— Если в двух словах, то подозрение на изнасилование полностью оправдалось. Внешне телесные повреждения едва заметны, но вскрытие их подтвердило. Избавлю тебя от подробностей. И нет, я не могу точно определить, когда это случилось. От четырнадцати до двадцати одного дня назад. Точнее сказать не получится. Я и так сузила временные рамки настолько, насколько это было возможно. — У жертвы в крови были признаки наркотических веществ? — Не все сразу, госпожа старший комиссар. Я обнаружила у нее в моче наркотик, который применяют для изнасилования. — Это точно? — Ты сейчас серьезно спрашиваешь? — Прости-прости. Но это значит, что Мария не сама перерезала себе вены. Ее убили. — Учитывая дозу, девочка должна была потерять сознание. — Она могла сама его принять? В качестве успокоительного, чтобы потом… — Очень вряд ли. К тому же рядом не нашли ни бутылька, ни ампулы. — Нельзя исключать, что она их заранее спрятала. — Ну, это уже по твоей части. Я тут помочь не смогу. Лена молчала, пытаясь переварить полученную информацию. С этой секунды придется рассматривать дело как явное убийство. Лена и раньше не верила в версию о самоубийстве, но все равно растерялась. — Что, прости? — переспросила она. — Тут я тебе помочь не смогу. — Да, конечно. Ты права. — Лена на мгновение задумалась и перешла к следующему вопросу: — На теле девочки были следы чужой ДНК? — Подожди, сейчас я до этого дойду. Она не была беременна. Спермы и недавних травм нет, поэтому не думаю, что перед смертью ее изнасиловали снова. А теперь о ДНК. Частички кожи под ногтями отсутствуют, так что можно с уверенностью предположить, что жертва не сопротивлялась. Но нужно дождаться результатов лабораторных исследований. Ты уже знаешь, что на месте преступления нашли темный волосок. Одежда все еще у экспертов, если на ней и есть следы чужой ДНК, то результат будет нескоро. Ты и сама знаешь, сколько времени уходит на такие анализы. — От нескольких дней до недели, — со стоном произнесла Лена. — Неужели ты никак не можешь ускорить процесс? — Я уже поставила задаче высший приоритет, но мои коллеги не волшебники и чудеса творить не умеют. Да, бывали случаи, когда результаты приходили через два дня. Это зависит от количества биоматериала и… — Извини, Луиза, но я вынуждена тебя прервать. Буквально через минуту я буду в участке, и мне придется… — Ничего страшного. Тогда перейду к самому главному. Мы уже говорили о порезах. Вчера вечером я снова их изучила. — Нашла что-нибудь новое? — Да, и это соответствует наличию наркотика. Порезы не могла нанести сама жертва. Судя по силе нажима ножа, его держали слева. — Точно? — Это не такая железобетонная улика, как, скажем, отпечатки пальцев, но… Как по мне, так это явный признак убийства. Не знаю, может, найдутся эксперты, которые со мной не согласятся. Я не нашла отчетов о похожих случаях, поэтому сейчас я на неизведанной территории. Подводя итог, скажу, что лично я не сомневаюсь, что это убийство. Чисто теоретически жертва могла нанести себе порез, но фактически ей бы не удалось сохранить такой ровный наклон и нажим. Да и потом, кто бы в стрессовой ситуации действовал подобным образом? Нет, нужно исходить из того, что к смерти девочки причастны сторонние лица. Наркотики, характер порезов… Я сегодня же передам отчет в прокуратуру. Лена тем временем уже стояла перед полицейским участком. — Спасибо, Луиза. Ты мне очень помогла. — Не за что! Я сообщу, как только результаты исследований будут готовы. — Еще раз спасибо. Не хочешь созвониться сегодня днем или вечером, просто поболтать? — Звони. Я дома, — отозвалась Луиза. Пока они прощались, Лена торопливо поднялась по лестнице. Йохан уже сидел перед ноутбуком и что-то печатал. — Доброе утро, — бодро поздоровался он. — Принести тебе кофе? Похоже, сегодня Йохан был в хорошем настроении. — Да, пожалуйста. С молоком. Лена поставила на стол рюкзак, достала из него ноутбук и быстро проглядела отчет о вскрытии, который прислала Луиза. Йохан поставил чашку перед Леной и сел напротив. — К полудню сюда прибудут три офицера из Фленсбурга. Я забронировал им номера в гостинице и сообщил, как нас найти. — Отлично! Тогда во второй половине дня они уже смогут начать опрос свидетелей. Ты уже проверил людей из списка Розы Логенер? — Только что закончил. — Йохан наклонился, достал из принтера два листа бумаги и протянул один из них Лене. — Все зарегистрированы здесь, на Фёре. Еще я проверил родителей Лизы Беренс. Скорее всего, придется поговорить и с ними. — Отлично. Я попрошу Брандта, чтобы он одолжил нам одного из своих людей. Тогда у нас будет три команды по двое. Не думаю, что есть смысл оставлять одного из наших фленсбургских коллег в участке в качестве координатора. — Все равно оставить его негде, разве что в коридоре. Как-нибудь да разберемся. — Йохан раскрыл свой блокнот. — Я кое-что разузнал о Еве Брааш и Ларсе Вайсдорне. Начнем с классного руководителя: тридцать пять лет, родился в Люнебурге, учился в Киле, проходил педагогическую практику в Шлезвиге, где потом проработал два года. Пять лет назад устроился работать в здешнюю школу. В общем, в его биографии нет ничего примечательного. Перейдем к госпоже Еве Брааш. Ей двадцать шесть лет, выросла в маленьком городке в Гессене — я не записал название, думаю, оно не пригодится. Тоже училась в Киле, но позже, чем Ларс Вайсдорн. Проходила практику во Фленсбурге, после чего два года назад переехала на Фёр. — И? — спросила Лена, подозревая, что это еще не все. — У меня во Фленсбурге есть приятель, он работает учителем. Я созвонился с ним до твоего прихода. В общем, ходили у них кое-какие слухи о Еве Брааш… — Для пущей интриги Йохан выдержал драматическую паузу. — Говори уже, не томи! — потребовала Лена, беспокойно постукивая пальцем по столу. — По слухам, у госпожи Брааш якобы были отношения с ученицей. — Йохан снова замолчал, и Лена нетерпеливо спросила: — Сколько лет ученице? И почему сегодня приходится вытягивать из него каждое слово? Такое чувство, будто ему нравится излагать информацию по крупицам! — Девятнадцать. Выпускница. С точки зрения закона все нормально, но с этической точки зрения… Найти после такого работу будет непросто. Но как я уже сказал, дело ограничилось слухами. Потом ученица выпустилась, Ева Брааш перевелась в другую школу, и дело сошло на нет. — Это все слухи. Знаешь, сколько по участку ходило слухов о том, что я не такая, как все? Даже если Ева Брааш и правда имеет определенные склонности, нас это не касается. Марии Логенер было четырнадцать… — Почти пятнадцать, — перебил Йохан. — Мы в любом случае собирались еще раз поговорить с Евой Брааш. Будем держать эту информацию в уме. — Кстати, вчера я снова заходил к Иоганне Логенер. — Йохан сделал небольшую паузу между именем и фамилией. — Зачем? — удивленно посмотрела на него Лена. — Я бы свободен и подумал, что это может пригодиться. — И? — скептически спросила Лена и подавила вздох, потому что подозревала, что Йохан заходил к Иоганне не только поэтому. — Мы немного поболтали. Мне показалось, что если общение будет проходить в непринужденной обстановке, то Иоганна будет разговорчивее. Она жутко себя винит. Она давно подумывала о том, чтобы обратиться в службу опеки, но все никак не решалась. — Почему? — Боялась, что это ударит по Марии и что родители полностью изолируют девочку от внешнего мира. Как мне кажется, эти опасения более чем обоснованы. Конечно, обратись она в опеку, может, все было бы совсем иначе. Но задним умом… — Что еще она сказала? — перебила Лена. — Я спросил о самом первом допросе, который провели наши местные коллеги. Иоганна сказала, что поначалу к ее словам о пропаже сестры отнеслись несерьезно, пришлось настоять, чтобы у нее приняли заявление. Только потом ее нормально допросили. — Я читала протокол допроса. Сказать, что допрос был проведен непрофессионально, — значит ничего не сказать. В этом Иоганна абсолютно права. — Похоже, местная полиция относится к членам Свободной церкви крайне негативно. А Иоганну считают одной из них. Лена наклонилась вперед и оперлась руками о стол. — Не думаю, что это имеет отношение к расследованию. — Возможно. Я просто хотел это озвучить. И, конечно, я снова поговорил с Иоганной об ее отношениях с Марией. В последние два года они редко виделись. Поначалу Иоганна еще приезжала к родителям на выходные, но потом две сестры общались друг с другом в основном по скайпу. Иоганна приезжала на остров раз в полгода, останавливалась, как и сейчас, у школьной подруги и тайно встречалась с Марией. Лена встала из-за стола, подошла к окну и распахнула створки. Небо было ярко-голубым, и в воздухе пахло летом. — Два года — большой срок в этом возрасте, — сказала она, повернувшись к Йохану. — Совершенно верно. Но у меня сложилось впечатление, что сестры часто общались. Ну, вплоть до последних нескольких недель. Иоганна должна была пересдать несколько экзаменов, по одному это была последняя попытка, поэтому ей приходилось заниматься с утра до вечера. Пока Йохан говорил, Лена вернулась к столу и теперь стояла перед ним. — Иоганна сказала, сколько раз они созванивались за эти несколько недель? — Я не спрашивал. — Йохан запрокинул голову назад и на мгновение задумался. — У меня сложилось впечатление, что раза два-три, да и то ненадолго.