– Я точно знаю, где она; мы можем воспользоваться моим багги. – Спасибо, но я сам справлюсь. – Разве, Соломон? Не забывай, тебе нужны мои связи. Найл складывает на груди руки, как будто готовится защищаться от сильного удара. – Хорошо, леди Ви, но только один раз. И пожалуйста, дайте мне слово, что потом поедете домой. Я улыбаюсь ему вместо того, чтобы что-то обещать, потом говорю, что Саша будет в «Светлячке». Будь то дождь или солнце, молодежь собирается там, чтобы пропустить по стаканчику. Найл выглядит раздраженным, когда мы отъезжаем от виллы, направляясь на юг через центр острова. Проезжаем мимо обновленного медцентра – и я вижу новые свидетельства того, что Мюстик меняется. Медцентр похож на пару шикарных бунгало. С одной стороны расположены операционная, маленькое терапевтическое отделение и две VIP-палаты, где больные могут дожидаться ближайшего рейса. У спортивной площадки появился павильон, и даже конюшни разрослись, чтобы принимать больше лошадей. Сегодня конюшни выглядят идиллически; три арабские кобылы пасутся в паддоке, ожидая, когда кто-нибудь пустит их в галоп вдоль Рутленд-Бэй. С Соломоном приятно иметь дело: с ним не надо поддерживать светскую беседу, он рад молчанию. Вероятно, обдумывает свои вопросы к Саше Милберн. Мое настроение поднимается, когда я вижу «Светлячок». Гостиница примостилась среди кокосовых пальм, и из ее окон открывается вид на Британния-Бэй. Мне всегда нравилась умиротворяющая атмосфера «Светлячка». В гостинице всего семь номеров, так что в баре «У Патрика» редко бывает многолюдно, зато там готовят великолепный мартини. Я скрещиваю пальцы – пусть Томми Ротмор будет там, в компании своих приятелей. Но когда мы подъезжаем, веранда кажется пустой. – Соломон, ты часто бывал здесь? – спрашиваю я. – Никогда. Детектив внимательно осматривает тропические сады и рукотворные водопады, и я вдруг вижу окружающую обстановку другим взглядом. Пустые ведерки на барной стойке ждут, когда в них положат шампанское стоимостью триста долларов за бутылку; в обеденном зале с потолка свисает изящная люстра; столы застланы девственно-белыми скатертями. Я уже собираюсь спросить у официанта, когда в последний раз сюда приходила Саша Милберн, но тут Найл хлопает меня по руке. – Ведь это она там, в глубине, да? Я разглядываю молодую женщину, в одиночестве сидящую за столиком, и узнаю копну рыжих волос. Она из знаменитой богемной семьи, ее мать – преуспевающая модистка, а отец – гуру по образу жизни, постоянно сочиняющий руководства по тому, как самому, без посторонней помощи, обрести внутренний мир. Саша так сосредоточенно что-то пишет, что не замечает нас. Она вздрагивает, когда я окликаю ее; замечаю, что обложка на ее записной книжке такого же яркого красного цвета, что и ручка. Она быстро прячет их в сумку и напряженно ждет, когда мы подойдем. Саша уже не та веселая девочка, что играла с Лили и Амандой; я вспоминаю, как ее мать говорила, что в университете у нее случился кризис уверенности в себе. Нелегко иметь стильных и успешных родителей, во всем затмевающих тебя. У нее плохая стрижка, кожа покрыта веснушками; серый сарафан настолько блеклый, что делает ее практически безликой. Плохо, что она так мало внимания уделяет своей внешности; достаточно было бы кое-что чуть-чуть изменить, и она превратилась бы в красавицу, вышедшую из-под кисти прерафаэлитов. – Добро пожаловать домой, Ви, – бормочет она. – Рада видеть тебя. – Я тоже, Саша. Мы можем присесть? Это мой друг, детектив Соломон Найл. Его недавно назначили начальником полиции острова. Саша неловко улыбается. – Слава богу, наконец-то хоть кто-то будет удерживать нас на верном пути. – Как поживаешь, дорогая? – спрашиваю я. – Планировала улететь в Великобританию, но решила остаться на день рождения Лили. Без семьи, без привычного шума и гама, на вилле немного неуютно. – Приходи к нам в любое время. Ты же знаешь, Лили всегда будет рада видеть тебя. Саша благодарно улыбается мне, затем поворачивается к Соломону. – Вам нравится новая работа? – Она не дает мне сидеть сложа руки. Как раз сейчас я занимаюсь поисками Аманды Фортини. Лицо Саши утрачивает какое-либо выражение. – В последнее время мы мало виделись. Боюсь, я не представляю, где она может быть. – А как насчет Томми Ротмора? Он тоже пропал. – Вот это уже плохо, – говорит она. – Он так тяжело все воспринял… – В каком смысле? – спрашивает Найл. – Томми здорово расклеился после того, как Аманда бортанула его. Он был моим первым парнем, много лет назад. С тех пор много воды утекло, но я все равно желаю ему добра. Я пыталась уговорить его повидаться с пастором Боакье. Я не религиозна, но беседа с ним очень помогла мне и многим другим; я думала, что и Томми она пойдет на пользу. Правда, когда я предложила это, он взбеленился. – Когда это случилось? – В субботу днем, с тех пор я его не видела. Он орал на меня, требуя, чтобы его оставили в покое. – Вам известно, почему они с Амандой расстались? – Она с первого дня плохо с ним обращалась. Не понимаю, почему люди позволяют ей такое, – говорит Милберн, неодобрительно хмурясь. – Томми очень добросовестно относится к своей работе в фондах, у него мало времени на личную жизнь. Аманда слишком избалованная, чтобы поддерживать его; она решила, что ей мало уделяют внимания, и отправилась на поиски другого. Она не рассказывала, кого нашла, хотя они с Томми были вместе больше года. Такое нельзя прощать, правда? Вот он и расстроился, стал набрасываться на всех, кто рядом… – Он угрожал тебе физической расправой? – спрашиваю я. – Я испугалась. Он крушил мебель, а до этого врезал кому-то из слуг. Остальные сразу же уволились. – Вы не думали о том, чтобы вызвать полицию? – Это было бы предательством по отношению к Томми, тем более когда он так тяжело переживал. Я беру молодую женщину за руку. – Ты ни в чем не виновата, дорогая. Нам просто нужно найти его. Чтобы он не причинил вред себе или Аманде. – Я пыталась защитить его, но у меня ничего не получилось. – На лице Саши неожиданно отражается гнев. – Аманда не заслуживала его. Если она попала в беду, это ее вина. – Почему? – спрашивает Найл. – Я вижу все, что тут происходит. Томми не имеет никакого отношения к ее исчезновению. Она по ночам бегала в Лоуэлл. – Откуда вы знаете? Взгляд Саши упирается в стол. – Все знают, что Аманда видится с кем не надо. Она явно не хочет называть свой источник, несмотря на попытки Соломона выяснить это. Нам нужно как можно скорее найти Аманду Фортини; если что-то идет не так, всегда проще обвинить окружающих. – Извини, Саша, что оторвали тебя от дела, – говорю я. – Ведь ты что-то сосредоточенно писала… Она выдавливает из себя улыбку. – Это просто заметки. Кстати, я подумываю о том, чтобы сочинить сказку для детей. – Замечательно, – говорю я, вставая. – Приходи к нам. Уверена, мы с тобой поболтаем на дне рождения Лили; но, пожалуйста, держи это в секрете. Я очень рассчитываю, что все, кто знает, проявят благоразумие. Не будем мешать тебе работать. Найл озабочен, когда мы спускаемся к следующей террасе. В плитке бассейна отражается небо. Океан кажется стеклянным в своем спокойствии, хотя прогноз предупреждает о движущемся на юг шторме. Однако детектив не в том настроении, чтобы восхищаться видами. Коротко кивнув, он благодарит меня за помощь и уходит. Глава 13 Найл доходит до гавани в Британния-Бэй. Он разочарован до крайности. Сейчас семь вечера, солнце уже садится, а он так ничего и не выяснил. Полицейский катер, накрытый брезентом, покачивается у причала. Им давно не пользовались. Катер чуть больше стандартной шлюпки, на носу – выцветшая эмблема полиции Сент-Винсента, корпус из стекловолокна сильно поцарапан. Найл так и не получил разрешения на посещение «Морской грезы», однако его терпение на исходе. Яхта все еще маячит на горизонте, за пределами бухты. Детектив приходит в изумление, когда мотор заводится с первого раза, как будто катер только и ждал нового приключения. Путь до яхты занимает всего десять минут, и вот над Найлом высятся борта судна. Никаких признаков жизни нет, если не считать желтый свет в паре иллюминаторов; корпус выдраен так, что сияет в лунном свете. На палубе закреплен такой же «Бэйрайдер XR7», как и те, что в гавани Старой плантации; в воду его опускает гидравлический лифт. Найл прикидывает, есть ли кто-нибудь на борту, когда на палубе появляется мужчина лет тридцати с небольшим. На нем типичная для экипажа форма: синие шорты, белая футболка и парусиновые туфли. Найл просит пустить его на борт; в ответ на лице мужчины не появляется даже тени улыбки. Детектив поднимается на палубу по веревочной лестнице. С сединой в светлых, до середины шеи, волосах мужчина выглядит старше, чем казалось издали. Его обветренное лицо с точеными чертами смутно знакомо Найлу, и интуиция подсказывает ему, что это может быть тот самый мужчина, к которому, вопреки здравому смыслу, так влекло Аманду Фортини. – Я капитан этого судна, – говорит мужчина, у него жесткий, протяжный говор. – Что вам надо? Прежде чем Найл успевает ответить, он слышит шаги, и из трюма поднимается еще один мужчина. Оба мускулистые и похожи на вышибал из ночного клуба, на обоих одинаковая униформа, и оба смотрят на него, как на инопланетянина. Мужчины заметили пистолет, который Найл вынужден носить в соответствии с местными полицейскими правилами, и на этот раз он рад тому, что оружие при нем. Атмосфера враждебности усиливается. – Я детектив-сержант Соломон Найл. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Капитан медленно кивает. – Слушаем. – Ведь вы бывали на Мюстике и раньше, не так ли? Он качает головой. – Я впервые на Наветренных островах с тех пор, как получил права капитана. – На Мюстике пропала молодая женщина. Видели, как она плыла в сторону вашей яхты; это было в пятницу на рассвете. Ее зовут Аманда Фортини. Вы видели ее? – Никто не заплывал так далеко. – Обычно яхты проводят в местных водах ночь или две, а затем идут дальше. Какова причина вашей задержки здесь?