Миссис Брэдли, устроившая эту паузу специально для собеседника, распахнула свои черные глаза и радостно усмехнулась. — Кролики! — воскликнула она. — Детство! Том и Мэгги Талливер! Капитан Кук! Алиса в Стране чудес! Подарок в первый день месяца! Как это приятно, невинно, превосходно! Ричард Кауз просиял от удовольствия и с важным видом поправил пенсне. — Я сам отведу вас! — заявил он. — Лошади? Я ничего о них не знаю! Свиньи? Фу! Собаки? Уважаю собак. Очень умные животные. Но если кролики доставят вам удовольствие, то к кроликам мы и направимся! И они двинулись в путь. Проныра сидел на перевернутом ведре, наслаждаясь очередной сигаретой. Завидев посетителей, он мрачно посмотрел на них, но смягчился при виде полукроны, которую Ричард сунул ему в потную ладонь. Поднявшись с ведра, Херринг приступил к выполнению своих обязанностей — принялся подробно рассказывать, где что находится. — А какие два, за которыми вы присматриваете для полковника Дигота? — осведомилась миссис Брэдли. Проныра сглотнул и посмотрел мимо нее и только потом отважился поднять голову. — Давайте, давайте, Джозеф, — сказала миссис Брэдли, улыбнувшись так, что он содрогнулся. — Вы же не хотите, чтобы вас арестовали за убийство? Несчастный Джозеф вздохнул и тихо выругался, чтобы успокоиться. — Вы выходили за пределы поместья с незаконной целью в ту ночь, когда был убит Джекоб Хобсон, — безжалостно сообщила миссис Брэдли. То, что данный факт был известен всем жителям Англии, кто потрудился прочитать ежедневные газеты, ускользнул от Джозефа, и он покраснел от злости и гнева. — Я… никогда не говорил, что не делал этого… — пробормотал Проныра. — К счастью для вас — нет, — резко сказала миссис Брэдли. — Вы признаете, что вечером восемнадцатого апреля незаконным образом присвоили или украли некую часть движимого имущества, принадлежащего или относящегося к полковнику Диготу, мировому судье… то есть одного кролика? Какой это кролик? Покажите мне. И Джозеф показал. — Хорошо, — кивнула она. — Вечером понедельника, двадцать восьмого апреля, когда был убит мистер Тимон Энтони, вы снова проникли в огород полковника Дигота и украли второго кролика. Джозеф, я оставляю это на вас. Очевидно, что вы работящий, достойный доверия, разумный человек… Проныра, который не был ни первым, ни вторым, ни третьим и которого никогда не именовали подобным образом, разве что в компании нескольких сотен других персон, собравшихся на политический митинг, распрямил плечи и выпятил грудь. — И вы осознаете, — продолжила миссис Брэдли, с тайным удовлетворением отметив все эти телесные проявления, — что перед лицом случившегося ваше поведение должно выглядеть, по крайней мере, весьма подозрительно. Одно объяснение может отвести эти подозрения. Джозеф, зачем вам понадобилось воровать кроликов? Скажите мне это. Вы коллекционер этих зверьков? Тоскуете по их компании? У вас к ним тайная страсть или нечто подобное? Проныра прочистил горло, его остекленевшие глаза смотрели в район верхушки ближайшего дерева. Миссис Брэдли, узнававшая лжеца в тот момент, когда он попадался ей на глаза, мягко добавила: — И не говорите то, что хотите сказать сейчас. Это неправда. Ричард Кауз немного утомился, слушая все эти разговоры про кроликов, и ушел через калитку огорода в сторону спортивной площадки, оставив их вдвоем. — Тута… — начал Джозеф воинственно, но затем сменил тон. — Кто-то упер у меня бельгийского зайца и фламандского гиганта, и я боялся, что старая леди узнает об этом. Я попытался их заменить. Видите? И это правда как она есть. — Я верю вам, Джозеф, — величественно произнесла миссис Брэдли. — Более того. Если наступит день, когда вы снабдите меня информацией — верной информацией, пожалуйста, Джозеф, — относительно идентичности персоны или персон, которые похитили ваших кроликов, я дам вам банкноту в один фунт. Еще дальше — если вы сумеете раскрыть — раскрыть, а не выдумать, Джозеф! Вы же понимаете разницу, Джозеф, — причину, по какой они были украдены, и дело, к которому их позднее применили, то я добавлю тридцать шиллингов. А теперь идите и вывезите миссис Паддикет на прогулку. Глава 13. Майская ярмарка — Когда находишься в деревне, принимай участие в таком количестве деревенских увеселений, в каком только сможешь, — сказала Маргарет Дигот в среду, тридцатого апреля, после чего взглянула на миссис Брэдли. — Мы всегда ходим на ярмарку в Хилли-Лонгер первого мая, — добавила она, — а это уже завтра. Не захотите ли вы сопровождать нас? Конечно, ярмарка уже не та, что была ранее, но все равно хороша. — Давайте пойдем, — охотно согласилась миссис Брэдли. — Я бы покидала деревянные шары в кокосы. Вам нравятся кокосы? — Мне всегда так кажется, пока я не начинаю есть кусочек одного из них, — призналась Маргарет. — Не возражаете, если Присцилла Йеомонд отправится с нами? Она устала от этих убийств, полицейских и прочего и будет рада любой перемене обстановки. Миссис Брэдли не стала спорить и не отказалась от предложения сопроводить дочь своих хозяев в Лонгер, чтобы забрать Присциллу. — Конечно, — промолвила Маргарет, когда они уже вышли на дорогу, — я должна сказать, что другая девушка, ее кузина, тоже пойдет, и несколько парней. Вы же не против отправиться туда большой компанией? Миссис Брэдли выразила невероятное удовольствие от «отправления куда-либо большой компанией» и добавила, что надеется на хорошую погоду. На самом же деле она надеялась на дождь, поскольку, как объяснила позднее молчаливому Рексу, который их сопровождал, — нет ничего лучше сильного дождя, промочившего легкую летнюю одежду, чтобы проявить худшие аспекты человеческой природы. — А один из них, или двое, или, возможно, трое совершили не так давно убийство, мой мальчик, — проговорила она, испустив смешок, достойный злобного, но веселого призрака, — и я должна выяснить кто и почему. — Я считаю, — мрачно отозвался Рекс, — что первомайская ярмарка — не самое удачное место для этого. — И именно здесь, мой мальчик, вы демонстрируете ошибку, — сказала миссис Брэдли с удовлетворением в голосе. — Великолепно было бы, если бы они все собрались и пошли с нами. Как вы думаете, это можно устроить? — Все? — уточнила Маргарет, на некоторое время отошедшая, чтобы позвать убежавшую собаку, а теперь вернувшаяся на дорогу. — Да, моя дорогая. Миссис Брэдли опустила руку в обширный карман твидовой юбки, извлекла оттуда маленькую записную книжку и зачитала имена племянников и племянниц миссис Паддикет, не забыв и тренера. — Мне бы было приятно, если бы этот предприимчивый укротитель кроликов тоже отправился с нами, — добавила она, закрывая блокнот и убирая его, — но, увы, социальные устои сельской местности таковы, какие они есть, а не такие, какими их хотел бы видеть Клайв Браун-Дженкинс. В общем, нам придется довольствоваться тем материалом, который есть. — Откуда вы знаете, что Клайв Браун-Дженкинс — социалист? — удивилась Маргарет. — А он социалист? — миссис Брэдли сделала страшную гримасу. Остаток прогулки был посвящен дискуссии относительно Бернарда Шоу, которая велась исключительно между братом и сестрой. Один из них шел вдоль одной из обочин, другой — вдоль противоположной, и они находились в том возрасте, когда аргументы кажутся более вескими, если их выкрикивать. Миссис Брэдли выступала посередине дороги и развлекала себя, декламируя вполголоса стихи известных современных поэтов. — В любом случае ты не можешь не вспомнить «Дом разбитых сердец»! — воскликнула Маргарет в тот момент, когда они очутились около ворот Лонгера. — …в тебе, во мне, — серьезно закончила миссис Брэдли, и Рекс открыл ворота, чтобы она могла пройти. Первым человеком, с кем они столкнулись, была сама миссис Паддикет. Кресло, приводимое в движение мисс Кэддик, которая выглядела более бледной и угловатой, чем обычно, резко остановилось, и миссис Паддикет воткнула наконечник зонтика в песок дорожки, после чего яростно запищала в адрес Маргарет: — Почему ты приводишь людей на ленч? Ты же знаешь, у меня нет ничего, кроме ягненка! Девчонка — дура! — Мы пришли не на ленч, уважаемая миссис Паддикет, — ответила Маргарет успокаивающим тоном рыцарственной юности, которая вынуждена противостоять ворчливой и нелепой старости. — Это миссис Брэдли, писательница и психоаналитик. Я думаю, что вы встречались. — Вчера, — сказала миссис Паддикет, после чего выставила палец цвета пергамента, украшенный кольцами, в сторону миссис Брэдли. — Я слышала о вас. Более того, читала ваши книги. Полная ерунда. Как вы поживаете? Миссис Брэдли отреагировала на столь нелестный комментарий в адрес своих работ взглядом искоса, который придал ей пусть не особенно привлекательное, но выразительное сходство с сатиром. — Не уверена, что могу проявить сентиментальность, — заметила она, — но мое сердце в данный момент на вашей стороне, миссис Паддикет. Как вы, должно быть, наслаждаетесь этими убийствами! Тетушка Паддикет пронзительно всхрапнула, словно испуганная лошадь. Приложив украшенный кольцами палец к губам, она оглянулась, как заяц, чтобы напомнить собеседнице о присутствии скромной и мягкой мисс Кэддик позади кресла. — Маргарет, моя дорогая, — пропищала миссис Паддикет, — займись моим креслом, девочка. Компаньонка, ты свободна. Неужели ты никогда не научишься красить лицо? Цезарь сказал, — добавила она, когда ее незадачливая компаньонка с радостью переложила ответственность за кресло на чужие плечи и поспешила к дому, — или кто-то скажет, что Шекспир это сказал, но я не знаю, то ли Шекспир заставил Цезаря сказать это, то ли Цезарь Шекспира. Вы понимаете, о чем я? Несколько глубже, как мне кажется, чем спор насчет авторов и их персонажей. Я ненавижу это старое, вульгарное, безнадежно запутанное противоречие Шекспир — Бэкон. — Вокруг себя желаю я иметь людей лишь тучных[11], — произнесла миссис Брэдли и кивнула. Она сняла нелепую шляпу, которая мешала ей кивать, и положила к ногам миссис Паддикет. Старая леди пнула ее разок, после чего решила игнорировать. — Откуда вы знаете, что я собралась процитировать эти слова? — поинтересовалась она. — Это совершенно очевидно из контекста, — ответила миссис Брэдли. — Почему вы не заставили одного из них практиковаться в метании копья? — Это все вина Тимона. — Глаза миссис Паддикет злобно вспыхнули. — Негодник раздражал Коста, чтобы раздражать меня. И все же я предпочитаю, чтобы Кост убил его, а не он убил бы Коста. Такой хороший тренер и, конечно, не причиняет никакого вреда попугаям. — Нет, не причиняет, я полагаю, — сказала миссис Брэдли, анализируя эту цепочку мыслей. — И вот что я думаю о гольфе. Это не игра для маленьких детей или клириков, но по меньшей мере попугаям от нее никакого вреда. Это утешает. Тут она позволила себе хрипло расхохотаться и обратилась к Маргарет: — Я потолкаю кресло. Идите и соберите людей. Мне бы хотелось, чтобы все пошли на ярмарку. Там они увидят много любопытного. Пустив в ход изобретательность, Маргарет сумела заполучить в свои сети всех, кроме Фрэнсиса Йеомонда, мисс Кэддик и Коста — трое последних присоединиться отказались. — По вашему лицу я вижу, — начала миссис Паддикет прощальную речь в адрес миссис Брэдли, когда они оказались на террасе, — что недолго мне осталось наслаждаться этими убийствами. В любом случае я, вероятно, оставлю свои деньги одной из девчонок. Мир будет женским примерно через двадцать лет. Так раздражает, что Энтони позволил Косту себя убить. Близорукая политика — убивать гусыню, которая может нести золотые яйца. Миссис Брэдли перегнулась через каменную балюстраду и внимательно посмотрела вниз, на еще не законченный пруд для золотых рыбок. — И кусочки мозга, полагаю, — пробормотала она себе под нос. — Очень интересно. — Никакого мозга вообще, — буркнула старая леди, неправильно поняв собеседницу. — Тупоголовый, узколобый, злобный тип, вечно в неприятно воинственном состоянии интоксикации или в состоянии услужливости, которая никогда, как показывает нам история, не дорастала до доброты к собственной жене. Бедная несчастная женщина! Ничего удивительного, что она воспользовалась своим шансом, когда его увидела. Миссис Брэдли удивленно посмотрела на миссис Паддикет, а затем, изучив один из орнаментальных каменных шаров на балюстраде, спросила: — Вы так считаете? — Раньше у нас было две резных каменных фигуры на верхушке лестницы, — произнесла миссис Паддикет, не обратив внимания на вопрос, — но Амарис убедила меня убрать их.