— Все верно? — спросил Блоксхэм. — Тогда можете подписать текст. Вот тут. Спасибо. Это все. Джозеф на мгновение остановился у двустворчатых дверей. — Я отношу это к своему скромному мнению, но мне кажется, что инспектор теперь знает, кто убийца. Конечно, я могу ошибаться. — И он эффектно удалился. — Конечно, мы знаем, что был сообщник в убийстве Хобсона, так почему бы ему не быть в убийстве Энтони? — проговорила миссис Брэдли. — Кстати, вы проверили гладиус римского воина на отпечатки пальцев? — Ничего не нашли, — ответил Блоксхэм. — Но все же это именно то оружие. Сомнений нет. Хотелось бы мне найти ту штуку, которой убили Хобсона. Миссис Брэдли усмехнулась: — Попробуйте два каменных шара на балюстраде, те, что по сторонам от лестницы, ведущей к водяному парку. Инспектор посмотрел на нее так, словно ожидал со стороны пожилой леди розыгрыш. Однако лицо ее было столь бесстрастным, как у тибетского монаха, и он решил в дискуссию не вступать. — Они пустили в ход ключ, который у них был, чтобы попасть в водяной парк и затем выйти из него, когда они прятали тело Энтони под песком, — продолжила миссис Брэдли. — Это кажется возможным. — Почему тогда они не попытались утащить тело, как они сделали с трупом Хобсона? Я вижу, что для вас очевидно — оба убийства совершил один человек. — Конечно, это так. Посмотрите на мотивы. — Но именно это я и не могу сделать, — с негодованием произнес инспектор. — Никакого мотива найти не могу, такого, чтобы его было просто приложить к одной из персон в этом доме… даже для одного преступления! — И в том и в другом случае одиозная личность была приговорена к смерти, — сообщила миссис Брэдли. Блоксхэм покачал головой и нарисовал рожицу на листе промокательной бумаги. — Этого мало, миссис Брэдли, — возразил он. — Никто не назовет это мотивом. — Когда вы проживете столь же долго, сколько прожила я, то вы осознаете, что мотивы порой — очень странная вещь. Ни одно убийство не имеет того, что полиция могла бы назвать адекватным мотивом. Подумайте об этом на досуге. Это только в книгах и кино мотив достоин тщательного изучения, если мы имеем дело с преступлением. — А сейчас нам бы задать вопросы мисс Кауз по поводу этого ночного дела, — сказал Блоксхэм. И Амарис вошла, пленительно улыбаясь. — Подожгла домик? — спросила она. — Да, я это сделала. Глупый поступок. Однако я устала от дурачеств Энтони и подумала, что могу учинить что-нибудь получше. Плохо, что Херринг меня узнал. Я все как раз готовила, когда он увидел меня. Пришлось выйти из дома через кухню и вернуться так же. Я знала, что Ричард заманил Гилари Йеомонда на игру в шахматы, подальше от домика, поскольку я попросила брата так поступить. И Ричард так быстро оказался на месте пожара, поскольку знал, что произойдет. — А что насчет железных прутьев? — спросил Блоксхэм. — Ричард воткнул их, едва попав на место, ведь мы решили изобразить все как попытку убийства. Глупый поступок, я повторяю. Сейчас я это понимаю. Глава 17. Список инспектора Блоксхэма Инспектор не столкнулся с трудностями, уточняя, где находились Клайв и Селия Браун-Дженкинс в вечер убийства Тимона Энтони. Никаких сомнений не осталось, что Клайв посетил Саутгемптон, а Селия — Лондон. Начальник станции в Макит-Лонгер вспомнил, что девушка приехала очень поздно или очень рано и долго не могла найти какой-то экипаж до дома. Напрямую проверить, где находился Клайв после того, как покинул гараж, где оставлял велосипед, оказалось невозможно. Но, тщательно сравнив все упоминания о времени, инспектор убедил себя, что история с проколом шины была либо правдой, либо ее так тщательно подготовили, что найти какие-либо изъяны в ней получится с большим трудом. В итоге он склонился к мысли, что все действительно так и случилось. Следующей важной задачей была попытка выяснить, что же произошло с Энтони после того, как они расстались с Костом. Но самое тщательное расследование не помогло добыть нужную информацию, и инспектору пришлось остановиться на том, что никто, за исключением убийцы, не видел Энтони после пяти минут десятого того рокового вечера. Одна вещь, и только одна подняла упавший дух Блоксхэма. Удалось найти оружие, с помощью которого убили Джекоба Хобсона. Действуя на основании того, что лично инспектор счел крайне легкомысленным замечанием миссис Брэдли, он отправился к старой миссис Паддикет и сообщил ей, что собирается разбить оба каменных шара, украшающих балюстраду рядом с лестницей. Миссис Паддикет несколько минут издавала писклявые протесты, но затем все же сдалась, заметив лишь, чтобы это совершалось в ее присутствии. В том шаре, что находился справа от ступеней, они обнаружили двенадцатифунтовое ядро для толкания. Амарис Кауз очень смеялась и заявила инспектору, что он должен арестовать ее брата. — Но почему, мисс Кауз? — спросил Блоксхэм с профессиональной невозмутимостью, хотя чувствовал беспокойство. Да, он нашел предмет, которым, вероятно, отправили в лапы смерти Хобсона, это выглядело бесполезным для расследования и годилось только для газетных заголовков. — Ну, — начала Амарис, лениво и широко улыбаясь. — Ричард толкал ядро, ведь так? Инспектор изобразил ответную улыбку, а позднее проинформировал миссис Брэдли, что он не понимает, как она выяснила, что прячется внутри одного из каменных шаров, но наверняка в деле замешано ясновидение. Миссис Брэдли, разоблачение которой в качестве известного медиума было причиной обширных слухов в Лондоне всего год назад, и предположила, что шар не был таким цельным, каким выглядел. — Нет. Обожженная глина, — ответил инспектор, — покрашенная сверху белым. Амарис Кауз думает, что преступник должен был заменить этим шаром старый, который положили по приказу тетушки. По-моему, она права. — Пиранделло, — раздался попугайский, хриплый, пронзительный голос миссис Паддикет прямо за спиной Блоксхэма. — Точно, — кивнула миссис Брэдли, которая, к лютой и долговременной ярости старой леди, правильным образом интерпретировала цитату из «Пайпа проходит мимо», едва ее услышав, а потом еще несколько минут посмеивалась от удовольствия. — Так бестактно, — пропищала миссис Паддикет, обращаясь к сочувствующей Амарис Кауз, — понять все, как только я подала голос, а еще она сказала, что не может остаться на обед! — В любом случае, — продолжил инспектор, осознав, что единственный способ управляться со старой леди и иметь при этом некий успех состоит в том, чтобы игнорировать ее и заниматься своими делами, — к этому моменту все у нас выверено так, что осталось только извлечь, кого надо. — Почему? — сказала миссис Брэдли. — Мы ведь знаем, кто они. — Кто «они»? — спросил Блоксхэм с любопытством. Он никогда не был уверен в том, шутит миссис Брэдли или говорит серьезно. — Убийца и его сообщник, конечно, — небрежно проговорила она. Инспектор только головой покачал, и вид у него был невеселый. — Как бы я хотел, чтобы вы не прерывали мой поток мыслей этими легкомысленными и даже фривольными ремарками, — печально заметил он. — Я как раз собирался сказать, что если обращусь к блокноту и составлю список тех, кто мог убить Хобсона, и всех людей, которые могли убить Энтони, а потом отобрать тех, кто мог убить и того и другого, и допросить их еще разок, то тогда мы добились бы результатов. Миссис Брэдли посмотрела на него с жалостью. — Но все так очевидно, — сказала она. — Используйте свой разум, дитя мое. — Я использую, — упрямо пробурчал Блоксхэм. — И главный констебль говорит мне, что он отправляет за помощью в Скотленд-Ярд уже завтра. — Сколько вам нужно времени, чтобы записать все это в своем блокноте? — спросила она. — Примерно час. — После этого вы будете знать, кто совершил эти преступления? — Нет. Я буду знать, кто их не совершил, — признался Блоксхэм. — А я расскажу вам остальное, — пообещала миссис Брэдли, — когда вы почувствуете готовность услышать меня. Инспектор лишь рассмеялся. Через два часа он показывал суперинтенданту пару страниц из блокнота, где был следующий список: а) люди, которые могли убить Хобсона: Миссис Хобсон; Энтони; Кост; Кэддик; Херринг; Браун-Дженкинс; – – Кауз; Присцилла Йеомонд (очень сомнительно, конечно); Селия Браун-Дженкинс