– Да. Давай. Через два часа она вернулась домой, прошмыгнула через гостиную, шепнув: «Не смотри!» урне с прахом Сэма, и закрылась в спальне. Элеонора сняла с плечиков длинное темно-синее платье – его помогла выбрать Ана, утверждая, что цвет удачно оттеняет глаза – и натянула его на корректирующее белье. Потом посмотрела на себя в зеркало. Никогда не понимаешь, идет ли тебе новая стрижка, пока не посмотришь на свое отражение в привычной обстановке. «Ну вот, – подумала Элеонора. – Теперь я готова». Она выпрямила спину, шурша подолом, продефилировала в гостиную и медленно повернулась перед урной. – Ну как тебе? И почувствовала, что Сэм улыбнулся и присвистнул: – Шикарно! Ее рот разъехался до ушей. Элеонора отдала бы все на свете, чтобы Сэм сейчас сидел рядом, держа ее руку в своей. А затем они поехали бы вместе домой, есть чипсы, стоя на кухне, и обсуждать, как прошел день. Правда, теперь она знала: представлять себе, как все могло бы сложиться – значит выбрать путь страданий. Психолог помог осознать это. Поэтому Элеонора подумала о том, за что стоит быть благодарной судьбе. Она оглянулась вокруг и увидела прогуливающегося по лугу Люку с Рэн на руках. Ее племянник и племянница, красивые и здоровые. Вот ее богатство. А еще – подумала Элеонора, дотрагиваясь до головы, – роскошные волосы. После возвращения из Греции они с Лекси не общались несколько месяцев. Элеонора звонила, оставляла сообщения на автоответчике, отправляла по электронной почте длинные письма – и натыкалась на стену молчания. Она понимала: Лекси скорбит и злится, ей нет дела до того, что сестра ее жениха тоже грустит и чувствует себя виноватой. Когда родилась Рэн, Элеонора отправила новоиспеченной матери открытку и музыкальную шкатулку, которая когда-то принадлежала Эду. Если открыть крышку, крохотная птичка начинала поворачиваться на насесте и радостно петь. В тот день, когда Лекси получила посылку, она позвонила и спросила: – Хочешь познакомиться с племянницей? Едва удерживая телефон в дрожащих руках, Элеонора серьезно ответила: – Конечно! Я очень этого хочу. Она понятия не имела, как обращаться с младенцами, зато отлично готовила. А для тех, кто только стал матерью, сложно придумать лучший подарок, чем пакет с отличной домашней едой и вложенной туда записочкой: «Разогревай в течение двадцати минут. Приятного аппетита. К этому блюду лучше всего подойдет вино». Два раза в месяц Элеонора приезжала в Борнмут, чтобы навестить племянницу и привезти что-нибудь вкусненькое. Это стало ее способом извиниться и выразить то, что не получалось передать словами. Каждая из них по-своему переживала горе, и они решили не поднимать эту тему. Лекси и Элеонора говорили о других вещах: что Рэн научилась строить башню из цветных кубиков или начинала подскакивать, когда слышала музыку. Элеонора позаботилась о финансовом обеспечении Лекси, разделив наследство Эда поровну между Люкой и Рэн. Это самое меньшее, что она могла сделать. Из-за нее двое детей никогда не увидят своего отца. Жалела ли она, что толкнула Эда? Несомненно. Все-таки, несмотря ни на что, Элеонора любила брата. Если бы парапет оказался повыше – он был бы с ними. Если бы Элеонора не впала в ярость – он был бы с ними. Если бы остальные удержали его, а не ее – он был бы с ними. Как и Сэм – если бы Бэлла взяла другой флакон. Жизнь летит быстро и может оборваться в любой момент. Все, что ты можешь сделать, – окружить себя хорошими людьми и прилагать максимум усилий. Заиграла музыка, гости встали. Элеонора обернулась и посмотрела на невесту. Глава 96 Робин Робин ждала в конце прохода. Ее ладони вспотели, сердце бешено стучало в груди, голова кружилась. Она нервничала. Неужели это происходит на самом деле? Из-за облаков выглянуло солнце, обласкав теплом, – напоминание об ушедшем лете. Робин подумала о крошечном острове Эгос, где все и началось. В последнее время она часто возвращалась к нему в мыслях. Этот клочок земли всегда будет вызывать у нее противоречивые чувства. С одной стороны – смерть, ложь, ужас от того, что приходится врать полиции. С другой – сладкий поцелуй с той, в кого Робин влюбилась. Зарождавшиеся чувства, еще не окрепшие, едва выдержали многочисленные испытания: смерть Эда, допросы в полиции… По возвращении из Греции Робин и Фэн решили, что им не стоит больше видеться. Зато завязалась переписка. Бумаге довериться легче. Слова изливались на лист и путешествовали в конверте. Робин рассказала, как съехала от родителей и арендовала небольшой коттедж рядом с национальным парком Нью-Форест. По субботам мама с папой присматривали за Джеком, а она отправлялась в горы, бродила по обдуваемым всеми ветрами скалам, пока ледяной январский холод пробирал ее до костей. Через полгода Робин встретилась с Фэн. Она в жизни не испытывала ничего подобного. Их тянуло друг к другу, словно магнитом, Робин даже не представляла себе, что способна на такие чувства. Им предстояло так много узнать друг о друге, а ей – полностью перестроиться. Робин посмотрела на небольшую группу гостей, собравшихся на освещенной солнцем лужайке. Искала родителей. Они сидели в первом ряду и, вероятно, пока еще чувствовали себя несколько скованно. И все же, когда мама повернулась к отцу, на ее лице играла улыбка. Утром мать помогала ей делать прическу и, закрепляя в волосах орхидею, сжала плечо и прошептала: «Мы очень хотим, чтобы ты была счастлива». И наконец-то Робин могла искренне ей ответить: «Ваше желание сбылось». Кто-то легонько ткнул ее в бедро. – Мамочка, – прошептал Джек с очень серьезным лицом, – нам пора. Робин дала ему руку, и малыш вложил крохотные пальчики в ее ладонь. Она начали двигаться по проходу, в конце которого под аркой из цветов ждала Фэн. Глава 97 Фэн Фэн услышала звуки музыки и поправила идеально отутюженную, накрахмаленную и застегнутую на все пуговицы белую рубашку. Вместе со строгими брюками она решила добавить в свой образ кожаные кеды, решив, что так будет выглядеть не слишком официально. Краем глаза Фэн видела сидящую в первом ряду тетю в нарядном темно-синем платье без каких-либо ювелирных украшений. Вчера, ужиная с племянницей и Робин, родственница сообщила, что продажа виллы заняла несколько месяцев, но сделка наконец-то состоится. Собирая вещи, тетя обнаружила на дальней полке шкафа фотографию Фэн, забрала ее с собой и при встрече спросила: – Может быть, ты хочешь оставить ее себе? Фэн взяла снимок и внимательно посмотрела на него. Широкая улыбка, приветливое лицо. Полтора года назад она спрятала свой портрет, потому что, глядя на него, слышала слова Нико: «Никто и никогда тебя не захочет». Но теперь Фэн ясно слышала собственный голос. Он говорил, что перед ней одновременно и сильная, и уязвимая женщина, смелая и в то же время порой испытывающая страх, любящая и любимая. – Спасибо, – произнесла она. – Я сохраню этот снимок на память. За спиной послышались шепот и шум: гости поднимались на ноги. Фэн не могла больше ждать ни секунды и обернулась. Робин плыла по проходу между рядами стульев, держа за руку Джека. Оба широко улыбались. Невеста остановила выбор на простом кремовом платье и туфлях без каблука, а волосы собрала в низкий пучок который украшала одна-единственная орхидея. Робин просто светилась от счастья. «Единственная моя», – подумала Фэн. На глаза навернулись слезы. Робин подошла к арке. Джек выдернул свою ручку из маминой и выставил вперед, чтобы Фэн хлопнула по ней. Та рассмеялась, когда их ладони соприкоснулись. Малыш побежал к бабушке с дедушкой, забрался на стул и принялся болтать ногами. Девушки остались вдвоем, взялись за руки и посмотрели друг другу в глаза. А потом Фэн поцеловала невесту. Глава 98 Бэлла «Обязательно так долго целоваться?» – думала Бэлла. Хотя, сказать по правде, девчонки сейчас должны быть на седьмом небе. Бэлла – единственная из присутствующих, кто встречался с обеими, и точно это знает! Ну вот, она начала шутить и улыбаться. И даже способна почти искренне порадоваться за подруг. Для того чтобы изменить свою жизнь, требуется время. После возвращения из Греции Бэлла уволилась из ювелирного магазина и знала, что сделала правильный выбор. Она до сих пор не оправилась после смерти Сэма и не могла вернуться к работе медсестры, и все же нашла подходящее занятие: устроилась в дом престарелых. Старики ее обожали, и девушка отвечала им тем же. Два раза в месяц приезжала Элеонора. Она навещала Рэн и устраивала для дедушек и бабушек клуб по настольному теннису. Бэлла ненадолго оставляла работу, чтобы сыграть партию с мисс Толлок. Ей редко удавалось вырваться вперед – Элеонора славилась сокрушительным ударом слева, – только Бэллу это не останавливало. Как странно! Она никогда не думала, что подружится с сестрой Эда. Жизнь подкидывает невероятные сюрпризы. Возможно, кому-то более умному удастся разгадать тайну бытия. Сидевшая рядом Лекси взяла ее за руку и легонько сжала. Бэлла ответила тем же. Она обожала свою подругу. Материнство далось той весьма непросто. Сложные роды, внеплановое кесарево, два эпизода мастита… Первые месяцы в роли матери-одиночки стали особенно тяжелыми. Бэлла старалась пару раз в неделю ночевать у Лекси и привозила готовую еду, капустные листья и симпатичные наряды для Рэн: какой девочке захочется каждый день ползать в боди нейтральных расцветок? Больше всего удивляло, как сильно можно привязаться к такому крошечному розовому комочку. Бэлла так старалась сохранить образ Лекси-тусовщицы, не подозревая, что именно материнство странным образом укрепит их дружбу. Какая ирония! Когда Рэн исполнилось три дня от роду, Бэлла забрала ее из роддома, аккуратно положила в автокресло, установленное в только что вымытой машине, еще раз проверила надежность креплений. Затем помогла Лекси забраться на переднее сиденье и, помня о швах после кесарева, потянулась, чтобы пристегнуть подругу. Лекси схватила ее за руку. – Я хочу, чтобы ты стала крестной моей дочки. Бэлла посмотрела на заднее сиденье, где в люльке посапывало прекрасное крошечное существо, закрыв глазки и скривив губки. Невинное неиспорченное дитя. И покачала головой. – Прости, я не могу. Плохой образец для подражания. Лекси, бледная, с посеревшей кожей и лиловыми синяками под глазами, посмотрела на нее. Когда молодая мать заговорила, ее голос звучал громко и уверенно: – Ты ошибалась, но исправляла свои ошибки. И это отличный пример для моей дочери.