– Его! Ты только подумай, как он меня отблагодарил. Я разрешил ему с девчонкой из наших дворов встречаться и до дома провожать, а он моего корешка молотком по голове огрел. Ну не сволочь ли? – Погоди, Турист, не горячись. – Слушай расклад! Хозяин кабинета повернулся к Счетоводу и тихо, так, чтобы случайно оказавшийся за дверью человек не мог его услышать, сказал: – Стадниченко, мой знакомый из областного УВД, шепнул, что Костю убили именно в это время: с одиннадцати до часу дня. Понедельник, разгар рабочего дня, во дворах – штиль! Людей – никого. Менты с Ленинского РОВД на три круга все дома обошли, и никто ничего не видел, а маленькая девочка столкнулась с ним нос к носу. Как всегда – дело случая. Заболела гриппом училка в музыкальной школе, и у нас появилась ниточка к убийце. – Вдруг этот парень там случайно оказался? – неуверенно предположил Счетовод. – Фигня! Я допускаю, что шел паренек по улице, и вдруг ему приспичило зайти в подъезд. Он зашел, сделал свои дела, вышел на крыльцо, закурил, а тут мимо две девчушки из музыкалки идут. Все в тему, кроме одного: чтобы в подъезде помочиться, не надо за тридевять земель идти – вокруг пятьдесят пятой школы своих подъездов хватает. Этот парень оказался у подъезда Бурлакова не случайно, а коли так, то он или убийца, или сообщник убийцы… Турист замолчал на полуслове, прислушался. У соседней двери раздались голоса, звон ключей. – Попрыгун вернулся, – сказал он. – Сейчас ему грузчик с овощного закрома Родины откроет, и мы попьем пивко, подумаем, как жить дальше. Через пару минут посреди каморки появился ящик «Жигулевского». – Со склада взял? – уточнил у гонца Счетовод. – Я никак не могу понять принцип, по которому они пивом торгуют. Товар завозят утром, а в торговый зал поднимают только после обеда. В чем суть задержки? – Нашел, над чем голову ломать! – Турист смахнул с бутылки пробку, жадно сделал несколько глотков. – Значит, так. У нас на подозрении парень. Кличка – Бык, живет в районе пятьдесят пятой школы. Нам надо разузнать о нем все: где учился, с кем дружил, чем промышлял. – Турист, а я кое-что про него знаю. – Попрыгун уселся с пивом на диван, закурил. – Его друзья-приятели собираются в двенадцатиэтажке. Часов в девять вечера их можно накрыть всех скопом. Я возьму с собой человек пять парней, блокируем их в подъезде и будем по одному выводить на балкон, прессовать. Одного жестко отоварим – у остальных языки сами развяжутся. – Ты нам войну с пятьдесят пятой школой развяжешь, – не одобрил идею Счетовод. – Там нейтральная территория, никто возмущаться не будет. – Бред собачий! – Турист поставил пустую бутылку под стол, вытряхнул из пачки сигарету. – Попрыгун, ты иногда здравый чувак, а иногда чушь несешь, как пьяный физрук перед комиссией из районо. Представь, ты собрался на дело: обворовать кого-то хочешь, или убить, или ограбить. Ты что, станешь всех подряд в свои планы посвящать? Нет, конечно. О твоих делах будет знать только самый близкий друг, максимум – двое. Вся толпа, которая в двенадцатиэтажке ошивается, нам не нужна. Они все равно ничего не знают. – Тогда другой вариант, – предложил Попрыгун. – Есть одна девушка из пятьдесят пятой школы, она с моей сестрой дружит. Я могу позвать ее в гости и ненавязчиво расспросить, что к чему. – Не то! Чем больше народу мы вовлечем в наше тайное расследование, тем больше мути нагоним и в итоге спугнем убийцу. Мы пойдем другим путем. Я поговорю кое с кем, и нам сообщат, кто у Быка был лучшим другом. Вот этого человека, его ближайшего кореша, надо привести сюда и прессовать до тех пор, пока он нам всю правду не выложит. – Дельный план! – поддержал шефа Счетовод. – Внезапно захватить его дружка и поставить перед фактом: или он нам дает полный расклад, или здоровья лишится. У меня вот какой вопрос: мы со второй пигалицей говорить будем? – Зачем? – пожал плечами Турист. – Танечка-Танюша нам все подробно рассказала, вряд ли ее подружка что-то добавит. – Если с двенадцатиэтажкой тема отпадает, может, мне пока Кайгородову тряхнуть? – предложил инициативный Попрыгун. – Ее не трогай. Когда надо будет, я сам с ней поговорю. – Турист, она… – Ты меня плохо понял? – повысил голос хозяин кабинета. – К Кайгородовой даже близко не подходи и забудь, что ее имя в этих стенах слышал. В понедельник инспектор уголовного розыска областного УВД Виктор Стадниченко встретился с Абрамкиным. – Как дела, Олег Гаврилович, убийство на Волгоградской не раскрыл? Хочешь, я дам тебе наколку? В тот день, когда убили Константина Бурлакова, у его подъезда стоял некто Быков Михаил. – Откуда такая информация? Мы там все мелким бреднем прочесали и ни одного свидетеля не нашли. – Олег Гаврилович, я же не буду тебе свои источники информации палить. О Быкове сведения верные, начнешь отрабатывать, сам убедишься. – Я тебе что-то должен за подсказку? – Самую малость. Я хочу посмотреть отказной по факту его самоубийства. На другой день Турист получил список друзей Михаила Быкова. – Приведите ко мне этого человека, – ткнул он в одну фамилию. 24 В субботу Наташа Голубева сбежала с последнего урока. Из телефона-автомата она набрала рабочий номер Ефремова. – Алло! Здравствуйте! Пригласите Игоря Павловича. – Слушаю! – после недолгой паузы ответил Ефремов. – Игорь! – захныкала в трубку Голубева. – У меня беда… – Заткнись! – грубо оборвал ее инспектор. Он знал, как нужно разговаривать с девушкой, готовой впасть в истерику. – У тебя большие проблемы? – У меня папа… – Замолчи! – прикрикнул Ефремов. – Телефон не для того создан, чтобы по нему секреты выбалтывать. Нам надо встретиться. Через час на квартире. – А хозяйка… – начала было Наташа, но ответом ей были длинные гудки – инспектор бросил трубку. До места встречи Голубева доехала на троллейбусе. По дороге она увидела вывеску обувного магазина и чуть не расплакалась. Бросив все дела на работе, Ефремов помчался на конспиративную квартиру, которая при благоприятном исходе должна была стать его жилищем. В ожидании гостьи он поставил чайник, покурил, сбрасывая пепел в пустой спичечный коробок. Голубева приехала жалкая, расстроенная, некрасивая. – Дай сигарету, – попросила она. Игорь молча выложил на стол пачку. Курила Наташа неуверенно, сразу было видно: подымить девушка решила для виду, чтобы показать, в какую безвыходную и опасную ситуацию она попала. Понаблюдав за ней, Ефремов решил перейти к делу: – Что стряслось? Голубева тут же затушила сигарету, вздохнула, жалобно посмотрела Игорю в глаза. – У меня папу вчера на проходной с нитью поймали. – Ну и что? Заплатит штраф, на этом дело и закончится. На глазах у девушки выступили слезы. Ей стало нестерпимо обидно, что человек, на которого она надеялась, отреагировал на ее беду с равнодушным пренебрежением. – Весь завод эту нить ворует, а твой папаша попался, – насмешливо сказал Ефремов. – Ничего, раскошелится рублей на сорок – поумнеет. – Я пошла, – поднялась с табурета девушка, но инспектор окриком усадил ее на место: – Сидеть! Голубева вернулась на место, всхлипнула. Ефремов скептически осмотрел ее и решил, что воспитательный процесс на этом можно закончить. – Сейчас, – жестко сказал он, – без слюней и соплей расскажи, что случилось и почему ты из мелкого происшествия решила раздуть беду вселенского масштаба. Для начала – когда и как поймали твоего отца? – Вчера он работал во вторую смену. В двенадцать ночи сменился и пошел на выход к служебному автобусу. На проходной его остановили дружинники и велели распахнуть полушубок, а там – катушка с нитью. Нить изъяли и составили протокол. – Менты в рейде участвовали? – Папа сказал, что был один офицер в форме, но кто он такой – не знает. Протокол составлял мужчина в гражданской одежде. – Теперь суть – катастрофа-то в чем? На заводе химволокна рейды проводятся чуть ли не каждую неделю, и еще ни одного несуна с работы не выгнали. – Декабрь месяц! – в отчаянии воскликнула девушка. – Сейчас за эту катушку папу тринадцатой зарплаты лишат, премию за перевыполнение плана не дадут, с Доски почета снимут… – А ты, как я понимаю, на эту премию уже губу раскатала? Голубева горестно вздохнула, печально кивнула: – Мне бабушка на финские сапоги сто рублей дала, остальное папа обещал с премии добавить. – Не в сапогах счастье! – язвительно заметил инспектор. Голубева вновь тяжело вздохнула, посмотрела в глаза Ефремову: