«ты должен мне», «есть много», «я долго об этом думала», «мне помочь», «буду ждать тебя у», «на мне ответственность за» Лена вписывала слова, чтобы закончить фразы, потом перечеркивала и вписывала другие, пытаясь разобрать смысл. Все указывала на то, Мария разговаривала со своим собеседником на серьезные темы: о Боге, об ответственности, о любви, о жизни, об Иоганне и о какой-то другой девушке — или женщине — которой дорожила. Через час Лена сдалась. Этих обрывков слишком мало, чтобы что-то выяснить. По словам технических специалистов из управления, мессенджер принадлежат американской компании, которая вряд ли передаст полиции доступ к переписке. Даже когда речь идет о более серьезных преступлениях, уходят месяцы на то, чтобы добиться ответа оператора. В конечном итоге решение о передаче информации должен выдать американский суд. За последние несколько лет такое случалось всего пять раз. — Надеюсь, хоть у тебя есть прогресс, — сказала Лена, повернувшись к Йохану, который последние полчаса висел на телефоне, опрашивая свидетелей. — Трудно сказать. Ты и сама знаешь, что на объявления часто отзываются все кому не лень. Слова явных пустозвонов я опущу, и вот какая картина у нас вырисовывается. — Йохан протянул карту острова, на ней было отмечено пять красных точек, каждая из которых имела порядковый номер и время. — Кто-то видел Марию здесь, по дороге от Олдзума к Вик-ауф-Фёру. Далее пробел, потом Марию заметили возле дома Беренсов. Это было в понедельник, в то самое время, о котором говорила Лиза Беренс. На следующий день ее видели трижды. — Йохан указал на три точки, остановился на одной из них и добавил: — Это место находится неподалеку от квартиры Евы Брааш. — Возможно, Мария шла к набережной, откуда направилась на пляж. — В таком случае ей бы пришлось сделать крюк, а это странно, — заметил Йохан. — Во-первых, по этой дороге ее легче было заметить, а во-вторых, прямой путь короче. — Может, Мария так расстроилась, что ни о чем не думала. Или тогда она еще не собиралась идти на пляж. К тому же Вик настолько маленький, что оттуда она могла отправиться куда угодно, а не только к Еве Брааш. — Ну, мое мнение ты знаешь. Надо снова допросить учительницу, но уже здесь, в участке. Под запись, с протоколом, все дела. Посмотрим, что она скажет. Лена согласно кивнула. — Да, но это не горит. Как дела с записями с камеры? — Материала там на двенадцать часов. Сейчас его просматривает один из здешних коллег, чуть позже я к нему присоединюсь. Если остальная команда закончит пораньше, они тоже могут помочь. — Хорошо. Фрагменты из переписки ничего не дали. — По крайней мере, нам удалось установить, что Мария с кем-то общалось. Вопрос, с кем именно. Этот таинственный собеседник может быть где угодно, даже за границей. — Если это он должен был увезти Марию с острова, то они наверняка были знакомы лично. Мария была очень серьезной для своих лет, она бы не согласилась встретиться с человеком, которого плохо знает. — Пожалуй, ты права. — Можно предположить, что общались они в основном по Интернету. Но таинственный собеседник может находиться где угодно. Нет никаких свидетельств того, что он приехал за ней на остров. — Итак, мы вернулись к окружению Марии, — резюмировал Йохан. — И не виртуальному, а очень даже реальному. И скоро мы познакомимся с человеком, которого, как я считаю, стоит рассматривать в качестве основного подозреваемого. Возможно, Мартин Раймерс не хотел годами ждать обещанную ему женщину и решил… — Йохан! — перебила Лена. — Мы не будем вести допрос в таком тоне. В лучшем случае все закончится жалобой в отдел внутренних расследований и допросом, который не ничего нам не даст. — А какие вопросы продвинут наше расследование? — фыркнул Йохан. — Или ты снова велишь мне уйти, когда начнется самое веселье? Лена подавила тяжкий вздох. Куда подевался тот Йохан, с которым она работала на Амруме? Может, она зашла слишком далеко, когда запретила ему встречаться с Иоганной Логенер? Или на его суждение влияет личный опыт, перенесенный в юности? — Хорошо. Понимаю, неприятно, когда свидетели предпочитают говорить только с конкретным человеком или только с женщиной. Раньше я не думала, что тебя это беспокоит. В конце концов, я ничего от тебя не скрываю. Вспомни, я первым же делом попросила, чтобы тебя назначили моим напарником. — Да, прости, я погорячился, — признал Йохан, обеими руками зарываясь себе в волосы. — Что будем делать с Мартином Раймерсом? — Сначала узнаем, какие отношения связывали его с Марией, а потом осторожно спросим, что он думал о предложении Логенера и хотел ли на ней жениться. С Лизой Беренс мы ходили по тонкому льду, опрашивая ее без родителей, но Мартину Раймерсу не пятнадцать. Ему придется ответить на наши вопросы. А нам, если понадобится, придется на него слегка надавить. — Хорошо. Звучит разумно. Кто из нас возьмет на себя роль плохого копа? Лена улыбнулась. — Сегодня — однозначно ты. Думаю, Мартин не привык к тому, что женщины много говорят и проявляют напор. Если я ошибаюсь, то нам останется только импровизировать. — О, импровизировать мы умеем! — усмехнулся Йохан. Глава 20 Лена положила диктофон на стол и посмотрела на Мартина Раймерса. Юноша явился в участок ровно в десять. Темные, зализанные назад волосы, высокий — метр девяносто, может, даже чуточку больше. Коричневые вельветовые брюки, рубашка в крупную клетку, черные ботинки. Рукопожатие крепкое, взгляд направлен в пол — казалось, Мартин не осмеливался смотреть на Лену. Он сидел, наклонившись вперед и согнув спину, беспокойно теребил руки и явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Спасибо за то, что согласились прийти, — сказала Лена и включила диктофон. — Допрос свидетеля Мартина Раймерса по делу о смерти Марии Логенер. Она назвала дату и время и задала первый вопрос: — Господин Раймерс, не могли бы вы рассказать о том, какие отношения связывают вас Логенерами, в частности с их дочерью Марией? Громко сглотнув, Мартин перевел взгляд на Йохана, потом снова посмотрел на Лену и растерянно переспросил: — Отношения? Лена решила задать наводящий вопрос: — Вы работаете на господина Логенера? — Да, помогаю ему немного. Я ничего не заканчивал, профессионального образования у меня нет, но я собираюсь это исправить. — С каждым словом Мартин говорил все увереннее. — На острове непросто устроиться к кому-нибудь в подмастерья. — Как давно вы знаете Логенеров? — Очень давно, — ответил Мартин. — Они дружат с моими родителями, и мы… — Он осекся. — Вы часто видитесь на церковных собраниях? — Да, конечно. Мы всегда приходим на собрания. — Тогда вы наверняка знаете Иоганну Логенер, — добавил Йохан. Он говорил спокойно и без заметных эмоций. — Да, знаю. — Она вышла из общины? — спросил Йохан. — Да, она учится в Киле и не приезжает на остров. — Она не разделяет вашу веру? Мартин почти незаметно пожал плечами. — Не понимаю, о чем вы. — Когда вы в последний раз разговаривали с Марией? — осведомилась Лена, подаваясь вперед. — С Марией? Давно. — Так давно, что даже не помните? — Что? Нет, помню. В Утерзуме. Мы, то есть наши семьи… В тот день наши… — В тот день было собрание вашей религиозной общины. Господин Логенер рассказывал об этом. Вы приглашаете на свои собрания прихожан из Амрума и с материка? — Да, конечно, — кивнул Мартин. — Вернер говорит, что мы все — одна большая семья и не должны забывать об этом. — Значит, Мария была на собрании? Мартин слабо улыбнулся. — Да, она всегда приходила с родителями… — Вы общались? — Все присутствующие общаются друг с другом. — А наедине? Во время собрания все сидели в одной комнате? — Нет. — Вы расходились? — Да. Нам, детям, дают провести время вместе. — Значит, вы считаетесь ребенком? — Да. Детьми считаются люди до тридцати, не состоящие в браке.