Глава 26 Разговор с Синицкими Когда Попов и Терентьев подняли и усадили Саврасову на диван, Скворцов был уже наготове со стаканом воды. Через несколько минут её удалось привести в чувство. – Что со мной было? – слабым голосом спросила Саврасиха, озираясь вокруг. – Ничего особенного, Антонида Александровна. Вот, выпейте водички, и все пройдет, – заботливо произнес Терентьев, подавая ей стакан. Антонида Александровна выпила его содержимое залпом. После этого она окончательно пришла в себя. – Меня обокрали, – громко заявила Саврасиха, обводя всех на этот раз уже осмысленным взглядом. – Ай-яй-яй, вот не повезло, – сочувственно покачал головой Терентьев. – Не то слово! – взорвалась Антонида Александровна. – Вас бы так ограбили, Петр Афанасьевич, вы бы по-другому запели. – Что вы, что вы, не приведи господь! – испуганно воскликнул Терентьев и даже перекрестился. Попов твердо взял ситуацию в свои руки. – Антонида Александровна, – спокойно сказал он, – соберитесь, пожалуйста, и расскажите все по порядку. Саврасова собралась с духом и рассказала, как обнаружила кражу. – Ну что ж, – сказал Попов, поднимаясь, – пойдемте, Владимир Андреевич, осмотрим место происшествия. Через час Саврасова, внимательно осмотрев дом, заявила, что пропало еще её зимнее барашковое пальто. Попов составил опись украденного имущества и заверил потерпевшую, что приложит все силы для обнаружения её собственности. – Мне все равно, все или не все силы вы приложите, – хмуро сказала Саврасиха. – Главное – найдите мои вещи. Я имею право этого требовать, не зря же вам зарплату платят. – Конечно, конечно, – поспешно проговорил следователь. – А теперь ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. – Слушаю вас. – Когда вы ушли утром? – спросил Попов. – В восемь, как обычно. – Ключи под крыльцом держите? – Еще чего, – удивилась Саврасиха и посмотрела на следователя, словно он спятил. – Конечно, беру с собой. Скворцов осмотрел замок и грустно покачал головой. – Да, – сказал он наконец, открыть такой замок – пара пустяков. – Батюшки, что же теперь будет? – причитала Саврасиха, провожая следователя. – Не волнуйтесь, отыщем ваши вещи, – ободряюще произнес Попов. Однако легче было пообещать, чем сделать. После допроса всех жителей выяснилось, что каждый, за редким исключением, мог в течение восьми часов залезть в дом и совершить ограбление. Самые большие надежды Попов возлагал на единственную соседку потерпевшей, Анну Петровну Дочкину. Та вошла, как обычно, с отсутствующим пустым взглядом. Села и, сложив руки на коленях, стала внимательно смотреть на следователя. – Вы, конечно, знаете, Анна Петровна, – мягко начал Попов, – что ваша соседка Антонида Александровна Саврасова подверглась ограблению? – Да, – коротко ответила Дочкина, по-прежнему глядя в пустоту. – Скажите, вы знаете что-нибудь об этом, может, заметили кого-нибудь или услышали шум? – Мне ничего не известно, – последовал лаконичный ответ. – А где вы были днем? – Большую часть дня – дома. Потом отнесла Антониде котлеты и погуляла часок в лесочке. Через десять минут следователь отпустил ее, так ничего и не добившись. – А похоже, эта Дочкина находится в эпицентре событий, – задумчиво заметил Скворцов. – В соседних с ней домах происходят убийство и кража, а она совсем ничего не замечает. Вам не кажется это странным, Кирилл Александрович? – Здесь все странно, я уже вам говорил, – хмуро откликнулся Попов. – Я вам вкратце объясню ситуацию, хотя вы, видимо, и сами поняли. В день ограбления многие были в лесу и на реке и, возвращаясь, могли пройти со стороны дома Саврасовой и залезть в него. – Да, я понял, спасибо, – кивнул Скворцов. – Какой ужас, – встрял в разговор Терентьев, – а ведь и я под подозрением. Я возвращался со стороны леса. – Тут он испуганно посмотрел на представителей закона и дрожа спросил: – Вы, надеюсь, не думаете, что это я? – Надейтесь, – с деланной строгостью ответил Попов, решив немного попугать хозяина дома. Тот что-то пробормотал и с опаской удалился в заднюю комнату. Скворцов рассмеялся. – Ну, состроили строгую мину и напутали бедного Петра Афанасьевича, – в шутку пожурил он коллегу. – Смотрите, выгонят вас, и будете на улице вести следствие.