– Да ты устроил настоящий пир, Найдж! – восторженно говорит Лиз. – Когда-нибудь из тебя получится замечательный муж. – Сначала им нужно меня поймать, Лиз, – отвечает Найдж с таким видом, как будто ему приходится отбиваться от девушек палкой. Миллеры обычно врываются в их внутренний дворик с заднего хода, размахивая бутылками, но сегодня они звонят в парадную дверь. Это славный жест: очевидно, раскаяние Элли по поводу того, что она утаила от подруги связь инспектора Харди с делом в Сэндбруке. Бэт постепенно принимает ее объяснение насчет того, что сделано это было, чтобы защитить ее, а после того как Элли наехала на папарацци, вопрос о сохранении их дружбы в силе больше не стоит. Она обнимает подругу у дверей и задерживает на секунду дольше обычного, давая понять, что извинения принимаются. Для нее большое облегчение отпустить эту обиду. Найдж тем временем, уронив в кухне пару кастрюль и выругавшись, готов подавать обед. Латимеры и Миллеры теснятся вокруг стола, будто пародируя прежнюю нормальную жизнь. Бэт чувствует себя так, словно вышла за пределы своего тела и уже оттуда наблюдает за тем, как Найдж усаживается во главе стола и режет ягнятину, глупо улыбаясь хору хвалебных отзывов. Все говорят, пожалуй, даже слишком громко, но для Бэт отсутствие голоса Дэнни просто звенит тишиной и бросается в глаза так же, как это делал бы пустой стул за столом. Когда говорит Том, оживленно щебечет что-то про новую игру для «Плэйстейшн», в которую Дэнни уже никогда не сыграть, это режет ей уши. Каждый раз, поднимая глаза, она ловит на себе пристальный взгляд Марка. А если он не смотрит, то за него это делают ее мать или Элли. Она физически чувствует на себе их взгляды, и это еще хуже, чем объективы фотокамер. Бэт с трудом превозмогает желание исчезнуть. Но не умереть – стоит ей только взглянуть на Хлою, и эта мысль тут же отправляется в темные глубины сознания, откуда она возникла, – а просто уехать на некоторое время. Уехать от этой жизни в чью-нибудь другую. И тем не менее она ест. Аппетит возвращается, как будто не имеет к ней никакого отношения. Она набрасывается на баранину с картошкой: ей вдруг ужасно хочется мяса, жира, железа и углеводов. Так бывает, когда у человека глисты. Марк к еде почти не притронулся. Джо, наполнив бокалы вином доверху, в знак поддержки кладет руку на плечо друга, а Хлоя тянется к руке отца и сжимает ее. Бэт на мгновение отходит от собственного горя и переключается на скорбь Марка. Но затем злость заслоняет сочувствие, а сдерживаемый крик еще ближе подбирается к ее губам. Тарелки со стола убраны, при этом никто ей не дал и пальцем пошевелить, и Том уходит в туалет, прежде чем будет подан яблочный крамбл и сладкий заварной крем. Бэт ускользает из-за стола, пока остальные возятся с мисками и ложками. Она поджидает Тома, пока тот выйдет из туалета на первом этаже. – Все в порядке, дорогой? – говорит она. Глаза его беспокойно бегают по сторонам в поисках помощи. Он чувствует, что сейчас творится внутри у Бэт, а ей необходимо дать этому выход, как дыму из печки. – Да, – отвечает он. – А с вами все о’кей? – Я хотела тебя кое о чем попросить. Ты, конечно, можешь отказаться… Том подозрительно смотрит на нее, он явно напуган, хотя бояться нечего: ей нужна от него совершенно простая и безопасная вещь. – Можно я тебя обниму? Такой сладкий и мягкий маленький Том; она видит, как в желании доставить ей радость он подавляет свою неловкость и смущение. Она распахивает руки и крепко обнимает его. Он пахнет неправильно, не тот кондиционер для стирки, не тот шампунь, не та основная нота запахов, не те волосы, не так кожа, но это все неважно, потому что он такой же по размеру и такой теплый. – Я не могу обнять его. Мне очень этого не хватает, – говорит Бэт. Кажется, Том пытается вывернуться, но даже это напоминает ей Дэнни. Как раз в тот момент, когда он начинает тоже обнимать ее, в дверь звонят, и он выскальзывает из ее рук. – Пусть хоть так, – говорит она. Том не может достаточно быстро вернуться за обеденный стол, а Бэт не может решить для себя, лучше ей стало после этого или хуже. На пороге стоит Джек Маршалл. Это неожиданно, но теперь все так происходит. Она жестом приглашает его в гостиную, думая, обедал ли он. Он определенно не душа-парень, но ей кажется невежливым не спросить его об этом. Осталось море еды, и они могут легко потесниться, чтобы освободить еще одно место за столом. Она уже собирается предложить это Джеку, но что-то в его поведении – уж больно он прямо держится – подсказывает, что это далеко не светский визит. Когда Бэт отступает в сторону, показывая остальным нового гостя, Марк вскакивает со стула, едва не опрокинув тарелку. – Все в порядке? – вроде бы участливо спрашивает он, но его холодный тон говорит о другом. Бэт смотрит на Элли – та сидит бледная как полотно. – Я нашел вот это, – отвечает Джек и раскрывает ладонь, на которой лежит небольшая черная коробочка. Бэт подается вперед, чтобы рассмотреть, что это, и отскакивает назад. Это телефон, старая потертая «Нокия» Дэнни. – Я услышал сигнал из мешков с газетами. И на дне нашел вот это. Должно быть, он оставил его там во время последней разноски. Начал садиться аккумулятор, и эта шутка просигналила. Элли мчится через всю комнату, торопясь забрать телефон, но уже слишком поздно – он попадает от Джека в руки Марка. Она буквально выхватывает у него мобильный: он держит его чуть дольше, чем нужно, прежде чем отпустить. Она аккуратно заворачивает телефон в салфетку. Голос Марка звучит размеренно, даже слишком размеренно. – Почему вы принесли это, Джек? Старик смотрит на них по очереди. – Марк, Бэт, они будут говорить обо мне разные вещи. Только все это неправда. Желудок Бэт с жирной пищей сжимает спазм. Какого черта, что здесь происходит? Элли не выглядит удивленной – как и Марк. Бэт чувствует, что ее сейчас вырвет. – Проводите его, – командует Элли, обращаясь к Лиз, которая выглядит такой же сбитой с толку, как и Бэт. Тем не менее она осторожно ведет Джека к выходу. – Перед тем как я пришел сюда, кое-что произошло, – говорит он через плечо. – И они будут говорить, что это сделал я. Я смотрю вам в глаза, потому что это ваш мальчик, и говорю вам, что не такой я человек. За дверью слышится какое-то движение, после чего начинается знакомое уже щелканье фотокамер. Джо Миллер задергивает занавески в гостиной. – Пожалуйста, поверьте мне, – просит Джек Маршалл, выходя к толпящимся снаружи репортерам. – Бэт, Марк… Вы должны верить мне. Прежде чем Бэт успевает сообразить, что же все-таки происходит, с противоположной стороны раздается еще один щелчок, сопровождаемый вспышкой. Все поворачиваются к задней двери в сад, где через забор заглядывает еще один фотограф, стоящий на приставной лестнице. Через несколько секунд рядом с ним появляется еще одна голова. Они уже полностью окружили дом. – Вот сволочи! – цедит сквозь зубы Марк, устремляясь в сад, за ним бросаются Джо и Найдж. – Проваливайте отсюда! – ревет он на ходу. – Да побыстрее, пока я не побил эти ваши штуковины! Осуществить свои угрозы он не успевает. Джо уже бежит к забору с садовым шлангом в руке и выпускает фонтан воды, окатывая фотографов с головы до ног. Настроение внезапно поднимается, а смех мужчин оказывается заразительным, веселится даже маленький Фред. – Гениально! – заявляет Марк, хлопая Джо по спине. Но оживление длится недолго. – Во что мы себя превратили? – говорит Марк. Бэт понимает, что это последствия общения с прессой. Те самые шлюзы, которые Элли предупреждала не открывать. Они своими руками пригласили сюда всю эту братию. Однако шлюзы работают в обоих направлениях. Наконец-то, через одиннадцать дней после того, как Дэнни был найден на пляже, все-таки созывается пресс-конференция. Бэт впервые пришла в начальную школу Южного Уэссекса с того памятного для нее утра. Спортивная площадка, куда она тогда принесла коробку с завтраком и где пережила последние секунды спокойной жизни, сейчас выгорела на солнце и пустынна. Бэт тяжело смотреть на нее, но внутри оказывается еще хуже. В этом школьном зале она была на собраниях, смотрела спектакли на евангельские темы, детские концерты в конце года. Она усаживалась на краешек слишком маленьких стульев с видеокамерой в руке и записывала Дэнни, певшего фальшивым голосом. Теперь же она на сцене и участвует в представлении, в котором до этого не участвовал никто из родителей, сидит за столом с черной скатертью между мужем и дочкой, пока Пит прикалывает к их воротничкам микрофоны. Карен Уайт сидит в первом ряду. Бэт одними губами шепчет ей «спасибо», и в ответ получает теплую, ободряющую улыбку. – Зачем тут нужны мы все? – спрашивает Хлоя. Она нервничает и от этого побледнела: ее веснушки проступают даже сквозь макияж. – Чтобы людям было понятно, как много значит для нас потеря Дэнни, – говорит Марк. – И какая мы крепкая семья. Такого лицемерия Бэт вынести уже не в состоянии. Тигру, притаившемуся у ее горла, уже не терпится, но сейчас не время выпустить внутренний крик наружу. Вместо этого она наклоняется к мужу и тихо шепчет, чтобы слышать мог только он: – Я знаю про тебя и Бекку Фишер. При этих словах лицо его хмурится, на нем появляются глубокие складки, а она испытывает вспышку нездорового удовлетворения. В этот момент самовозбуждаются и гудят ожившие микрофоны, разом щелкают десятки вспышек и конференция начинается. В скромном дворе позади дома Джека Маршалла на краю пляжа почти нет зелени. Вымощенная площадка завалена всякими лодочными принадлежностями, измочаленными канатами и поломанной техникой. Старый металлический бак служит жаровней. Джек следит за тем, как языки пламени лижут воздух. На покосившемся деревянном столе стоит потрепанный картонный ящик. Оттуда Джек извлекает пачку фотографий и не торопясь рассматривает их. Мальчишки в плавках. Дэнни переодевает мокрый гидрокостюм. Джек обнимает Тома Миллера. Эти снимки никак не годятся для мемориальной стены в честь Дэнни перед домиком Морской бригады. Среди этих фотографий есть одна, от которой у Джека перехватывает дыхание: трясущимися руками он прижимает ее к губам и целует, надолго закрыв глаза. Когда же он их открывает, то еще некоторое время внимательно смотрит на нее, как будто решая, как поступить. В конце концов он прячет ее в карман. Остальные снимки он бросает в дымящуюся жаровню. Глянцевая бумага медленно разгорается, но потом горит быстро. Вокруг Джека кружатся хлопья пепла, осаждаясь грязным налетом на воротник его рубашки. Последним в огонь отправляется фото Дэнни без рубашки. Оно медленно сворачивается по краям, прежде чем превратиться в ничто. 33 Стоит августовский вечер, одиннадцать часов, но Бродчёрч уже превратился в город-призрак. На улицах нет машин. Из пабов не вываливаются пьяные посетители. Рестораны пусты. На деревьях самшита перед гостиницей «Трейдерс» мерцают белые китайские фонарики, однако на террасе пустынно. На Хай-стрит, в самом начале, одиноко стоит мальчик со скейтбордом под мышкой. На нем тонкая серая футболка, черные джинсы и синие кроссовки с желтой флуоресцентной отделкой. Он ставит скейтборд на землю, становится на него и едет под уклон по самому центру мертвой улицы. В тишине ночи слышится лишь шелест колесиков по асфальту. Но волосы у него светлые, а не каштановые. Это Том Миллер, а не Дэнни Латимер. И несмотря на поздний час, он здесь далеко не один. За ним следует целая процессия взрослых. Печальный маленький парад возглавляет Элли Миллер, не спускающая глаз с Тома. Алек Харди и горстка полицейских вместе с ним смотрят по сторонам – куда угодно, кроме как на Тома. Здесь же Латимеры, убитые горем, но крепящиеся, держатся из солидарности за руки. Позади Марка тащится Найдж. Неподалеку от них находится преподобный Пол Коутс; на лице его профессионально серьезное мрачное выражение. Джо Миллер везет в коляске спящего Фреда. Карен Уайт идет одна. По мере того как Том едет, из дверей домов появляются люди, чтобы посмотреть на него. Олли Стивенс и Мэгги Радклифф стоят плечом к плечу возле редакции «Эха Бродчёрча», а затем пристраиваются позади всех. В дверях «Трейдерс» возникает Бекка Фишер. Она ловит глазами Марка, и они помимо воли обмениваются печальными взглядами. Бэт замечает это, и бросает руку Марка. Бекка опускает глаза и отступает в тень.