От неожиданности и испуга ветеринар выронил фонарик. – Кто, кто это? – дрожащим от страха голосом спросил он. – Следователь, Артамон Матвеевич, еще не забыли меня? – насмешливо спросил Попов. – Слава богу, – облегченно вздохнул Бочкин. – Я уж думал, убийца или грабитель. – Неужели? Артамон Матвеевич, что вы здесь делаете в такой поздний час? – А вы? – Вопросы здесь задаю я, – резко произнес Попов. – Да, да, конечно, – забормотал Бочкин. – Я, я гулял. – С фонариком по ночам? – Ну а что тут такого? – Отвечайте, Артамон Матвеевич, что вы искали в овраге? – Ничего, уверяю вас. Мне просто показалось, что там что-то лежит, вот я и осветил это место фонариком. – Давайте поищем вместе, Артамон Матвеевич, и узнаем, что там такое лежит, – ласково предложил ему Попов. Бочкин занервничал. – Да не стоит тратить время, Кирилл Александрович, так, какая-нибудь ерунда. Сейчас уже темно, пойдемте-ка домой. – Не раньше, чем я осмотрю овраг, – резко проговорил Попов. – А вы стойте здесь, и без глупостей. Попов подобрал фонарик и, не упуская из виду Бочкина, стал шарить лучом света по песку. Внезапно он перевел луч фонаря прямо на ветеринара. Лицо последнего было белее мела и выражало крайнюю степень испуга. – Смотрите, не вздумайте исчезнуть, – еще раз предупредил его следователь и продолжил осмотр. Вот тусклый свет фонарика осветил пустую бочку, и Попов тут же заглянул туда. К его разочарованию, в ней совсем ничего не было. Вскоре он обнаружил небольшую пещерку на склоне оврага, прикрытую травой. Пещерка была зачем-то закрыта фанерой. Попов тщательно исследовал грот, но и там было пусто. Наконец он выпрямился и подошел к Бочкину. Тот во все глаза смотрел на следователя. – Ну что? – хрипло спросил Бочкин. Попов задумчиво оглядел его. – Ничего, – наконец сказал он. Выражение необыкновенного облегчения появилось на бледном, как полотно, лице Артамона Матвеевича. Он даже попытался изобразить улыбку. Но от Попова не укрылось, что Бочкин сильно удивлен. Попов еще раз скользнул лучом фонаря по высокой фигуре ветеринара. Из плаща Артамона Матвеевича торчал заплечный мешок. – А зачем вам рюкзак, Артамон Матвеевич? – недобро прищурился следователь. – Что это вы тут по ночам носить собирались? – Да ничего, Кирилл Александрович. Наверное, я его просто не вынул. Плащ надеваю редко. Видите ли, сейчас вечера холодные, вот я и решил… Несмотря на то что Бочкин говорил всё это довольно уверенным тоном, Попов заметил, что руки ветеринара дрожат. – Довольно! – прервал он его. – Пойдемте назад в деревню, а завтра, – чеканя слова, проговорил следователь, – я лично перерою этот овраг. Сказано – сделано! На следующее утро Попов встал спозаранку и без труда разыскал вчерашний овраг. Он внимательно осмотрел его при свете дня. Особенно заинтересовал следователя грот. – Несомненно, здесь что-то лежало, – пробормотал он, разглядывая песок, – какой-то небольшой свёрток. Только теперь он исчез. Лейтенанту Скворцову, приехавшему на первом автобусе, он вкратце рассказал о ночном происшествии. Лейтенант аж присвистнул. – Ого! – воскликнул он. – Вот, оказывается, чем занимается образец порядочности по ночам. Надо установить за ним наблюдение. – Уже установлено, – откликнулся Попов. – Значит, Кирилл Александрович, вы думаете, что там были украденные вещи? – Скорее всего, – ответил Попов. – Но так или иначе их там нет. – Следовательно, – медленно произнес Скворцов, – Бочкин участвовал в краже, но, судя по всему, не один. – Да, – кивнул Попов, – я подозреваю, что Бочкин пришёл за вещами, но их там не оказалось. – Что, кстати, его и спасло от немедленного ареста, – заметил Скворцов. – А ведь верно, – ответил следователь, – об этом я и не подумал! – Значит, теперь мы снова ни с чем. Вещи уплыли у нас из-под носа. – Не совсем, – сказал следователь, и голос его зазвучал бодрее обычного. – Я очень надеюсь, что Бочкин выведет нас на сообщника и на вещи. – Как думаете, Кирилл Александрович, он рассчитывает на то, что вы поверите его рассказу, или нет? – спросил Скворцов. – Не знаю, – ответил следователь. – Но я думаю, он всё же понимает, что его объяснения звучат в высшей степени неубедительно. Стоило взглянуть на его лицо и сразу стало ясно, что он смертельно напуган. – А есть хоть малейшая вероятность, что Бочкин не замешан в краже и там не было украденных вещей? – Есть, – вяло сказал следователь, – но она ничтожно мала. В это время появились Терентьевы, ходившие пройтись, и следователь с лейтенантом заговорили с ними о всяких пустяках, не желая никого посвящать в ночное происшествие. Однако для одного человека было сделано исключение. Скворцов в тот же день пересказал ночной эпизод Сапфировой. – Ну, что вы об этом думаете? – спросил он, с надеждой глядя на старушку. – Пока ничего, – разочаровала его Таисия Игнатьевна. – Таисия Игнатьевна, – взмолился он, – ну когда же будут результаты? У вас есть подозрения? Может быть, вам нужны дополнительные факты? Только скажите, и они будут в вашем распоряжении. – Если будет нужно, я обращусь к вам, – поблагодарила старушка и с мягкой улыбкой взглянула на лейтенанта. – Потерпите, – сказала она, – я действительно кое-кого подозреваю. – Кого? – быстро спросил Скворцов. Таисия Игнатьевна колебалась. – Боюсь, еще не время называть имена, – извиняющимся тоном произнесла она. – Видите ли, я толком еще ничего не сообразила. Подождите еще немного, уж слишком вы, молодые, нетерпеливы. Скворцов, однако, упрека не принял. – Мы уже и так тут целый месяц маемся, – сухо заметил он. – Значит, голова не варит, – отпарировала Сапфирова. – Сами бы расследовали, а то жителей привлекаете. Все, Владимир Андреевич, до встречи, – и она быстро зашагала прочь. После обеда Попов сказал лейтенанту, что вечером им нужно пройтись к реке и еще раз обсудить все факты. – Мы и так уже топчемся бог знает сколько времени, – недовольно констатировал следователь. – Работать надо, Владимир Андреевич, как прокурор мне сказал. Таисия Игнатьевна тоже не теряла времени даром. Наскоро пообедав, она отправилась к Бочкину. «Надо ковать железо, пока горячо», – решила она. Артамон Матвеевич был дома, перелистывал старые газеты. – А, Таисия Игнатьевна, – сказал он, завидя старушку, – приятная неожиданность. – Извините, – сказала Сапфирова, – кажется, я у вас вчера оставила косынку, партия уж больно была жаркой, – добавила она с улыбкой. – Сейчас посмотрим, – сказал Бочкин, вставая. Они прошли в комнату, и Таисия Игнатьевна, незаметно вытащив косынку из кармана, положила её на край стула, слегка прикрыв свитером ветеринара. – Ага, вот она, – удовлетворенно проговорил Бочкин, обнаружив косынку. – А что, – вдруг сказал он, и глаза его загорелись, – не хотите ли сыграть еще партию в покер? – С вами невозможно играть, – улыбнулась Сапфирова, – но на «дурачка» я, пожалуй, соглашусь. Бочкин поморщился. Он не очень любил эту игру, считая её недостаточно интеллектуальной. Однако согласился и вскоре уже размешивал карты. – Что-то я стала забывчивой, – жаловалась между тем Таисия Игнатьевна, – вещи вот уже оставляю. – Ничего, – успокоил её Бочкин, – у вас для ваших лет отменная память. Это я никуда не гожусь. Целый день ваш платок висел на стуле, а я и не заметил. – Да, – сказала Таисия Игнатьевна, морща лоб, – помнится, я оставила у Анны Дмитриевны зонт, так она сразу же заметила его и тут же мне вернула. – Да, – несколько принужденно рассмеялся Бочкин, – у нашей Анны Дмитриевны глаз острый. Она все примечает, чужие вещи никогда не пропустит. Я тоже забывал у неё то одно, то другое, так она сразу же мне возвращала. Вообще, наша Анна Дмитриевна – непредсказуемый человек. Казалось бы, кому как не мне, её соседу, знать её лучше всех, но временами она и меня удивляет. – Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Сапфирова.