– А ты забрала чужую, – тихо и задумчиво ответила та. Бэлла в недоумении захлопала глазами. – Сэм Мейн. Два слова, которые навечно поселились в самых темных уголках сознания. Она ждала, гадая, не померещилось ли ей, действительно ли ее спасительница произнесла это имя. Наверное, виной всему шок после падения. Бэлла потрясла головой, хотела что-то сказать, но из открытого рта не вылетело ни звука… – Мы с Сэмом должны были пожениться, – продолжала Элеонора. – Ты – та самая медсестра, которая его убила. Глаза Бэллы округлились. – Ты его невеста? Собеседница кивнула. – Господи… Я… Я и понятия не имела. – Бэлла схватилась рукой за горло. – И давно ты знаешь, кто я? – С тех пор как получила приглашение на девичник. Мне знакомы твои имя и фамилия, они указаны в отчете по итогам расследования. У Бэллы кружилась голова. – Ты поэтому приехала на остров? – Да. Хотела тебя увидеть. Посмотреть в глаза. Понять, что ты за человек. Бэлла почувствовала, как плед намокает под гривой длинных волос. – Элеонора… Я… Я не знаю, что тебе сказать… Собеседница вцепилась в деревянную лавку. – Я хочу знать, как это случилось. Бэлла вытерла рот ладонью и попыталась собраться с мыслями. Ее до сих пор трясло, пришлось поплотнее закутаться в плед. – Я дежурила в ночную смену, – наконец начала Бэлла охрипшим голосом. Проглотила ком в горле и продолжила: – Накануне мы тусили с Лекси. Знаю, я должна была хорошенько отоспаться, но день выдался солнечный, и я отправилась в кабачок. Я не пила, – пояснила она, глядя в глаза собеседнице. – Я ни разу не появилась в больнице в нетрезвом состоянии. – Бэлла вспомнила, как вышла из шумного заведения и отправилась на работу, чувствуя тепло солнечных лучей на коже. – Я познакомилась с Сэмом, когда заступила на смену. И он сразу мне понравился. Парень с отличным чувством юмора. Твой жених рассказал, что приехал в Борнмут на мальчишник, что его только что посещала невеста и принесла его любимые конфеты с помадной начинкой и старые комиксы. Я сказала: «Добро пожаловать в тысяча девятьсот восемьдесят пятый!» Сэм рассмеялся и ответил: «Это еще что! Видели бы вы нашу коллекцию дисков!» Черты Элеоноры слегка смягчились. – Около двух часов ночи недосып начал сказываться. Словно меня укачало: периодически бросало в жар, в глаза словно песку насыпали. Я пошла в процедурный кабинет, чтобы подготовить для него очередную дозу лекарств. Я помню, что взяла поднос и достала пузырек с «Ко-тримоксазолом». Точнее, я думала, что взяла именно этот препарат. Клянусь, я была в этом уверена. Я знала, что у Сэма аллергия на пенициллин: соответствующая запись имелась в его медкарте, а еще он носил красный браслет с предупреждением. Но рядом с нужным лекарством на полке стоял «Ко-амоксиклав», и я случайно взяла его. – Слезы жгли Бэлле глаза. – Я схватила не тот флакон. И не перепроверила. Она взяла препарат, который убил пациента, подействовал на организм как яд, вызвав анафилактический шок. – Даже когда я пришла в палату и спрашивала у Сэма имя, дату рождения и есть ли у него аллергия на что-нибудь, я не осознала, что принесла не то лекарство. Я поставила ему капельницу, сделала запись в истории болезни и продолжила обход. Элеонора сидела не шевелясь, сцепившись в скамейку так, что костяшки пальцев побелели. – Продолжай. – Через десять минут сработала сигнализация в палате. – Бэлла помнила скрип резиновых подошв в коридоре, металлический лязг каталки, которую втолкнули в палату. – Реанимационная бригада прибыла в считаные минуты. Ребята достали дефибриллятор, ввели адреналин, поставили капельницу. Врач спросил, что давали больному. Я ответила: «Ко-тримоксазол». И тут же поняла, что, похоже, ошиблась. Помчалась в процедурный кабинет. Поднос с лекарствами стоял на месте, и флакон тоже… Я увидела, что препарат не тот. Господи… – Голос Бэллы надломился, по лицу струились слезы. – Все вокруг закружилось, у меня перехватило дыхание. Я помчалась назад в палату, крича, что дала пациенту не то лекарство. Я хотела хоть как-нибудь помочь Сэму, но его уже увезли в реанимацию. – Девушка вспомнила, как стояла в опустевшей палате, оцепенев и не в силах трезво соображать. – Я сказала заведующей отделением, что больному стало плохо по моей вине. Она ответила, что сообщит родным и составит отчет. Затем она велела мне отправляться домой. Что я и сделала. Бэлла шла по ночным улицам. Навстречу попадались редкие прохожие, теплый воздух обнимал ее за плечи. Но перед глазами проносились одни и те же картины: закатившиеся глаза Сэма, голые ноги, торчащие из-под простыни, ужасный хрип, вырывающийся из гортани. Сутки спустя врачи, по согласованию с близкими, решили отключить пациента от систем жизнеобеспечения. И все кончилось. Сэм Мейн, любитель комиксов и шоколадных конфет с помадной начинкой, а также владелец коллекции дисков, ушел из жизни. Из-за Бэллы. – Меня отстранили от работы. Затем состоялось дисциплинарное слушание. Ты читала заключение. Я не отрицаю своей вины. Совет медсестер и акушерок[10] пришел к выводу, что я могу продолжить профессиональную деятельность с понижением в должности. Но я не нашла в себе сил вернуться в больницу. Не хватило мужества. Потому что минутная потеря концентрации стоила человеку жизни. – Бэлла закрыла руками заплаканное лицо. – Я никому не рассказывала о том, что случилось. Ни Лекси, ни родным. Не смогла. Нашла работу в ювелирном и всем говорила, что мне захотелось радикальных перемен. Порой мне даже казалось, что я смогу жить, как раньше. Что я действительно изменила свою жизнь. Но мысль о том, что я сделала, всегда меня преследовала. Я убила Сэма. – Она подняла голову и посмотрела на Элеонору. – И вот передо мной его невеста. Море билось в борта лодки. Сердцебиение участилось, и Бэлле пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить: – Я часто думала о тебе. Каждый день. Пыталась представить себе, какая ты. Как изменилась твоя жизнь. Размышляла о твоей несостоявшейся свадьбе, о том, купила ли ты уже платье. Если да – то сохранила ли его, достаешь ли ты его иногда из гардероба, чтобы примерить. – Сохранила. Оно висит в шкафу в гостевой спальне. Я всегда буду хранить его. Вот только ни разу не надевала. Бэлла медленно кивнула. – Знаешь, что сказал мне Сэм, когда я поддразнивала его, потому что ты принесла ему старые комиксы? «Я самый счастливый человек на земле». Элеонора закинула голову назад и посмотрела на звезды – словно там было нечто, видимое ей одной. Бэлла обхватила себя руками, впившись ногтями в кожу, и ждала, готовая к любому исходу. Она знала, что заслужила любую кару. Когда Элеонора наконец заговорила, то произнесла лишь одно слово, которое Бэлла меньше всего ожидала услышать. – Спасибо. Глава 74 Лекси Лекси взлетела по каменным ступенькам, часто и быстро дыша. Мысли разбегались и разрывали изнутри. Эд – отец Люки. Ей хотелось, чтобы это не было правдой. Жених врал ей. И Ана врала. Показалось, что где-то далеко позади раздался крик. Лекси остановилась, прислушалась, но в воздухе звенел лишь хор цикад, да ее собственная кровь стучала в голове. Она поспешила к темному дому. Бриз стих, кожа стала липкой от пота, к горлу подкатила волна тошноты. Лекси сделала глубокий вдох, сосредоточилась на своей походке: одна нога, затем другая. Неприятные ощущения постепенно схлынули. Дойдя до террасы, она заколебалась. Свет на вилле выключили, чтобы не привлекать москитов, из-за чего здание выглядело жутковато: такое же древнее и негостеприимное, как скала, которую оно венчало. Вдалеке темноту прорезал свет фар: через горы двигался автомобиль. Лекси двинулась к парадному входу, размышляя, как странно видеть машину на дороге, заканчивающейся тупиком у дверей виллы. Шум двигателя нарастал. Внезапно автомобиль появился на вершине холма, прорезая фарами темноту, свернул к дому и остановился. Лекси вздрогнула и инстинктивно подняла руку, чтобы заслонить глаза от слепящего света. Такси. Пассажирская дверь открылась, из машины кто-то вышел. Ошеломленная Лекси, прищурившись, пыталась рассмотреть ночного гостя. Какой-то мужчина пересек подъездную дорожку и направился прямо к ней. Она сделала шаг назад. Широкоплечая фигура, знакомая походка… – Эд? Как он здесь оказался? Лекси растерянно смотрела на жениха. Здесь, в непривычной обстановке, он казался незнакомцем. Такси развернулось и уехало, шурша гравием, задние фары бросили на Эда зловещие красные отблески. Поднялось облако пыли, в котором фигура жениха выглядела размытой и непривычной, его улыбка – нерешительной. – Привет, Лекси, – произнес Эд – не сразу, словно проглотив ком в горле. Они стояли лицом к лицу в темноте. В воздухе еще витали пары бензина. – Что ты здесь делаешь? – спросила она странным сдавленным голосом. Эд не стал подходить ближе. В белой рубашке, расстегнутой у ворота, в лучах лунного света он выглядел как привидение. – Нам нужно поговорить. Лекси молча смотрела на него. Этот мужчина – ее жених, отец Люки, некогда любовник Аны. – Зайдем в дом? Она обернулась и посмотрела на толстые каменные стены дома. По какой-то причине не хотелось вести жениха внутрь, словно пространство на вилле предназначалось для совершенно других целей. – Побеседуем на террасе. Лекси двинулась за угол, Эд шел за ней. Они не заметили стоящую в тени лимонного дерева женщину, которая наблюдала за ними, прижавшись спиной к стволу. Глава 75 Робин Робин запыхалась, мышцы икр горели. Она неслась по берегу к той точке, куда должна была причалить замеченная пару минут назад лодка, и отчаянно напрягала глаза, пытаясь разглядеть в темноте, кто же на борту. Один… нет, два человека. Робин зашла по колено в воду. Шлюпка приблизилась, стало видно работающую веслами Элеонору. На корме, закутавшись в плед, сидела Бэлла с мокрыми, прилипшими к голове волосами. – Господи! – воскликнула Робин и ухватилась за борт, измочив подол платья. – Ты жива! Слава богу! Ты цела! Съежившаяся подруга подняла голову. В лунном свете ее лицо казалось очень бледным. – Ты не пострадала? – Нет. Однако Робин заметила, как Бэлла сморщилась, когда пошевелилась. – Когда ты сорвалась… я думала, что мы тебя потеряли. – Голос сорвался. – Прости, это все из-за меня… Прости меня! За все!