— Ходили слухи о криках, визгах и стонах в доме, но если это так, то почему на это не обратили внимания? Почему их впервые извлекли на свет лишь шесть лет спустя? С другой стороны, имеется неоспоримая улика в виде мертвых тел. Под домом нашли два трупа с признаками насильственной смерти. Если бы они оставались непогребенными, смерть мальчиков можно было бы списать на несчастный случай или преступную халатность. Однако тот факт, что тела двух истощенных детей закопали, причем тайно и в том месте, где их практически невозможно обнаружить, указывает на то, что они умерли насильственной смертью. Имеется также свидетельство бывшего директора исправительного учреждения. Присяжные должны помнить, что этот свидетель утверждал, что сбежавших мальчиков так и не нашли. Присяжные также должны помнить, что данный свидетель позже утверждал (и его утверждение было поддержано показаниями теперешнего директора), что для полиции весьма необычно не найти мальчиков, подробное описание которых разослали во все полицейские участки и которые вряд ли имели деньги, чтобы уехать подальше от исправительного учреждения. Его светлость закончил свою речь, призвав присяжных оправдать обвиняемую за недостаточностью улик. После чего попросил их удалиться для вынесения вердикта. Во время перерыва мистер Пратт снова нацарапал записку. «Как жаль, что мы не смогли представить суду мотив для убийства мальчиков». Миссис Брэдли приписала внизу записки: «А какой был мотив для их убийства? Буду просто счастлива, если вы мне скажете». Пратт написал на обороте (нарушив все каноны журналистики и авторское право): «А как насчет убийства кузена Тома? Жаль, что это дело замяли». На что миссис Брэдли ответила следующее: «Кузена Тома убили уже после того, как мальчиков посадили в подземелье. У вас ложный посыл. Такой же был у меня, и это привело к аресту Беллы. Том, скорее всего, не участвовал в убийстве мальчиков, поэтому создавал неудобства. Возможно, он кое-что знал об убийстве тети Флоры и потому представлял угрозу. Но убийство мальчиков связано не с этим, и к нему имеет отношение совсем другой человек». — Похоже, тебе придется заняться мнимым самоубийством ее сестры, — сказал Фердинанд своей матери в тот вечер, когда суд был отложен на несколько недель из-за того, что присяжные не смогли договориться. — Там много непонятного. Никто не заставит меня поверить, что такой крепкий орешек, как Белла Фоксли, решит разыграть самоубийство только потому, что получала анонимные письма. К тому же местные жители вообще не знали, кто она такая. Хотя в таких вещах никогда нельзя быть уверенным до конца. Если пастух не знает, что в стадо затесался волк, это еще не значит, что овцы тоже не в курсе. — А ты не думаешь, что овцы сразу бы сдали этого волка с потрохами? Но я думаю, мой дорогой, что это лишь метафора, а не в корне неверный ход мыслей. — Пратт показал мне твою записку насчет мотива убийства мальчиков, — продолжал Фердинанд. — Ты же считала, что они поплатились жизнью за то, что знали, кто убил кузена Тома, но неделю назад ты мне вдруг представила совсем другую версию, и это как-то связано с Мьюриэл. — Вначале я так и думала, но свидетельства смотрителя и его дочери плюс сведения, полученные от мисс Бидл, заставили меня изменить мнение, а медицинское заключение довершило картину. Видишь ли, Беллу Фоксли арестовали сразу же после смерти кузена Тома и ее допроса, так что у нее не имелось возможности вернуться в дом и похоронить тела мальчиков, пока они полностью не разложились. Однако, когда полиция выкопала тела, оказалось, что мальчиков похоронили еще живыми, что было подтверждено врачами. Что и требовалось доказать. — Согласен. Будет очень жаль, если ты не достанешь ее со второй попытки. Дело-то серьезное. Что ты собираешься делать? — Сниму дом в той деревне, где утонула Тесса. Возможно, там найдется более серьезный мотив, чтобы выдать себя за другую, чем желание покончить с анонимками. Или же мотив для убийства мальчиков, не связанный со смертью Тома. А может быть, и другие мотивы, о которых мы даже не подозреваем. Прежде чем поехать в Понд, я, пожалуй, расспрошу обвиняемую. Ты можешь мне это организовать? — Не уверен, что она захочет тебя видеть. — Понимаю, к чему ты клонишь, — с хриплым смешком произнесла миссис Брэдли. — Я ведь сделала все, чтобы ее повесили. Дай знать, когда мне дадут разрешение повидаться с ней. Миссис Брэдли хотела задать Белле всего несколько вопросов. Обвиняемая была не склонна к общению, как и тогда в ее доме в Девоншире. Так что миссис Брэдли пришлось быть краткой. — Не волнуйтесь. На следующем заседании они меня прижучат, — заявила Белла, как только села напротив посетительницы. — Чего вы хотите? — Чтобы вы ответили на пару вопросов. Обещаю, что ваши ответы не будут использованы против вас. — Вы, вероятно, считаете, что моим интересам лучше всего отвечает виселица? — с неприятным смешком спросила Белла. Пожав плечами, миссис Брэдли выжидающе посмотрела на обвиняемую. — Я докапываюсь до правды лишь для собственного удовольствия, а не по какой-то другой причине, — сказала она. — Итак, мисс Фоксли, предположим, вас обвиняют не в убийстве мальчиков, а в убийстве вашей сестры, мисс Тессы Фоксли. Белла чуть улыбнулась. Миссис Брэдли терпеливо ждала. Ее клиенты хорошо знали это выражение снисходительной благожелательности. Оно имело поистине гипнотическое воздействие. Сейчас она опробовала его на Белле, и та, ничуть ее не удивив, заговорила вполне благодушно: — Бедная Тесса! Как вы уже догадались, она была душевнобольной. И этим пользовались. Эта одна из причин, по которым я ненавижу мужчин. После того первого суда я уговорила ее жить со мной, потому что чувствовала себя одинокой. Кроме того, я считала необходимым присматривать за ней, потому что уступила ей половину денег. Хочу признаться и тем самым облегчить свою совесть: я надеялась, что с ней что-нибудь случится, так и произошло. Она имела склонность к самоубийству. Моя цель заключалась в том, чтобы выдать себя за нее, если с ней что-нибудь произойдет. Я предложила, чтобы мы дали друг другу прозвища, и всегда представлялась знакомым Тессой, а ее называла Беллой. Правда, знакомых у нас было не так уж много. Люди ничего не подозревали. Она выглядела именно так, как человек, которого оправдали после обвинения в убийстве. Как-то днем я успела вытащить ее за волосы из бочки с дождевой водой. Глупо, конечно, ведь это было как раз то, чего я ждала, но не все могут смотреть, как умирают люди. Но в следующий раз она утопилась в пруду и ее не успели спасти. — Но ведь у вас было алиби? — совсем по-дружески спросила миссис Брэдли. — Да. Вполне убедительное для следователя. Я, кажется, вам говорила. Мне предложили выступить на собрании матерей. Наш священник был таким хорошим человеком. Заботился о нас обеих. Я ему очень обязана. — Что вас заставило выдать себя за сестру? Бросив на миссис Брэдли пытливый взгляд, Белла небрежно ответила: — Да не знаю. Просто хотела забыть про суд и все неприятности. Но я не слишком много от этого выиграла, так ведь? — А почему вы мне сразу об этом не сказали? Вам бы это никак не повредило. Если вы хотели начать новую жизнь, почему вы полностью не сменили имя? В конце концов, имена Тесса Фоксли и Белла Фоксли не настолько отличаются друг от друга, чтобы вам имело смысл скрываться под именем сестры. Давайте трезво смотреть на вещи. Но Белла упрямо покачала головой. — Это не имеет значения. Мне всю жизнь не везло. — Но мне кажется, что причина, по которой вы выдали себя за сестру, совсем другая. Вы ведь знали, что мальчики убиты. — Хватит об этом, — оборвала ее Белла. Вопросов к ней больше не осталось, и миссис Брэдли собралась уходить. — Приходите еще, — сказала обвиняемая уже другим тоном, гораздо приветливее, чем ожидала ее посетительница. — Приятно поговорить с умным человеком. — Благодарю вас. У меня к вам еще два-три вопроса, и я с удовольствием воспользуюсь случаем. — Добро пожаловать! — почти добродушно произнесла обвиняемая. Миссис Брэдли возвратилась в Стоун-хаус, полная оптимизма, и провела там пять дней. После этого она отказалась от идеи пожить в деревне, где утонула Тесса Фоксли, однако нанесла там три визита. Алиби Беллы Фоксли выглядело весьма убедительным, хотя теоретически несколько хромало. Огромный риск, связанный с перемещением тела сестры средь бела дня из бочки для дождевой воды в деревенский пруд, мог позволить себе только маньяк. Но Белла Фоксли при всех своих особенностях сумасшедшей не была, и миссис Брэдли без сожаления отвергла версию местного дурочка об утоплении Тессы в бочке. Скорее всего, он стал свидетелем того, как Белла спасла сестру от самоубийства, вытащив ее из пресловутой бочки. Следующая задача — найти двоеженца, женившегося на Тессе, — оказалась не столь трудновыполнимой, как опасалась миссис Брэдли. Мужчина, отсидевший свой срок, работал в приюте Армии спасения. Он с готовностью откликнулся на объявление миссис Брэдли, подтвердил свою личность и признал, что у Тессы «было не все в порядке с головой». Он также сообщил, что связался с ней из-за денег, но, узнав, что здесь ему ничего не обломится, быстренько сделал ноги. А отсидев, он «исправился», и теперь ему нечего бояться. Тщательно просеяв все факты и свидетельства и выпарив ложь, миссис Брэдли получила сухой остаток в виде истины, которая сама по себе казалась не столь уж ценной, но позволяла сделать определенные выводы. Тесса была слабой, нерешительной и склонной к самоубийству. — На основании тех улик, которыми мы располагаем в связи со смертью Тессы, я бы не стала настаивать на повешении Беллы Фоксли или кого-либо еще, — заявила сыну миссис Брэдли. — Например, Мьюриэл с ее рисовым пудингом, — продолжил с усмешкой Фердинанд. — И что дальше? — Дальше еще одна встреча с обвиняемой, чтобы наметить новые пути поиска, — отвечала миссис Брэдли с довольным смешком. — Кто ищет, тот всегда найдет, — иронически заметил Фердинанд. Но ответом ему был лишь еще один смешок. «Она явно что-то недоговаривает, — подумал Фердинанд. — Где же мы все-таки прокололись?» Вторая встреча с обвиняемой была не столь результативна, как первая. Белла с мешками под глазами и землистым лицом, саркастически подняв брови, насмешливо приветствовала миссис Брэдли. — Никак это опять вы? Миссис Брэдли радостно это подтвердила. — И когда ждать этот ваш спектакль? — поинтересовалась обвиняемая. — Точно не знаю. Но скажите мне, мисс Фоксли, этот ваш дневник вы писали сами? — Дневник? Ах да, дневник. Вам его Элиза Ходж дала? — И да, и нет. Его нашел в доме вашей тетушки маленький мальчик, мой внук. Как вы, вероятно, знаете, Элиза летом сдает дом. — Очень мило. Да, я вела дневник. Потом перестала, не помню уже когда… Но вы, вероятно, знаете, к какому времени он относится. И она с надеждой посмотрела на миссис Брэдли, словно ожидая, что та не знает. — На ежедневнике был указан год, напечатан прямо на обложке, и хотя само по себе это ни о чем не говорит, поскольку заполнять его могли в любое время, однако события, о которых идет речь в дневнике, позволяют без труда установить даты. Скажите, мисс Фоксли, хотя вы и не ответили на мой предыдущий вопрос… — Какой именно? — Вы сами писали дневник? — О господи! Конечно сама! Что за глупый вопрос! — Думаю, позже вы откажетесь от столь резкой оценки. — Возможно. И… да, очень может быть! Продолжайте. — С удовольствием. Времени у нас мало. — Это точно, — согласилась Белла. — Думаю, в этот раз они меня загребут. Но меня это не колышет! Мне по жизни всегда не везло, так что я не жду ничего хорошего. Валяйте!