В райотделе Ефремов уточнил у дежурного обстоятельства преступления, произошедшего на его участке, и поднялся к себе в кабинет дожидаться возвращения следственно-оперативной группы. Около полуночи с места происшествия вернулся участковый Стакин. Дежурный следователь и инспектор уголовного розыска поехали в больницу опрашивать потерпевшего. – Коля, в двух словах: кто кого порезал? – спросил Ефремов участкового. – На нашем участке проживает семья Гауз. Муж и жена, обоим примерно по сорок лет, детей нет. Жена, Нина Ивановна, регулярно поколачивает своего мужа, Григория Петровича. – Давай уточним: она его в прямом смысле слова бьет или… – Игорь, не гони коней! – перебил Ефремова участковый. – Я тебе все по порядку объясню, и ты поймешь, что к чему. Итак, есть муж Григорий Петрович. Он не просто подкаблучник, он – слизняк! Тряпка безвольная. Жена вертит им как хочет, но этого ей мало, она, когда выпьет, начинает кулаками учить мужа уму-разуму. Она его колотит, а он визжит как поросенок. Соседи вызывают милицию. Два раза я к ним выезжал, один раз Серега, когда дежурил. Я спрашиваю жену: «Что у вас за скандал?» Она отвечает: «У нас все тихо». «Почему же тогда соседи милицию вызвали?» «Наши соседи – все сволочи поголовно, клевещут на нас». «Так, а почему у мужа нос разбит и кровоточит?» Муж отодвигает жену и бойко заявляет, что он нос о стену разбил. Я спрашиваю: «Как можно трезвому нос о стену разбить?» «Задумался о работе и не заметил стены». Второй раз она ему знатный фингал под глаз поставила. Спрашиваю: «Опять в стену въехал?» «Нет, – отвечает. – Форточку открывал, дверца сорвалась – и прямо в глаз». В коридоре послышались шаги, в кабинет вошел Лукьянов, дежуривший в этот день. – Полная задница, Игорек! – доложил он о результатах своей поездки в больницу. – Этот подонок стоит на своем, о жене даже говорить не хочет. Знаешь, какую историю он придумал? Вышел он сегодня вечером покурить к подъезду. Тут к нему подошли двое пьяных, слово за слово – и ткнули ножом в бок. Даже приметы преступников называет! – А что в квартире? – спросил Ефремов. – Следы все замыли, только под обеденным столом капелька крови осталась. Я первым делом проверил у них ножи в кухонном столе и один изъял. Этот нож еще влажным был. Его прямо перед нашим приездом помыли. – Жена что говорит? – Муж пошел покурить на улицу, вернулся весь в крови… Игорь, да это она его порезала, но доказывать нечем. У нее на все отговорки готовы. Я спрашиваю: «У вас пепельница, полная окурков, значит, муж обычно курил дома». Я еще договорить не успел, а она уже отвечает: «Мы сегодня поссорились, он занервничал и пошел охладиться к подъезду». Прикинь, какая тварь! – Жена пьяная? – Не очень. Муж вообще трезвый. Около двух часов ночи в райотдел из больницы вернулась следователь Вадимова. – Игорь, ребята тебя в курс дела ввели? – спросила она. – Вот мы влипли! Конец года, а у нас преступление – раскрыть невозможно. Я дождалась, когда потерпевшего прооперируют, стала его допрашивать, а он на своем стоит: «Меня порезали двое неизвестных мужчин у подъезда». – Завтра всех раскрутим, – заверил Ефремов. – Если мы к утру преступление не раскроем, Балагуров с нас шкуру спустит и на барабан натянет, – мрачно заметил Лукьянов. – Коля, – позвал Ефремов участкового, – завтра к шести утра поезжай к жене потерпевшего и вези ее сюда. Будет брыкаться – примени силу. – Игорь, ты бы видел эту мегеру! – запротестовал участковый. – Она здоровая, как самка горной гориллы. На голову выше меня и в два раза шире, в ней килограммов сто пятьдесят, не меньше. Если она заартачится, я с ней ничего сделать не смогу. – Возьмешь с собой помощника дежурного. Вдвоем как-нибудь с одной бабой справитесь. – Игорь… – Вопрос решен! – хлопнул по столу Ефремов. – Завтра к семи утра жена потерпевшего должна дожидаться меня в клетке. – Возьми у дежурного баллончик со слезоточивым газом, – подсказал Лукьянов. – Лена, принеси мне все материалы по делу, – попросил Игорь следователя. – Я за ночь их изучу и пойму, с какого конца к потерпевшему подъехать. В шесть утра Игорь разбудил второго дежурного следователя Конопленко: – Вставай, поедем преступление раскрывать. – На него же Вадимова ездила, – ответил заспанный следователь. – Учи судебную психологию, дружок! – назидательно сказал Игорь. – Потерпевшему трудно давать противоречащие друг другу показания одному и тому же следователю. В дежурной части для Ефремова автомобиля не нашлось: один был на выезде, у второго кончился бензин. Пришлось ехать в больницу к потерпевшему на автобусе. Дежурный врач, узнав о цели визита, препятствовать сотрудникам милиции не стал. В палате Ефремов сел на кровать рядом с раненым, легонько похлопал спящего по щеке: – Гриша, вставай, уже утро! – Вы кто? – открыл глаза потерпевший. – Вы из милиции? Я уже все рассказал и больше говорить ничего не буду. – Гриша, – ласково сказал Ефремов, – я принес тебе трагическое известие: через два часа я арестую твою жену и отправлю ее в тюрьму. Новый год ты будешь встречать один. – Как арестуешь? – попытался приподняться на кровати раненый. – Лежи, Гриша, лежи, – вернул его на подушку инспектор. – Тебе вредно волноваться. – Меня двое неизвестных порезали у подъезда, а вы хотите все на жену спихнуть? – стал возмущаться потерпевший. – Вот так вы, милиция, работаете: вместо того чтобы преступников искать, невинных людей арестовываете. – Давай поговорим о преступниках, – предложил Ефремов. – Смотри, как странно получается: ты вышел на улицу в пальто, а на нем следов пореза нет. На футболке есть, а на пальто нет. – Я в расстегнутом пальто стоял, – быстро нашел отговорку Григорий Петрович. – На улице мороз, а ты в расстегнутом пальто? Бывает. Свитер в тот вечер не надевал? Тоже бывает. Поспешил, оделся как попало. – Игорь сделал вид, что на секунду задумался, и продолжил: – Смотри, Гриша, еще странность: на кухне следы крови есть, а на улице, у крыльца и в подъезде нет. Ты что, с ножом в боку в квартиру поднялся? – Я рану руками зажал, вот из нее и не капало. На кухне руку убрал, и кровь пошла. – Бывает! – вновь охотно согласился инспектор. – Как нож выглядел, не запомнил? Я тебе расскажу. Нож самодельный, с эбонитовой ручкой, а на нем… Ефремов выдержал эффектную паузу и жесткой фразой, как ударом копья, пригвоздил лжеца к месту: – На ноже отпечатки пальцев твоей жены! – Нет на нем ничего! – выкрикнул потерпевший. – Она при мне нож помыла. – Какой нож? – стал наседать инспектор. – Которым она тебя порезала? – Ничего больше не буду говорить, – озлобился потерпевший. Ему стало стыдно, что он не удержался и выдал жену. – Гриша, ты лежи, выздоравливай. Мне от тебя больше ничего не надо. На соседней кровати ожил сосед Гауза по палате. Пока инспектор допрашивал потерпевшего, он лежал, не шевелясь, прислушивался к интересному разговору. – Знатно ты ввалил свою бабу! – злорадно сказал он. – Ей теперь лет шесть влепят. – Ничего ей не будет, – уверенно прошептал потерпевший. – Я на суде скажу, как все было: меня у подъезда порезали. – До суда еще дожить надо! – сочувственно заметил Ефремов. – Тебе-то что, ты домой из больницы поедешь, а вот твоя любимая Нина Ивановна на нары отправится, тюремную баланду хлебать. – На фига такая баба нужна! – продолжил злорадствовать сосед. – Ты вот что сделай. Как ее посадят, ты ее из квартиры выпиши и новую себе найди, покладистую и хозяйственную. – Мне не надо никакой другой! – в отчаянии застонал Гауз. – Выздоравливай! – Ефремов поднялся с кровати, поправил на плечах белый халат. – Товарищ милиционер! – Потерпевший слабыми пальцами схватил инспектора за рукав. – Не уходите. Так же нельзя – на невинного человека преступление вешать. Она хорошая. Игорь склонился и прошептал раненому на ухо: – Если хочешь, чтобы я сегодня же твою жену отпустил, ты должен изменить показания и признаться, что порезал себя сам. – Ефремов отстранился от потерпевшего, посмотрел ему в глаза. – А если нет, то у меня есть свидетели, как ты во всем сознался. Потерпевший печально вздохнул: он проиграл инспектору уголовного розыска в интеллектуальном состязании, и сосед по палате тому свидетель. – Чего у тебя вырезали? – поинтересовался вновь оживившийся сосед.