– Я правда не хотел его убивать. И правда страдал, но в полицию пойти не решался, тем более что все произошедшее поначалу приняли за несчастный случай. Хотя страдал, поверь, я действительно мучился. – Может, если все рассказать, станет немного легче. – Легче? Нет! Думаю, это невозможно. Да вы и сами уже, похоже, все знаете. У брата дела шли хорошо, даже замечательно. И все ему давалось легко, будто само в руки шло. А мне, будто для симметрии, природа не дала ни таланта, ни удачи, многие утверждают, что и ума особо не дала. Но моих мозгов было вполне достаточно, чтобы осознать степень моей ничтожности, особенно рядом с Николаем. И он ведь содержал меня и жену, не ожидая ничего взамен, поверите, ни разу даже не упрекнул! – Лицо Алексея исказилось, будто он собирался разрыдаться, но ему удалось сдержаться, и спустя пару секунд он продолжил: – Но мне этого почему-то все время было мало. Наверное, и вправду зависть или природное упрямство. Но я каждый раз затевал новый проект, просил на его реализацию денег у брата и каждый раз прогорал до самого дна. А он прощал меня, порой высмеивал, порой ругался, но давал денег снова и снова. И мне постоянно казалось, что новая попытка обязательно будет успешной. Но не тут-то было. И в этот раз я снова был на грани банкротства, и снова скрывал это до последнего. Но Николай как-то узнал и сильно разозлился. Пригласил к себе, начал меня распекать. Мне бы, дураку, промолчать или повиниться, а я возьми да и ляпни про новую идею с сетью уличных кафе. – И что, он сильно разозлился?! – Наверное, очень сильно, хотя сначала мне показалось, что нет. Он больше не ругался и не смеялся, просто стал очень серьезным, сосредоточенным и сказал, что денег больше не даст. Но я по-прежнему могу рассчитывать на его посильную помощь в плане обеспечения, и мы можем с женой гостить в его доме сколько пожелаем. Только умерить аппетиты Марго и приструнить ее мне придется самому. А заодно объяснить, что денег на бриллианты и шубы нет и не будет, что ее муж столько не зарабатывает, а его брат столько не желает давать. И разные меры, которые ей кажутся хитроумными, изменить эту ситуацию не помогут, потому что у Николая в жизни есть свои интересы и собственные проекты. Знаете, я иногда думаю, что, если бы я в тот момент просто встал и ушел, ничего ужасного не произошло бы. Вместо это я стал канючить, убеждать, что на этот раз уж не оплошаю, да ревниво расспрашивать Николая, что у него за новый проект. – И что он задумал? – Да эту свою шутку дурацкую, с кладом! Брат давно носился с этой идеей и успел всем с ней надоесть, потому что у всех нас были свои интересы. Но упрямство не зря наша фамильная черта. Упрямее всех был Николай, а с ним может разве что его Рита сравниться. Ручаюсь, вы знаете, поскольку оба, господа офицеры, здесь оказались ее стараниями. Только эта девочка могла не смириться с выводами, что сделало первое следствие. И только она могла добиться, чтобы дело открыли вновь или хотя бы провели неофициальное расследование. – Возможно. Но давайте ближе к происшествию. – Да, собственно, все и так ясно. Я настаивал, Николай отказывался. Потом стал критиковать его идею, он еще больше разозлился, начал орать и оскорблять. Я не остался в долгу, и разговор мгновенно перерос в жуткую ссору. – Кто достал оружие? – мрачно поинтересовался Крячко. – Он, Николай то есть! – Ты уверен, что брат первым стал угрожать?! – усомнился Гуров. – Разумеется, он не угрожал, с чего бы вдруг?! Просто Николай вспылил после моей очередной слезливой фразы о том, что без его помощи мне хоть в петлю лезь. Достал револьвер, протянул и язвительно сказал, что у висельников вид мерзкий, так что лучше будет застрелиться. Я так сильно разозлился на него за эту очередную злую шутку, что не выдержал, наставил на Николая пистолет, взвел курок и сказал, что лучше застрелю его, но не дам пустить по ветру состояние. Он попытался отобрать у меня револьвер, и мы стали бороться за него. И тут раздался выстрел. Я не могу сказать, чей палец нажал на пусковой крючок, в горячке я этого не заметил, но раздался выстрел, и брат умер. Мгновенно! Так что звать кого-то на помощь не имело смысла. Пуля попала ему в висок, кроме того, выстрел произошел с близкого расстояния. Я еще немного постоял, подумал. В кабинете довольно громко играла музыка, плюс мы орали, а дом достаточно большой, так что окружающие выстрела могли и не услышать. Я не хотел оказаться в тюрьме, поэтому вытер свои отпечатки, вложил револьвер в руку брата и вышел из его кабинета. Меня никто не видел, поэтому я был готов утверждать, что покинул кабинет минут на двадцать раньше настоящего времени. Но меня никто особо не расспрашивал, так что я предпочел и вовсе не распространяться, что мы скандалили в тот день. – Теперь вас ждет суд и срок, – констатировал Стас. – И попытка сокрытия преступления сыграет против, как ни крути. – Я понимаю и готов, – кивнул Алексей, – за эти дни устал думать обо всем, и бояться тоже устал. – А когда Римма Сергеевна заявила, что знает, кто убил, ты сильно испугался? – Очень! Мне едва удалось удержать спокойное выражение на лице. А может, не удалось, но ее заявлением все вокруг были ошарашены, так что я особо не выделялся среди остальных. – И что вы предприняли для того, чтобы обезопасить себя? – напирал Стас. – Да ничего. Я был уверен, что она не знала ничего конкретного, иначе не стала бы молчать так долго. Вернее, она знала обо всех понемногу, чего уж скрывать, семейка у нас странная. Но я уверяю, что не пытался ей навредить, это кто-то другой приложил руку. – А твоя жена? – негромко поинтересовался Гуров. – Марго?! – искренне удивился Алексей. – С чего бы? – Да вот думаю, могла ли она решить защитить тебя подобным образом? – Нет! Я жене ничего не рассказывал, и она ни о чем не подозревала. Да и не стала бы она идти под статью ради меня, это совершенно не в ее стиле. – А в ядах она разбирается? – Как все, не больше и не меньше. Есть мышьяк, цианид, есть крысиная отрава. Ни первое, ни второе ей достать, пожалуй, не под силу. Яд для крыс, вероятно, где-то купить можно, но я не знаю, где именно. – А ты или Марго сумели бы яд, к примеру, изготовить самостоятельно? – Да ты что?! Для этого нужно в химии хоть немного разбираться, а мне по многим предметам тройки ставили из жалости. Ручаюсь, что и Марго не обладает столь широкими познаниями. Так что на сей раз вы не там ищете, ребята. – Возможно, – не стал спорить Гуров и отдал распоряжение о немедленном заключении Алексея Петровского под стражу. Глава 19 Ужин прошел в тяжелой, гнетущей атмосфере, без традиционных шпилек и придирок. Несмотря на усилия оперативников, слухи об отравлении пожилой женщины просочились в массы. Сначала об этом стали шептаться слуги, а затем и все остальные. Гуров внимательно следил за публикой. Разумеется, он не ждал, что виновный возьмет и проявит себя, но по привычке был бдителен. Маргарита снова отказалась от еды и заперлась в своей комнате. Все остальные гости и родственники были шокированы не только недавней смертью Риммы Сергеевны, но и арестом Алексея. Они ели мало и неохотно, а разговаривали еще меньше. Стас, который, к слову, тоже отбросил в сторону маскировку, получил статус гостя и, сидя рядом с приятелем, медленно и словно нехотя ел. Он совершенно не радовался тому, что оказался за торжественно накрытым, дорого сервированным столом. Ужинал без своего обычного аппетита, несколько раз негромко пробормотал, что предпочел бы родниковую воду и вареные вкрутую яйца всем этим изысканным блюдам и дорогим напиткам в блестящих бокалах. Гуров, мысленно усмехаясь, припомнил, что еще в Средние века было изобретено несколько хитроумных способов, как отравить яйца курицы смертельным ядом, не оставляя видимых следов. А уж в наше время это блюдо и вовсе не является спасением или гарантией в доме, где есть отравитель. Но не стал портить другу и без того неважный аппетит. Руслана была задумчива и рассеянна. Ее муж, Константин, как всегда, меланхоличен и сосредоточен исключительно на еде. Его аппетит, кстати, странным образом совершенно не пострадал, так что ученый и этим вечером уминал еду буквально за пятерых, как обычно. Зоя Михайловна была раздражена и явно за что-то гневалась, но поскольку изо всех сил сдерживала себя, Лев не сумел пока обнаружить источник ее недовольства. Впрочем, возможно, ее недовольство происходило из того, что Рита недавно полностью оттеснила женщину от ведения домашних дел и даже не дала ей возможности попытаться оспорить это решение. Стелла была небрежно одета и причесана, нервозна, бледна и практически ничего не ела, ковыряясь вилкой в еде с презрительным выражением на лице. Лицо Марго носило следы недавно пролитых слез. Она тоже мало ела и все больше налегала на спиртное, причем если в начале вечера предпочитала легкие вина, то к концу ужина хлестала виски так, словно он был лимонадом, и Гуров всерьез опасался, что Марго вряд ли сегодня сможет добраться до своей комнаты без посторонней помощи. Остальные гости в этот вечер, как, впрочем, и всегда, не слишком активно себя проявляли, дамы переглядывались и тихонько шептались, деликатно отведывали блюда, мужчины налегали на спиртное. Кажется, кто-то решил, что, если залить внутрь организма побольше спиртосодержащей жидкости, она сработает как антидот, если, паче чаянья, туда с едой попадет немного яда. На Гурова и Крячко теперь в этой компании косились как на чужаков. Было видно, что многие хотят завалить их вопросами, но не решаются, поскольку еще днем Маргарита объявила, что офицеры направлены в особняк по ее личной просьбе, для того, чтобы провести расследование. А теперь, когда виновный в гибели отца обнаружен и арестован, останутся до тех пор, пока не найдут того, кто вероломно отравил ее бабушку. Глава 20 После серии утомительных опросов – ведь нужно было пообщаться с очень большим количеством народа – сыщики собрались в комнате Стаса для совещания, уже ставшего традицией. Им нужно было немного поразмыслить, суммировать полученные сведения и сделать выводы, а это всегда удобнее делать вдвоем с толковым напарником. – Лева, я все понял! Надо только доказательства отыскать, и дело можно закрывать! – ошарашил друга Стас, как только они устроились в креслах. – Любопытно, и кого именно ты подозреваешь? Я, например, опросил массу народа и до сих пор теряюсь в догадках. – Константина, разумеется! Муженька Русланы, ученого этого! – расплылся Крячко в довольной улыбке. – Это почему же ты решил его подозревать? – Хотя бы потому, что он совершенно не нервничал за столом. Ты заметил? Все сидят в полном шоке, никому кусок толком в горло не лезет, а этот молотит, словно глухонемой, будто не ел три дня и будто недавно в доме никого не отравили. А почему? Потому что он сам отравитель и есть, вот и уверен, что ему ничего не угрожает. Кроме того, Константин какой-то там ученый, я помню, Рита говорила, значит, и яд соорудить для него – раз плюнуть! – Во-первых, Константин физик, а не химик. А чтобы изготовить рицин, даже химиком быть не обязательно, это ведь полностью натуральный яд растительного происхождения. И добыть его достаточно просто, главное, иметь исходный материал – семена клещевины. – А кем тогда нужно быть? – Полагаю, достаточно разбираться в садоводстве и быть неплохим поваром. Или работать, например, на фабрике по производству касторового масла. Хотя и там за отходами производства тщательно следят специальные службы. – Ладно, а почему же он был спокоен, аки удав? – Может, человек уверен в том, что у него нет врагов, а также наследников, то есть ценного имущества, и убивать его не за что. В конце концов, он все больше молчит, никогда не делал провокационных заявлений, и жили они в основном за счет Николая. Кроме того, Константин – ученый, и пусть слегка зациклен на себе и увлечен комфортом, который можно получить в этом особняке, развитой логикой он должен обладать в любом случае. – И чего? – Он просто сделал вывод, что за общим столом ему нечего опасаться. – Почему это? – Подумай сам. Римму Сергеевну отравили в ее комнате. И хоть выводов экспертов пока нет, могу поручиться, что они обнаружат следы яда в остатках еды или питья. А это означает, что убийца действовал целенаправленно, и остальным обитателям дома ничего не угрожает. Особенно если они едят блюда из одного котла, так сказать. – Ну, не скажи. Вдруг убийца решит еще от кого-нибудь избавиться и проявит чудеса изобретательности?! Например, отравит лично твою тарелку! – Нет, здесь слишком много вероятностей, значит, сохраняется возможность случайной ошибки. Подсыпать яд в бокал или травить приборы бессмысленно. Места за столом не подписаны, гости их занимают в произвольном порядке, легко ошибиться, отравить не того и, как следствие, насторожить потенциальную жертву. Так же глупо травить всю емкость с супом, салатом или тушеным мясом – погибнут все, кто решит это попробовать. Значит, человеку, который опасается за свою жизнь, нужно быть осторожным лишь с той едой, которую прислали лично для него. То есть Константин ничем не рисковал и, вероятно, хорошо понимал это. – Ладно. Значит, мы можем уже сейчас, без экспертизы, сказать, что Римму Сергеевну отравили после ужина и она съела или выпила что-то у себя в комнате? – Это логичное предположение. За ужином она ела то же самое, что и остальные, а больше пострадавших нет. И мы не просто так выясняли, кто заходил в ее комнату после ужина, возможно, среди этих людей находится искомый преступник. – Мы знаем, что после ужина Римма Сергеевна прогуливалась с Ритой. А потом внучка проводила бабушку до комнаты, пожелала ей спокойной ночи и удалилась. – И Рита сама нам об этом рассказала, – согласно кивнул Гуров. – То есть мы ее проверять не будем? – Наоборот, мы не стаем делать исключений и проверим всех, кого заподозрим, чтобы исключить сомнения. – Ладно. На кухне мне сказали, что Римма Сергеевна любила на ночь пить пару чашечек чаю с мятой или ромашкой. Его заваривали на кухне, как правило, сама повариха или кто-то из ее помощниц, а относила в комнату горничная, каждый раз это была разная девушка, кто оказался свободен на тот момент. – И кто относил вчера? – Милая девушка, стройная такая, с короткой стрижкой, по имени Зиночка. – Ты с ней поговорил? – Всенепременно, – кивнул Стас. – Она сказала, что просто отнесла в комнату поднос, постучала, вошла, поставила, как было велено, на столе и ушла. Они обычно убирали приборы уже утром.