Ободренная и даже успокоенная добрым отношением инспектора, мисс Кэддик устроилась на краешке стула с решительным видом человека, который собрался играть в некую игру в строгом соответствии с правилами, и уставилась в сторону оконных занавесок. — Мальпас Йеомонд, — произнес Блоксхэм, внимательно наблюдая за ней. — Инспектор! — воскликнула мисс Кэддик, возвращаясь с небес на землю. — Какой неудачный первый выбор! — Почему же? — Блоксхэм зловеще улыбнулся. — Как я могу отчитаться за его перемещения? Его даже не было дома. — Ну вот, теперь вы должны понимать, — сказал инспектор. — И я не могу отчитаться за его передвижения, как и за передвижения мистера Кауза, поскольку он находился в доме, а не там, где ему полагалось быть, — в своем жилище вместе с мистером Мальпасом. Также я не могу отчитаться за передвижения мистера Фрэнсиса Йеомонда, или мистера Браун-Дженкинса, или мисс Браун-Дженкинс. Что насчет мисс Кауз? — Ну, это в ее окно влетело то ужасное метательное копье, так что я ничуть не была удивлена, когда она пришла и говорила со мной через щель в двери моей спальни. Инспектор, голос у нее дрожал от шока! — Ничего удивительного, — заметила миссис Брэдли, — если копье только что пролетело через окно ее спальни. Слышали ли вы, как разбилось стекло? — Я помню, что мы слышали, — объяснила мисс Кэддик. — Такой треск! Именно столь глупый, опасный, мешающий людям трюк и мог провернуть тот недалекий молодой человек! Инспектор обратился к миссис Брэдли: — Это подкрепляет версию, согласно которой именно Энтони находился снаружи. Она сомневалась, судя по ее виду. — Не упускайте факт, что убийца мог извлечь преимущество, если бы он заставил нас поверить в подобное. И доктор был весьма осторожен, говоря о предполагаемом времени смерти. — Они часто осторожничают в наше время, — недовольно признался Блоксхэм. — Трупное окоченение уже не то, что было раньше. Хорошо, мисс Кэддик. Благодарю вас. Пришлите к нам мисс Кауз, — велел он сержанту, когда мисс Кэддик удалилась. — Вы занимаете спальню, которая первоначально была предназначена для мисс Йеомонд, — начал инспектор сразу после появления Амарис. — Да, — отозвалась она и села, улыбнувшись миссис Брэдли. — За исключением… э… проникновения метательного копья в окно в ту ночь, когда Энтони убили, были ли у вас основания жаловаться на предоставленную вам комнату? — У меня нет ни единой причины жаловаться на комнату, — сказала Амарис в своей спокойной, свободной манере. — Меня не порадовал факт, что копье разбило окно, в то время как оно могло свободно пролететь сверху. Верхняя рама была полностью открыта. Конечно, оно бы в любом случае попортило обои над изголовьем кровати, осмелюсь заметить… — она сделала паузу и задумалась, — но я разозлилась из-за разбитого стекла. Так… неартистично. Копье должно было пролететь свободно. Тогда бы я не переживала. — Вы слышали крики и удары у калитки? — спросил Блоксхэм. — А кто мог бы не слышать? Громкий голос, буквально ревущий, и удары по дереву, а потом этот Ричард и молодой Гилари начинают вопить и кричать… Этого было достаточно, чтобы разбудить семь спящих эфесских отроков! — Но недостаточно, чтобы разбудить мертвых, — пробормотала миссис Брэдли. — У миссис Брэдли возникла идея, будто это не Энтони произвел шум и бросил копье, — продолжила Амарис. — Она считает, что его уже укокошили к этому моменту. Любопытная версия. Инспектор усмехнулся, и тут его осенила некая мысль. — Полагаю, мисс Кэддик ответила вам из-за двери своей спальни? — поинтересовался он. Амарис лениво улыбнулась: — Старая добрая мисс Кэддик. Вы же не думаете, что она пустилась во все тяжкие после своей последней выходки, о которой не раз пожалела? — Отвечайте на вопрос! Амарис подняла брови и с удивлением посмотрела на миссис Брэдли. — Конечно, это был голос мисс Кэддик, — подтвердила она. Инспектор кивнул и быстро записал что-то в блокноте. Отпустив Амарис, он послал за Клайвом Браун-Дженкинсом. Выслушав печальное повествование молодого человека, Блоксхэм повернулся к миссис Брэдли. — С этим я ничего не могу сделать, — сказал он, постучав по исписанной страничке, — пока не побываю в Саутгемптоне и не проверю данную историю. Хотя то, что я услышал относительно времени возвращения этого джентльмена в компании велосипеда с проколотыми шинами, полностью совпадает с другими свидетельствами. Селия последовала за братом, и тут инспектор столкнулся с похожей проблемой. Все, рассказанное о танцах в Лондоне, необходимо было проверить. Записав имена и адреса друзей, с которыми Селия встречалась, и добродушно поулыбавшись по поводу непоседливости юношества, он отпустил ее в столь же оптимистичном настроении, в каком она и вошла. — Итак, у нас остается мисс Йеомонд, — задумчиво сказал Блоксхэм. — Введите ее, сержант. Наверное, ее уже тошнит от этого ожидания. У Присциллы была довольно жалкая история. Да, она слышала шум. Да, она была сильно напугана. Нет, она боялась и не пошла разбираться, что там происходит. Да, она ужасно нервничает по ночам. Да, это необычно, она не может не согласиться. Да, это было трусливо, но так уж получилось. Нет, она ничего не делала, только натянула одеяло на голову и надеялась на лучшее. Разумеется, нет! Она знала, что Селия не могла произвести весь этот грохот. Да, она думала об убийце. Да, она бы вскрикнула, если бы метательное копье влетело к ней в спальню. Естественно, она слышала крики «Пожар». Нет, она осталась в постели. Нет, это не было пренебрежение опасностью. Она просто слишком боялась, это было настоящее оцепенение. У нее не нашлось сил выбраться из кровати. — Но вы же понимаете, мисс Йеомонд, — мрачно произнес Блоксхэм, — что все это выглядит странно. Он повернулся к миссис Брэдли, держа в руках лист бумаги. — Будьте добры, оставьте нас на минутку, мисс Йеомонд, — сказал он, — но не покидайте библиотеку, поскольку можете снова мне понадобиться, и очень скоро. Присцилла, бледная, с тяжело бьющимся сердцем, едва не на ощупь выбралась в библиотеку. Амарис, все так же сидевшая в переднем ряду, изумленно посмотрела на нее. — Мое дорогое дитя! — воскликнула она. — Что случилось? — Я не знаю! — Присцилла постоянно облизывала губы, руки ее дрожали. — Мне… мне кажется, они пытаются… повесить убийства на меня! Я не могу думать о том, что делает инспектор! Я… я… ну, я просто хотела сказать, что я этого не совершала! Я… я не могла забыть поступок вроде этого! Я имею в виду, что ты не забываешь вещи… страшные вещи… Я этого не делала! Она опустилась на стул и закрыла лицо руками. Амарис поджала полные красные губы и испустила почти неслышный свист. А по другую сторону двустворчатых дверей инспектор показывал миссис Брэдли план водяного парка. — Видите, — говорил он, указывая на пруд для золотых рыбок, — мы уверены, что труп Хобсона лежал тут, пока его не перетащили к озеру и не распорядились им так, как вы предполагали. Теперь у нас окно спальни, которое, вероятно, является решением проблемы. Именно из этого окна тяжелый предмет упал на голову Хобсона и убил его, разве не так? — Это возможно. — В голосе миссис Брэдли не звучал энтузиазм. — Возможно и другое: он упал с террасы, если только был достаточно тяжелым. — Да, но посмотрите сюда, — пылко возразил инспектор. — Даже если предположить, что Присцилла Йеомонд совершенно невиновна, хотя ее поведение в те вечера, которые нас интересуют, выглядит загадочным, замысел был составлен с целью убрать ее из этой конкретной спальни. — Вряд ли. Более того, она не вышла из спальни до часа ночи, и я думала, что вы согласились с тем, что медицинское свидетельство по поводу Хобсона гарантирует время убийства около десяти вечера. И это если не вспоминать прочие доказательства в пользу такого развития событий, — добавила она, ухмыляясь, точно сатир. Блоксхэм помрачнел. — В любом случае есть нечто подозрительное в этой комнате, — проговорил он, — и я собираюсь разобраться, что именно. — Чепуха и бессмыслие! — возразила миссис Брэдли, используя слова, которые, по ее мнению, употреблялись на родине миссис Макбрай, а затем продолжила: — Не забывайте, что у нас два кресла и оба могли быть на улице в ночь, когда умер Хобсон. — Что? — растерянно спросил Блоксхэм и уставился на собеседницу, как человек, внезапно разбуженный. — Оба могли быть на улице в ночь, когда умер Хобсон, — повторила она. — Одно мог использовать Энтони, чтобы напугать, а на втором могли перевезти труп к озеру. Инспектор некоторое время молча смотрел на нее и только потом открыл рот, чтобы заговорить. Но он не успел произнести ни слова, поскольку в комнату заглянул сержант: — Прошу прощения, сэр, тут этот Херринг вроде хочет сказать что-то еще. Могу я впустить его? — Конечно, — ответила миссис Брэдли. — Проходите, Джозеф. Несчастный Проныра робко сделал несколько шагов и замер, глядя на инспектора со смесью храбрости и страха. — Ну? — жестко сказал Блоксхэм. — Говорите, только не лгите. — Если память меня не подводит, — начал Джозеф, — что я осмелюсь сказать… — тут он не выдержал взгляда инспектора и отступил, — когда я пришел домой с тем самым кроликом, которого я… которого я подрезал у полковника, я видел темную фигуру у одного из домиков. — Ха! — выдохнул Блоксхэм. — Видели? В какое время это было? — Ну, инспектор, я сразу сообразил, что вы захотите узнать это у меня. Был бы я дураком, если бы не подумал об этом. Я вернулся в койку… в спальню, когда на будильнике было пять минут второго. Будильник спешит примерно на три минуты. Да, я почистился в комнате для мытья посуды… это заняло десять минут или типа больше… — Да, — прервал Блоксхэм, — больше. — Э? — Джозеф выглядел так, словно реплика инспектора сбила его с толку. — Не понимаю, о чем вы говорите. Умереть мне на этом месте, если я знаю. — Кто поставил грязную отметку туфлей мисс Кэддик на чистом подоконнике, чтобы позлить кухарку? — холодно осведомился инспектор. — Продолжайте рассказ. Хочется услышать всю ложь, которую вы только можете выдумать. Предполагаю, что вы собираетесь опять мне рассказать, как мисс Кауз подожгла домик мистера Гилари Йеомонда. Ладно, вперед! — «Я поднимаю палец и говорю: “Чирик-чирик”»[14], — процитировала миссис Брэдли себе под нос. — Это правда, это правда и есть, — произнес Проныра, и в его словах прозвучала вполне обоснованная обида. — Да, я видел эту фигуру около домика, который занимают мистер Фрэнсис Йеомонд и мистер Браун-Дженкинс. Хотя нет, не там. Сбиваете меня с толку своими замечаниями! Она находилась у хижины, где ночует мистер Гилари. Инспектор поймал взгляд миссис Брэдли, и нечто в ее немигающем взоре заставило его проглотить горячие слова, готовые сорваться с его губ. Вместо того чтобы разразиться гневной речью, Блоксхэм лишь тихо заметил: — Продолжайте, что замерли? — Конечно, — сказал Джозеф, явно обрадованный тем, что сумел наконец завладеть вниманием столь неподатливой аудитории. — Я подумал, что это просто тень падает, чтоб мне ослепнуть! Но тут эта тень возьми да кашляни! Вот честно! Я посмотрел, как она уползает в сторону пруда, а потом взял и дунул домой. Чтоб я еще раз пошел гулять ночью! Но я видел, как ходила и кашляла мисс Кауз на следующее утро, так что я понял, что это она и была. — Очень интересно, Джозеф, — произнесла миссис Брэдли с одобрением. — Предполагаю, вы не выдумали все это? — Мадам! — воскликнул Проныра, выпячивая грудь и изображая оскорбленную невинность. — Так, шутки в сторону, — вмешался инспектор. — Слушайте, что именно вы сказали. Он зачитал вслух внятную, на полицейском английском изложенную версию рассказа Джозефа.