– Все классно! – не стал дослушивать ее объяснения Сергей. «Я же не ужинать сюда пришел», – хотел добавить он, но вовремя замолчал. – Выпьем? – предложила Лена. – Водки и вина не осталось, но у родителей есть настойка на кедровых орешках. Я ее только раз пробовала – она крепкая, как самогонка. – Неси! – поддержал предложение Козодоев. «Для начала выпить вдвоем – самое то!» – внутренне ликовал Сергей. Он уже не сомневался, что этой ночью Лена будет согласна на все. Иначе зачем бы она привела его к себе домой? Кайгородова принесла графин с темной, остро пахнущей жидкостью, налила в два бокала. – За что выпьем? – спросила она. – За нас с тобой! – не задумываясь, выпалил Сергей. Большими глотками Козодоев осушил бокал, поморщился от крепости настойки, взял из вазочки мандаринку, очистил и съел одну дольку. Пока Сергей закусывал, Кайгородова молча смотрела на него. Из своего бокала Лена не пила, только сделала вид, что пригубила. Дождавшись, когда Козодоев обратит на нее внимание, Кайгородова спросила: – Сергей, а ты ничего не хочешь мне рассказать? – Например? – насторожился Козодоев. – Зачем ты сказал Туристу, что я была беременна от Миши? – Чего-чего? – опешил от неожиданности Сергей. – Я такого не говорил. – Не ври. Турист рассказал мне, как они били тебя в потребкооперации и как ты на меня ушат грязи вылил. Зачем ты это сделал, Сергей? Хотел, чтобы они побыстрее тебя отпустили? – Что-то у нас начало какое-то странное, – помрачнел Козодоев. – Но если тебя так интересует разговор о беременности, то да, он был. Быков мне лично сказал, что ты забеременела от него и он теперь не знает, что дальше делать. – Ты опять врешь! – негромко возразила Лена. – Между мной и Мишей ничего не было. – Как ничего? – поразился Козодоев. – А вот так! Он не рвался уложить меня в постель, хотя я была готова… – Погоди! – перебил Сергей. – Ты меня зачем к себе позвала? – Поговорить, – издевательским тоном ответила девушка. – А ты о чем подумал? Сережа, я ни за какие деньги с тобой в кровать не лягу. Ты – не Миша, ты – обычный трусливый подонок. Расскажи мне, что ты такого наговорил моему парню, что он выбросился с балкона? Вместо ответа Козодоев приподнялся, но Лена быстро усадила его на место: – Не спеши, ты не знаешь самого главного! Посиди, послушай, время у тебя еще есть. Сергей не уловил скрытой угрозы в последней фразе, он был полностью обескуражен. Как же так: девушка сама позвала его к себе, а оказалось, что никакого интересного продолжения не будет? – Сергей, ты ведь ничего не знаешь про меня! – грустно вздохнула Кайгородова. – Я тебе немного расскажу, и ты поймешь, почему я позвала тебя именно сейчас, когда у меня дома никого нет. Сразу же тебе хочу сказать: если ты до меня хоть пальцем дотронешься, завтра мои родители напишут заявление в милицию, что ты избил меня и хотел изнасиловать. Тебе дадут восемь лет. Шесть отсидишь и выйдешь из тюрьмы совсем другим человеком. Зэки не любят тех, кто насилует беззащитных девушек. Ты хочешь спросить, откуда я это знаю? У меня старший брат сидит за разбой. Через год освободится. Ты знал про брата? Миша знал, и его нисколько не тяготило, что у меня брат уголовник. Миша был благородный парень. Он пообещал, что мы поженимся, когда он вернется из армии, и я ему верила, как никому другому на свете. Теперь я расскажу тебе про мою старшую сестру. Она с детства была натурой неуравновешенной и чувствительной. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, она дважды травилась таблетками, но каждый раз передумывала умирать. Сейчас она живет в Новосибирске, а я – здесь. Посмотри мне в глаза. Ты ничего странного в них не находишь? Козодоев всмотрелся в лицо Лены и почувствовал, как у него по спине пополз неприятный холодок: глаза у девушки были как у куклы – стеклянные, блестящие, неживые. – Что с тобой? – теряясь в догадках, спросил Козодоев. – Со мной все будет хорошо, – заверила Лена. – А вот ты умрешь. Я размешала в настойке яд, так что жить тебе осталось совсем немного. – Да ну на фиг! – не поверил Сергей. – Мы пили вместе, а умру я один? – Я не пила, – показала на свой бокал Лена. – Теперь у меня вопрос: ты жить хочешь? Я могу дать тебе противоядие… – Какое еще противоядие! – занервничал Козодоев. – Не считай меня дураком. Ты могла бы подсыпать в настойку отраву, спору нет, но где бы ты взяла противоядие? Ты что, врач, что ли? – Ты забыл про мою сестру. Я-то знаю, какие таблетки она пила, чтобы не умереть до приезда «Скорой». У тебя еще внизу живота не холодеет? Как начнет – поздно будет. Козодоев прислушался к себе. С животом было все в порядке, а вот руки начали холодеть. Он потрогал пятерней щеку: пальцы были ледяные, словно он только что держал в руках снег. «Эта крыса меня на самом деле отравила? – с ужасом подумал он. – Глаза… Что у меня с глазами?!» Сергей вскочил, бросился в коридор, посмотрел на себя в зеркало и увидел в своих глазах не стеклянный блеск, а страх. Мерзкий холодный страх надвигающейся смерти. – Убедился? – с нескрываемым презрением спросила Кайгородова. – Теперь скажи: ты жить хочешь? Если ответишь на мои вопросы, я дам тебе противоядие, а если нет – умирай, мне тебя не жалко. Козодоев начал закипать от злости. Сдерживая себя из последних сил, он, не отрываясь от зеркала, процедил сквозь зубы: – Что ты хочешь узнать? – Перед тем как Миша бросился с последнего этажа, вы постоянно уединялись и о чем-то секретничали. После этих разговоров он становился замкнутым или раздраженным, злым. Скажи, что ты наговорил здоровому умному парню, что он решил покончить с собой? Я больше чем уверена: смерть Миши – это дело твоих рук. Это ты все подстроил. Жаль, не при мне тебя били. Ты бы при мне живым из потребкооперации не ушел. Козодоев представил, что он вновь оказался в полуподвальном помещении, где его избивали подручные Туриста, и отчетливо услышал злорадный смех Кайгородовой: «Бейте этого слизняка, пока он во всем не признается!» – Ах ты, сука! – зарычал Козодоев и бросился на девушку. – Да я тебя сейчас! Козодоев хотел схватить девушку за горло, но она в последний момент увернулась, и он от безысходности вцепился ей в волосы. Лена пронзительно завизжала, стала отбиваться от озверевшего парня кулаками и случайно угодила Козодоеву в бок, задев сломанное ребро. Сергей взвыл от боли, отпустил девушку, сделал шаг назад, собрался с силами и вновь ринулся в атаку. В дверном проеме он изловчился и влепил Кайгородовой такую пощечину, от которой она отлетела в зал. – Сдохни, сволочь! – От избытка чувств Козодоев плюнул вслед девушке, схватил с туалетного столика флакончик с духами и запустил им в телевизор в углу комнаты, но не попал. Дальше он действовал на автомате: схватил шапку, накинул пальто, сунул ноги в валенки и выскочил в подъезд. Импортный мохеровый шарф, практически новый, остался на месте яростной схватки. После бегства Козодоева Лена закрыла входную дверь на замок, зашла в ванную, сплюнула кровь, набежавшую из разбитой губы, прополоскала рот. «Я была права, – подумала девушка. – Самоубийство Мишки – это дело рук Козодоева. Но как он это подстроил, я даже представить не могу». Лена языком потрогала разбитую губу – соленая кровь продолжала наполнять рот. «Вот так Новый год! – развеселилась она. – Но ничего, жизнь длинная – мы еще встретимся на узкой дорожке. Я тебе, Козлик, смерть моего парня никогда не прощу». Решение найти Козодоева, устроить спектакль с отравлением и под страхом смерти допросить его с пристрастием Кайгородова приняла внезапно, сразу же после спонтанного отъезда родителей. От Лоры она знала, что после встречи Нового года компания Рыхлого будет на горке, так что долго искать Сергея ей не пришлось. Перед уходом из дома Лена закапала в глаза капли от конъюнктивита: они расширяли зрачки и придавали глазам неестественный стеклянный блеск. Дальше все пошло не совсем так, как запланировала девушка, но самое главное ей удалось: Козодоев поверил, что Лена отравила его. На самом деле никакого яда в настойке не было, как не было у Кайгородовой старшей сестры, склонной к суициду. Брат был, но сидел он за мелкую кражу, а не за разбой. В коридоре Лена нашла забытый Козодоевым шарф, примерила его на голову. «Это компенсация за разбитую губу, – решила она. – За остальные обиды ты, Козлик, шарфиком не отделаешься. Будет у меня шанс – я столкну тебя в пропасть и никогда об этом не пожалею». Выбежав на улицу, Сергей стал искать телефон-автомат. Исправный аппарат он нашел только на другом конце микрорайона. Дрожащими руками Сергей набрал «03», вжал от нетерпения трубку в ухо. – «Скорая»? – закричал он, услышав ответ оператора. – Приезжайте скорее, меня отравили! На том конце провода ему посоветовали протрезветь и больше по пустякам не звонить. Козодоев позвонил вновь. – Я серьезно говорю: меня отравили, – скороговоркой выпалил он. – Она, эта крыса, сказала, что мне жить осталось совсем немного, а вы не хотите меня спасти? Приезжайте, я здесь, у телефона-автомата жду вас! – Господи, как же вы, алкаши, надоели! – гневно ответила женщина-диспетчер. – Иди проспись и больше в «Скорую» не звони. У нас вызовов полно, а тут ты с каким-то отравлением! Козодоев с силой бросил трубку на рычаг аппарата. «Что делать? – с ужасом подумал он. – У меня начинает в животе холодеть, а это смерть! От Ленкиного яда у меня почки перестанут работать, и я умру прямо тут, на улице. Проклятые врачи! Им что, лень доехать до меня?» Сергей посмотрел по сторонам. Мимо него, весело переругиваясь, прошла компания нетрезвой молодежи. Вдалеке два парня волокли в подъезд бесчувственного товарища. Мужик в накинутой на плечи телогрейке докурил на балконе папироску и щелчком отправил ее в сугроб. «Никто мне не поможет! – отчетливо понял Козодоев. – Если хочу остаться в живых, надо самому действовать! Надо снова звонить в „Скорую“». Сергей собрался с силами и побежал по микрорайону – искать другой телефон-автомат. В стрессовом состоянии, одурманенный алкоголем, он решил, что с нового телефона он обязательно дозвонится до главного диспетчера «Скорой помощи», более внимательного и отзывчивого, чем остальные операторы. Телефонную будку с выбитыми стеклами Сергей нашел у магазина «Трикотаж». Дрожащими руками набрал заветный номер. – Девушка, женщина, я не пьяный, – начал сбивчиво объяснять он. – Меня зовут Сергей Козодоев, я учусь в десятом классе пятьдесят пятой школы. Тетенька, милая, не бросайте трубку, я сейчас вам все объясню. Я был на вечеринке, и меня отравили таблетками, сказали, что я умру в течение часа. Полчаса уже прошло. Не бросайте меня, помогите, пожалуйста. Я тут стою, жду вас. – Адрес? – равнодушно спросила диспетчер. – Я в телефонной будке у магазина «Трикотаж» на проспекте Ленина. – Ожидайте приезда «Скорой», – велела женщина. Буквально через несколько минут рядом с Козодоевым притормозил автомобиль с красным крестом на боку. – Это ты отравленный? – приоткрыв переднюю дверь, спросил мужчина в белом халате. – Я, я! – запрыгал от нетерпения Сергей. – Меня эта сволочь отравила! – Будешь ругаться – пешком в больницу пойдешь! – засмеялся врач. – Садись в машину, расскажешь, кто тебя таблетками напичкал. Посреди салона «Скорой помощи» на носилках лежал давно не бритый старик в домашней майке, потерявшей первоначальный цвет после многочисленных стирок. Старик, прикрыв глаза, тяжело дышал. Стараясь не потревожить лежачего больного, Козодоев пристроился в уголке салона, приготовился рассказать историю своего отравления, но его никто не стал слушать. Врач на переднем сиденье был занят переговорами по рации, а девушка-фельдшер вообще не обратила на Козодоева никакого внимания, словно он был не пациент, нуждающийся в медицинской помощи, а случайный попутчик. Покружив по ночному городу, «Скорая помощь» привезла Козодоева в приемное отделение Третьей городской больницы. Дежурный врач, переговорив с фельдшером, отправила Сергея в токсикологическое отделение. – Что с тобой? – спросил вышедший к Козодоеву молодой кудрявый мужчина, похожий на цыгана. Если бы не белый халат и накрахмаленная шапочка, Сергей не стал бы отвечать на его вопросы – незнакомец ничем не напоминал ему врача.