Что лучше иссекается порок, Когда его презреньем обдают, А не преследуют… Дэниел Миссис Брэдли приехала в деревню в половине третьего. Погода наладилась. Дождь прекратился, но тучи еще не разошлись. Вдали слышались удары волн, что в сочетании с нависшим небом создавало довольно мрачную обстановку. Бабушку сопровождал Дерек. Вдвоем они собирались встретить на вокзале его родителей и привезти их домой как раз к чаю. Мальчик провозился с наклеиванием вырезок часа три и, если не считать небольших неровностей и пятен клея, вполне преуспел для своего возраста. Миссис Брэдли, помогавшая внуку с сортировкой и надписями, была поражена размером и разнообразием его летней коллекции. — Нам можно помогать, — сообщил Дерек. — Мисс Уинтер сказала, что человек в жизни ничего не может сделать один и на школу это тоже распространяется. Она разрешает нам списывать арифметику и другие предметы. Говорит, что такова наша природа и с этим уже ничего не поделаешь. Я не очень понимаю, что это значит, но все равно она очень милая. В душе миссис Брэдли вполне одобряла мисс Уинтер за здравомыслие, которым та обладала в гораздо большей степени, чем все, кого она знала. Она попросила Джорджа ехать побыстрее, чтобы не опоздать к поезду. В ответ тот так нажал на газ, что Дерек порозовел от восторга, а миссис Брэдли выразительно процитировала Аристофана: «Будь дерзок, отважен и искусен и никогда не бойся рисковать». Фердинанд предпочитал ездить на поезде. Кэролайн, не любившая поезда, говорила, что ему просто нравится делать пересадки, предполагая, сколько времени они бы сэкономили, если бы ездили на машине. На что Фердинанд всегда возражал, что за рулем его клонит в сон. Как бы то ни было, но поезд еще не подошел, и, когда Джордж подрулил к вокзалу, раздался лишь отдаленный гудок. Фердинанд с Кэролайн выглядели отлично и с радостью встретились с сыном. Кэролайн стала расспрашивать миссис Брэдли, а Дерек с гордостью продемонстрировал свой альбом с вырезками, завернутый в плотную бумагу. Решили, что родители переночуют, а после завтрака уедут с Дереком домой. Уставшей Кэролайн этот план пришелся по душе, а Дерек был просто в восторге и после чая целых два часа возился со своим альбомом, получая от отца посильную помощь. В восемь он, сонный, но с чувством глубокого удовлетворения, отправился спать. — Ты остаешься здесь совсем одна. Зачем, скажи на милость? — спросил Фердинанд. — Я все еще надеюсь, что мне разрешат пригласить сюда моих мальчишек. Кроме того, я наткнулась на нечто весьма интересное. И миссис Брэдли показала сыну дневник. — Я впервые столкнулась с этим делом, когда приехала в Шефтон, исправительное учреждение для малолетних преступников. Там работала некая Белла Фоксли. Шесть лет назад она уволилась, получив наследство своей старой тетки, которая жила как раз в этом доме и умерла при загадочных обстоятельствах. — Она что, убила свою тетку? — спросила Кэролайн. — О нет, она ее не убивала. Во всяком случае, на это ничто не указывало. Но вот своего кузена она прикончила, — вмешался Фердинанд. — Я хорошо помню это дело. Ее оправдали, но это точно сделала она. Ты тогда была в Америке, мама. Меня попросили ее защищать, но я отказался. Тем не менее ее оправдали за недостатком улик. И отсутствием мотива. Но мотив как раз присутствовал. — Ты хочешь сказать, она убила тетку и кузен об этом знал? — уточнила миссис Брэдли. — Эта версия вызывает у меня кучу возражений, но и в пользу нее есть много доводов. Дневник содержит весьма любопытные подробности. Полтергейст, например… — О да, черт возьми! Дом с привидениями. Я помню, обвинение полтергейстом не интересовалось, а вот защита представила любопытные соображения. Они считали, что там было самоубийство, вызванное психическим расстройством, и старались доказать, что все эти разговоры о привидениях так подействовали на кузена Тома, что он в панике выбросился из окна. Знаешь, мама, если тебя заинтересовало это дело, тебе лучше поговорить с Праттом. Он писал о нем в одной из вечерних газет. Правда, после того как он написал пьесу, имевшую бешеный успех, репортерство он забросил, но о том судебном разбирательстве может рассказать тебе в подробностях. Парень он честный и ответственный, так что привирать или искажать факты не будет — ручаюсь! — А как умер кузен Том? — поинтересовалась Кэролайн. — Просто бросился из окна? — Так считала защита, но обвинение представило свидетельства медиков, которые утверждали, что погибший получил удар по голове еще до того, как упал на землю. Правда, эксперты так и не пришли к согласию. Думаю, именно поэтому присяжные ее оправдали. Простые люди подозрительны и не любят, когда мнения экспертов расходятся. — Я хочу немного задержаться, чтобы расспросить Элизу Ходж, которая сдала мне дом, — объяснила миссис Брэдли. — Она была служанкой умершей хозяйки дома. — Я что-то не пойму, чего ты добиваешься, мама, влезая в это дело? Что тебя там так зацепило? — В том исправительном учреждении я помогла найти двух сбежавших мальчишек. Когда Белла Фоксли уволилась, одновременно исчезли и двое парней, которых так и не нашли. Мне это кажется очень подозрительным. — Почему? Вы думаете, она помогла им сбежать? — спросила Кэролайн. — Подобные выводы делать рано, но в своем дневнике она несколько раз упоминает этих мальчишек, а теперешний директор считает, что у них имелся сообщник из персонала. Если он прав, то возникает вопрос, каким мотивом руководствовался сообщник. Эти парни были преступниками и дегенератами. Один из них совершил убийство. Ни один здравомыслящий человек не отпустил бы их на свободу. Особенно если учесть, что кузен Том в конце концов погиб. Мисс Брэдли говорила со свойственной ей снисходительностью, и Фердинанд быстро взглянул на нее. — К чему ты клонишь, мать? Надеюсь, ты не хочешь сказать, что его убил один из мальчишек? — О нет. Я скорее склонна думать, что убийство совершила Белла Фоксли. И считаю, что тетку убила тоже она. Она же задумала и побег мальчишек. Все это ясно из ее дневника. Почитай его перед сном. Ты найдешь там много интересного. Утром, когда гости уехали, миссис Брэдли направилась прямиком к мисс Ходж, решив поговорить с ней начистоту. — Я прочитала дневник, мисс Ходж, — начала она. — И хотела бы кое-что уточнить… И мисс Брэдли в упор посмотрела на старую служанку. — Да, мадам? — произнесла та, растерянно заморгав. — Возможно, я слишком бесцеремонна, но мне хотелось бы знать: вы были сильно привязаны к мисс Белле и мисс Тессе? Кстати, Элиза из дневника — это вы? — Да, мадам, конечно, это я. Что касается мисс Беллы и мисс Тессы… Да, я очень любила мисс Тессу и шибко горевала, когда ей так не повезло. — Не повезло? Вы хотите сказать, что… — Да, мадам. Ее муж оказался таким негодяем. Да и не муж он был ей вовсе. А с виду такой симпатичный. Но с этими двоеженцами всегда так, потому они плохо и кончают. Думаю, он не желал зла мисс Тессе, и, к счастью, все обошлось без последствий. — Вы хотите сказать, что у них не было детей? — Именно так. Так что все закончилось не так уж плохо. Когда все открылось, он уехал в Южную Африку, чтобы его не арестовали, и там его съел крокодил, или укусила змея, или еще что-то страшное с ним произошло. — А он точно умер? — Да, мадам. Не стоит и сомневаться, а для бедной мисс Тессы это было самое лучшее. Но она всегда называлась его именем, словно замужняя женщина, а сюда больше не возвращалась. Я один раз ей написала, хотя это и не мое дело. Адрес вытащила из конторки хозяйки, потому что знала, что она хранит его там, хотя и сказала, что видеть мисс Тессу больше не желает… — Но ведь девушка ни в чем не виновата? — Не такая уж она была и девушка. Когда они поженились, ей исполнилось уже тридцать пять, и хозяйка этого не одобрила. А уж когда он оказался двоеженцем, она сказала, что не ждала от него ничего хорошего, а мисс Тессе в ее-то годы пора уже иметь голову на плечах. — Понимаю. Значит, она вычеркнула мисс Тессу из завещания и оставила все деньги мисс Белле. — И да, и нет. Она оставила деньги мисс Белле, но после нее они должны были отойти мисс Тессе, если только мисс Белла не выйдет замуж. Но это вряд ли бы произошло. Все очень удивились, когда мисс Белла дала понять мисс Тессе, что та получит половину дохода. Конечно, только после смерти бедного мистера Тома. Больше она об этом не говорила, но, похоже, так и сделала. А потом мистер Том умер, а мисс Беллу посадили в тюрьму и всю душу из нее вынули, пока допрашивали. И мы все так переживали, сами понимаете… — Так сестры ладили друг с другом? — Не могу сказать наверняка, мадам. Я знаю, что они не ссорились. Думаю, что мисс Белла хорошо относилась к мисс Тессе, раз уж решила с нею поделиться. Она сама мне сказала: «Разве мне не хватит тысячи, Элиза? Ведь раньше у меня и двухсот не было». Что и говорить, мадам, она работала как проклятая, а имела с этого самую малость, а тут вдруг целая тысяча. Жаль только, что мистер Том так и не получил свою долю. — Так вы их обоих очень любили? Чуть поколебавшись, Элиза ответила: — Да кто я такая, чтобы судить умерших, мадам. — Рада это слышать. Но Элиза не поняла скрытого смысла этих слов. — Нет, это не в моих привычках, мадам. Что было, то быльем поросло. О мертвых плохо не говорят. Я всегда так думала. И уж как я радовалась, когда они выпустили мисс Беллу. А то бы ей несдобровать. Согласившись, миссис Брэдли решила сменить тему: — Вы не хотите прийти ко мне на чай сегодня? Я теперь совсем одна, внука увезли родители. — Очень мило с вашей стороны, мадам, — сразу же согласилась Элиза. — Миссис Белл уезжает в Хартфорд, так что я буду свободна. — Вот и отлично. Приходите пораньше. Элиза явилась в половине четвертого и нашла хозяйку в саду. Они стали прогуливаться по дорожкам, обсуждая растения и цветы. Особое внимание они уделили альпийской горке. Это было одним из увлечений тети Флоры, и миссис Брэдли, пользуясь своими познаниями в этой области, направила разговор в нужное русло, побудив служанку предаться воспоминаниям о бывшей хозяйке. Эта незамысловатая тактика имела успех, и скоро она получила полную картину жизни тети Флоры незадолго до ее кончины. Элиза не отличалась многословием и не повторяла одно и то же по десять раз. Она с удовольствием отвечала на вопросы, поскольку любопытство миссис Брэдли ее не раздражало. Ей казалось совершенно естественным, что люди интересуются подробностями трагических происшествий, свидетелем которых она была. Чай они пили в саду. Его принесла молоденькая служанка, приехавшая с миссис Брэдли, потому что та решила, что пара недель у моря пойдет ей на пользу. И, по наблюдениям миссис Брэдли, именно так и произошло. Девушка водила Дерека на прогулки, в то время как миссис Брэдли, любившая заниматься хозяйством, вытирала пыль и готовила обед. За чаем Элиза в основном рассказывала о безобидных причудах своей хозяйки, однако позже, когда они перешли в дом, где весело горел камин (вечера уже стали довольно прохладными), ручеек ее воспоминаний превратился в бурный поток, и к тому времени, когда гостья ушла, любопытство миссис Брэдли было полностью удовлетворено, насколько это позволяли возможности Элизы. Во всяком случае, если и оставались какие-то пробелы, так только по причине неведения старой служанки. Огонь был зажжен в гостиной, слишком маленькой для такого количества мебели. Массивные стулья красного дерева и такой же буфет, занимавший почти всю стену и мешавший открывать дверь, темно-красный ковер с толстым ворсом, бюро из того же дерева, перегруженная каминная доска и темно-красные бархатные шторы от потолка до пола создавали удушливую и какую-то жутковатую атмосферу, которая лишь усугублялась портретами джентльменов с бакенбардами и дам в платьях с турнюрами, а также двух странных типов с именами «Дядюшка Перси» и «Дядюшка Джордж» и коллекцией уродливых тарелок из веджвудского фарфора, удерживаемых на стенах проволочными скобами. — Хозяйка уж так любила эту комнату, — заявила Элиза, с гордостью оглядывая помещение. — Тут она и умерла, мадам. Велела перетащить сюда ее кровать, так что пришлось выносить обеденный стол и все стулья. Ох, и намучились мы, стаскивая ее вниз. Она была большая и грузная, а волосы покрасила в рыжий цвет, хотя это никому и не понравилось, даже ей самой. Когда она вернулась из Лондона, где ее так разукрасили, то так прямо и сказала мне: «Я сваляла дурака, Элиза, и очень об этом жалею. Но об этом уж точно никто не узнает. Придется прикрываться, раз уж так опростоволосилась».