— Это же изумительно! — воскликнула она. — Где наручники? — Но это был не Кост, — грустно сказал инспектор. — И если это не был Кост, то это не была и Кэддик. — Кост? Кэддик? — Миссис Брэдли снова озадаченно посмотрела в блокнот. — Дорогой мой, никто из них не мог совершить убийство. — Ну, посмотрим на то, что у нас есть черным по белому, — предложил Блоксхэм. — Какое еще тут может быть заключение? — Почему же, много других заключений. Подождите минуточку, я вернусь и расскажу вам о них. Миссис Брэдли ушла из библиотеки и отсутствовала не более десяти минут, а когда вернулась, то инспектор сидел на углу стола с блокнотом в руках и читал последние страницы. Миссис Брэдли забрала у него блокнот и опустилась на стул, а на стол из красивого полированного дерева перед собой положила раскрытую книгу. — Херринга вы, конечно, вычеркнули из-за нехватки у него необходимых мозговых ресурсов, а также из-за того, что мы не могли обнаружить никакого сообщника, — сообщила она деловым тоном. — Тогда в коллекции имен остается Присцилла Йеомонд. Что у вас против нее? — Ничего личного, — ответил Блоксхэм. — Красивая, очаровательная девушка. Более того, как я отметил, весьма сомнительно, что она имеет какое-то отношение к смерти Хобсона. Я убедился, что они с Селией вместе покидали гостиную около десяти часов, когда граммофон еще играл, чтобы причесаться, но это все. Разумеется, у нас есть второе убийство, то же самое, которое мы упоминали, когда говорили о Косте… — Я полагаю, что вы приняли во внимание следующие факты относительно Присциллы Йеомонд и Селии Браун-Дженкинс, — начала миссис Брэдли. — Прежде всего, как вы говорите, любая из них могла наклониться над ограждением балкона и уронить ядро на голову Хобсона. Поскольку главный момент относительно первого убийства таков: все в доме имели достаточно силы, времени и возможностей для этого. — Да, однако поместить тело в пруд… — Блоксхэм усмехнулся. — Вы же не хотите сказать, что… — Нет, конечно, нет. — Голос миссис Брэдли звучал решительно. — Перехожу к следующему пункту. Предположим, что Присцилла совершила убийство Хобсона, ну а Мальпас и Гилари Йеомонды выполнили тот безумный трюк с копьем и веревкой, который мы обсуждали на берегу. — Но Мальпас и Гилари… о, Мальпас и Гилари… — Оба крупные, смелые парни, — сообщила миссис Брэдли со зловещей ухмылкой. — Оба ужасно тревожатся, чтобы скрыть неудачную эскападу, совершенную любимой сестрой. Оба — особенно Гилари — достаточно умны, чтобы продумать все детали. Инспектор нетерпеливо пнул ножку стола и уставился на носок ботинка. — А что до второго убийства, — продолжила миссис Брэдли, которая, похоже, наслаждалась процессом, — вы лучше всех знаете, как подозрительно вела себя Присцилла, когда мы допрашивали людей в той комнате. Вопрос в том, могла ли молодая женщина обычного сложения использовать острый и тяжелый гладиус таким образом, но, помимо этого… — Эта штука зверски острая, — заметил Блоксхэм. — И тело было буквально насажено на нее. Вывод, как мне представляется, совершенно очевиден, несмотря на доказанную остроту оружия. Убеждена, что опытный адвокат, например Фердинанд Лестрэйндж, мог бы легко разобраться с обвинением против Присциллы Йеомонд или Селии Браун-Дженкинс. — Почему вы столь уверены, что оба убийства совершены одним человеком? Нет никакой явной связи между ними, по-моему. — Ну, было бы слишком смело предположить, что два убийцы, каждый с достойной Юпитера наклонностью устранять недружелюбных персон только потому, что они недружелюбные, оказались под одной крышей в обстоятельствах, которые ни один из них не мог предвидеть и год назад, — объяснила миссис Брэдли. — Однако в вашем возражении есть смысл, и я не могу просто отбросить его теперь, когда оно озвучено. Давайте тогда возьмем тех, кто мог убить Энтони, но не мог убить Хобсона. Хочу снова отметить, что у нас есть Мальпас Йеомонд. Еще два имени, что расположены ниже, пока не упоминались в нашем расследовании, так что сначала мы разберемся с Мальпасом. — У меня нет ничего против Мальпаса Йеомонда за исключением отсутствия у него алиби, — возразил Блоксхэм. — Что до Фрэнсиса Йеомонда — у меня тоже ничего нет. Для обоих случаев. — И он даже не пошел с нами на майскую ярмарку в Хилли-Лонгер. Поэтому у меня тоже нет ничего против него. Разочаровывает, не так ли? Что насчет Амарис Кауз? — Сомнительно, — произнес Блоксхэм. — Она находилась в доме, когда возник переполох. — Находилась ли она в доме? — Разумеется. Разве Амарис не говорила с мисс Кэддик? — Не в тот момент, когда переполох начался. Разговор с мисс Кэддик состоялся только тогда, когда переполох закончился, мисс Кэддик оставила миссис Паддикет и вернулась в свою комнату. — И? — Отправляйтесь к комнате мисс Кэддик и ждите перед дверью. Когда услышите выстрел из стартового пистолета Коста, засеките время на своих часах. У вас есть секундная стрелка? Очень хорошо. — Но у меня нет времени, чтобы тратить его… — начал инспектор, но миссис Брэдли уже не было рядом. Вздохнув, инспектор сел на стул и принялся перечитывать список имен. С ума сводило осознание того, что на этих страницах есть и имя преступника, ведь, несмотря на все свои возражения, он тоже ощущал уверенность в том, что человек, убивший пьяницу Хобсона, также лишил жизни молодого транжиру Энтони. Через четыре с половиной минуты Блоксхэма осенила мысль, что он может согласиться с предположением миссис Брэдли. Он неторопливо поднялся и направился к двери. Едва он открыл ее, как снаружи долетел звук холостого выстрела, совершенного в водяном парке. Инспектор помчался вверх по ступеням, но сначала бросил торопливый взгляд на часы; через сорок секунд он ждал у двери в спальню мисс Кэддик, наблюдая за тем, как секундная стрелка бежит по кругу. Неожиданно зловещий звучный голос произнес прямо в ухо: — И сколько же, дитя мое? — Господи! — воскликнул испуганный Блоксхэм. — Пятьдесят секунд от выстрела. Откуда, черт подери, вы явились? — Из водяного парка, — ответила миссис Брэдли. — Теперь мы можем вернуться вниз. Мне просто хотелось доказать: если Амарис Кауз производила весь ужасный шум у калитки парка, то она могла обежать вокруг дома и войти через кухню; затем подняться сюда по задней лестнице совсем бесшумно и поговорить с мисс Кэддик, что она и сделала, как мы знаем. Мисс Кэддик не увидела, откуда появилась ее собеседница, ведь дверь была закрыта. Поэтому иллюзия, что Амарис только прошла через лестничную площадку от собственной комнаты, поскольку ее обеспокоило копье, разбившее окно, могла быть создана легко и артистично. Они снова вошли в библиотеку, и миссис Брэдли заняла тот же самый стул. — Да, но это означает, что она бросила копье в окно собственной спальни, — заметил Блоксхэм. — А почему нет? Когда мы спрашивали Коста насчет тех, кто умеет метать копье, он первой упомянул Амарис Кауз. Помните? — Однако это не доказывает, что Амарис Кауз убила Энтони. Доказывает лишь то, что она могла затеять глупый розыгрыш… — Для того чтобы создать впечатление — и успешно, с чем вы наверняка согласитесь, — что Энтони был жив и находился за пределами водяного парка в одиннадцать сорок три в тот вечер, а вовсе не был мертв и внутри парка, — объяснила миссис Брэдли. — Разве вы не помните, как мисс Кэддик сказала, что бросить копье в окно — именно такая глупая, даже безумная шутка, о которой подумал бы Энтони? — А зачем ей создавать подобное впечатление? Вы же не считаете, что Амарис Кауз убила Энтони? — воскликнул Блоксхэм. — Я совершенно уверена, что она не убивала. Ну а ваш следующий вопрос, — продолжила миссис Брэдли снисходительным тоном доброго наставника, — кто убил его? — Но подождите минутку! — попросил Блоксхэм, впечатленный эффективной демонстрацией миссис Брэдли. — Амарис Кауз — художница. Она посмотрела на инспектора с радостным удивлением учителя, самый глупый ученик которого неожиданно поумнел: — Чудесно, дитя мое! — И однажды вы уверяли меня… — Блоксхэм нахмурился, пытаясь вспомнить, — однажды вы уверяли меня… Ага! Что Амарис Кауз бросила русалочку в пруд! — Я именно так все и представляю. — Миссис Брэдли покачала головой, явно восхищенная тем, какие странные вещи может придумать художник. — Поскольку статуя ей не понравилась? — Да. Кому бы она понравилась? — Тогда вы ошибались, когда говорили, что убийца и сообщник были людьми, которые бросили русалочку в воду? Они просто знали, что она там, и использовали ее! — Инспектор победоносно улыбнулся. — Так просто. — Конечно, это Амарис убедила миссис Паддикет убрать тех жутких купидонов и заменить их на два каменных шара… — начал Блоксхэм. — Один из них был сделан из глины и содержал ядро, которым убили Хобсона, — прервала его миссис Брэдли. — Странно, но так и есть. — Мы решили, что глиняный шар появился позднее благодаря убийце, — заявил Блоксхэм. — Пожалуйста, не ассоциируйте меня с этим выводом, — серьезно попросила миссис Брэдли. — Тот глиняный шар был изготовлен Амарис Кауз. — Вы же не считаете, что она была сообщником убийцы? — Все на это указывает. А теперь я должна вернуться к Диготам и переодеться к обеду. — Да, но вы во всем ошибаетесь. — Блоксхэм поднялся. — Вы забыли, я думаю, что Амарис Кауз появилась в доме только в четыре часа утра после убийства Хобсона. Прибыла она через шесть часов после того, как его лишили жизни. — Так и есть, разумеется. — Эта фраза миссис Брэдли прозвучала без обычной уверенности. Она направилась к двери, и Блоксхэм последовал за ней, причем оба улыбались своим тайным мыслям. Инспектор напоминал мальчишку, который обманул няню и улизнул; миссис Брэдли походила на аллигатора, сытого и весьма довольного. — Если ты собираешься бодрствовать всю ночь, дорогой, я бы хотела, чтобы ты об этом сказал и я могла пойти спать, — тихо промолвила молодая миссис Блоксхэм, после чего подошла к мужу и села на край письменного стола. — Это все те же убийства? Инспектор резко закрыл блокнот, выбросил в корзину листки бумаги, на которых писал, и встал с тяжким вздохом. — Мы ужинали? — осведомился он. — Разумеется, два часа назад. — Миссис Блоксхэм поднялась и зевнула. — Конечно, я знала, что тебе безразлично, потрудилась я, чтобы приготовить ужин, или нет. Неблагодарный поросенок, вот ты кто! Ты снова голоден? Есть хлеб и сыр… Инспектор погладил ее по волосам. — Скотленд-Ярд завтра в деле, — произнес он с подчеркнутой небрежностью. — Придется нам поучиться, как выполнять свою работу. — Если ты не можешь разобраться, то эти лондонские шерлоки холмсы точно ничего не добьются, — заявила миссис Блоксхэм. — Твоя очередь первым идти в ванную, так что поторопись, старый соня. Блоксхэм проснулся в три часа ночи. — Все ясно, — сказал он вслух. — Чертов дурак!