Скворцов, человек ещё молодой, никак не мог привыкнуть к горю других людей, хотя не раз сталкивался с подобными ситуациями. – Когда вы видели свою мать живой в последний раз? – спросил следователь после небольшой паузы. – Сегодня утром, часов в десять. – Вы не заметили в её поведении ничего необычного? – Нет, она была такой, как и всегда. – Мне она показалась необычно задумчивой, – вмешалась его жена. – Что вы имеете в виду? – с интересом спросил Попов. – Ну, она была несколько рассеянной, мне кажется, её что-то тревожило. – А что именно, вы не знаете? – Понятия не имею, товарищ следователь. – Кирилл Александрович, – улыбнулся Попов. – А где вы сегодня были? – Ездили в Лугу, – ответил Тишкин. – А зачем, если не секрет? – У матери перегорел чайник, ездили покупать новый. – Когда вы уехали? – Сразу после десяти. – А вернулись? – С полчаса назад. Анна Дмитриевна сообщила нам. Попов кивнул, задумчиво разглядывая супругов. – У вас есть машина? – Нет. – Как же вы доехали? – На мотоцикле. – Скажите, Алексей Александрович, у вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто мог бы убить вашу мать? – Никаких, я до сих пор не могу в это поверить. Это невероятно, боюсь… – Он замолчал. Жена вновь заботливо погладила его по руке. – Вы хотите ещё что-нибудь знать, Кирилл Александрович? – спросила она. – Да. Скажите, кто ещё живёт сейчас в доме? – Антон Анисимович и Дина Петровна. – Кто они? – Он – племянник Алены Александровны, она – его двоюродная сестра. – А где они сейчас? – Не знаю. В лесу или на речке. – Когда их можно будет увидеть? – Они скоро должны прийти. – Ну что ж, – произнёс Попов, вставая, – сейчас я не буду вас больше задерживать, но завтра я приглашу вас для официального допроса. Не уезжайте пока никуда. Да, у вас есть здесь паспорта? – Есть. – Захватите, пожалуйста, когда я вас вызову. Надеюсь, – добавил он, – мы скоро поймаем убийцу. Когда Тишкины ушли, Попов спросил: – Ну и как они вам? – Хорошие люди, мне жаль их. – Мне тоже. – Ясно, что это явилось для них ударом. Бедный сын. – Значит, – спросил следователь, – по-вашему, они вне подозрений? – А разве нет? – удивился Скворцов. – Они же были в Луге и… – Мы это знаем только с их слов, – сухо перебил его Попов. – Уж не хотите ли вы сказать, что он мог убить свою мать или его жена… – Я ничего такого не говорил, – прервал лейтенанта Попов. – На самом деле я так не думаю, но в нашей профессии, Владимир Андреевич, – назидательно поднял палец следователь, – нельзя ничего принимать на веру и скоропалительно исключать подозреваемых. У меня был случай, когда сын убил престарелых родителей из-за квартиры. К сожалению, такое случается, хотя, к счастью, нечасто. Ну, – закончил он, – на сегодня все, а завтра начнем следствие как положено, с протоколом, официально. И заприте дверь, чтобы никто к нам не лез, а то тут в деревне, сами знаете… Неожиданно рассмеявшись, он хлопнул Скворцова по плечу: – Ну не расстраивайтесь, наверняка это не они. – Хотите чаю? – предложил Скворцов. – Чай – это хорошо, но не выпить ли нам чего-нибудь покрепче, а, лейтенант? – с лукавым задором спросил следователь. Глава 10 Родственники (продолжение) Нечего и говорить, что на другой день в деревне только и судачили об убийстве. Высказывались самые нелепые предположения, вплоть до того, что Тишкина сошла с ума и сама себя придушила. Эту мысль толкнул Дудкин. На вопрос Цепкиной, отчего Тишкина могла сойти с ума за несколько часов, музыкант лишь развел руками. – А я почем знаю, – сказал он. – Но зато это объясняет, как «Орленок» попал к крашеной. Если бы была в своем уме, то сидела бы дома. – И с этими словами в упоении от своего объяснения он с важным видом взглянул на Цепкину. – Дураком ты был, дураком и останешься, – отрезала Пелагея Егоровна и прошла мимо. Михаил Антонович Симагин был абсолютно убежден, что смерть Тишкиной – дело рук Женщины в белом. – Помяните мое слово, – говорил он всем, кого встречал, – Шельма зря болтать не станет. Уже не раз по ее словам выходило и как быстро на этот раз сбылось. – Да, – покачал головой Фёдоров, – Люба вот мне не верит, а я-то знаю, что Шельма не соврет. Надо и следователю об этом сказать, хотя он вряд ли поверит. – А следователь вроде ничего, человек хороший, – сказал Симагин. – Все они хорошие до поры до времени, – проворчал Фёдоров. – Тут, когда кража была, приезжал один, в очках и портрет интеллигентный, а что толку-то, потоптался день-два и уехал ни с чем. Вот она, наша милиция! Симагин согласно кивнул и предложил Фёдорову папиросу. Глубоко затянувшись, Фёдоров сказал: – Если он меня вызовет, я ему вот что скажу: «Езжай домой, мил человек. Дело это дьявольское, не твоего ума». – Так он и поедет, как же, – протянул Симагин. – Если умный, то поедет. – Почему это?