– Что именно? Вы поверяли свои тайны НФД, Аллейн? – Я хочу знать, кто он. – Это как-то связано с делом Риверы? – Да, связано. – Тогда предлагаю сделку. Я хочу хороший сладкий кус, жареную информацию прямиком из уст Ярда. Все про старого Пастерна, и про то, как вы случайно очутились на месте преступления, и про погибшую любовь… – С кем вы говорили? – С уборщицами, ночными портье, ребятами из оркестра. А четверть часа назад я столкнулся с Недом Мэнксом. – И что он имел сказать? – Сопротивлялся, будь он проклят. Ни слова не пожелал произнести. И в ежедневной газете тоже ничего не напечатал. Болван бесчувственный. – Тебе бы следовало помнить, что он кузен главного подозреваемого. – Выходит, нет сомнений, что это старик Пастерн? – Я такого не говорил, и ты намекать не будешь. – Черт, дайте мне историю. – Насчет того журнала. Ты сам с НФД знаком? Выкладывай. Закурив, Найджел устроился поудобнее. – Я с ним не знаком, – сказал он, – и не знаю никого, кто мог бы этим похвастать. Называет он себя именем Н.Ф. Друг, и говорят, что сам журнальчик ему принадлежит. Если это так, он нашел чертову золотую жилу. Это издание вообще для всех загадка. Оно нарушает все правила, а имеет успех. Появилось оно около двух лет назад и с большой помпой. Владельцы перекупили старое «Триппл миррор», знаете ли, и забрали себе типографию и прочие мощности и, не успел никто оглянуться, утроили продажи. Бог знает как. Этот журнал нарушает все правила: смешивает здравую критику со слезливыми побасенками и печатает самые дорогие сериалы бок о бок со статейками, от которых покраснел бы «Пегс уикли». Говорят, все держится на колонке НФД. А только посмотрите на нее! Подходец еще до войны провалился, а «Гармония» на нем процветает. Мне говорили, личные письма по пять шиллингов за штуку сами по себе золотая жила. Судачат, что у него жутковатый дар писать как раз то, что хотят услышать от него корреспонденты. Мальчики, которые пишут для «Гармонии», высший класс. Сплошь умники. А самого НФД никто никогда не видел. Он не водится со штатными ребятами, а парни, что работают для них на вольных хлебах, никогда не пробиваются дальше редактора, который всегда вежлив, но из него ни крохи не вытянешь. Вот. Это все, что я могу вам рассказать про НФД. – А как он выглядит, никогда не слышал? – Нет, ходит легенда, что он носит поношенную одежду и черные очки. Говорят, на двери в конторе у него особый замок, и он никогда ни с кем не встречается, мол, не желает, чтобы его узнавали. Все это спектакль. Шумихи ради. Да и сама редакция это обыгрывает: «Никто не знает, кто такой НФД!» – Что бы ты подумал, если бы я сказал, что это Эдвард Мэнкс? – Мэнкс? Вы же не всерьез! – Это так невероятно? Найджел поднял брови: – На первый взгляд да. Мэнкс уважаемый и очень дельный журналист. Он написал уйму весьма серьезных материалов. Левацких, конечно, но авторитетных. У него большие перспективы, да что там, он восходящая звезда. Я бы подумал, его вывернет при виде этой колонки. – М-да. – Впрочем, все они в «Гармонии» со странностями. У Мэнкса радикальные взгляды на театр. Это один из его коньков. А еще он хочет национализации собственности и ухватится за любой шанс, чтобы сделать об этом статью. И вообще-то статьи они печатают такие, что их вакханалия против пороков, пожалуй, пришлась бы Мэнксу по вкусу. Я говорю не о стиле – слишком уж он забористый, – но дух и политика журнала, наверное, понравились бы. Они ведь по-крупному замахиваются, знаете ли. Имена всякие называют и вообще словно бы бросают вызов, мол, валяйте, подайте на нас в суд за клевету, посмотрим, что у вас выйдет. Совершенно в его духе. Да, пожалуй, «Гармония» печатает статьи Мэнкса, чтобы придать журналу весу, а Мэнкс пишет для «Гармонии», чтобы достучаться до ее читателей. К тому же там хорошо платят. По высшей ставке. – Найджел помолчал, потом сказал вдруг резко: – Но Мэнкс в роли НФД! Это совсем другое дело. У вас действительно есть веская причина такое подозревать? Вы что-то нарыли? – В настоящий момент расследование так и пенится подозрениями. – Расследование по делу Риверы? Это с ним связано? – Не для протокола. Да. – Боже ты мой, – серьезно протянул Найджел. – Если Нед Мэнкс стоит за этой колонкой, тогда понятна и секретность! Надо же, тогда все понятно. – Нам придется спросить его. Но мне бы очень хотелось иметь побольше зацепок. Тем не менее попробуем к ним проникнуть. Где расположен офис «Гармонии»? – На Мейтерфэмильес-лейн. В старом здании «Триппл миррор». – Когда выходит эта галиматья? Журнал ведь ежемесячный? – Дайте подумать. Сегодня двадцать седьмое. «Гармония» выходит в первую неделю месяца. Они вот-вот должны сдаваться в печать. – Значит, НФД, скорее всего, будет на месте. – Наверное, да. И вы собираетесь ворваться к Мэнксу, размахивая наручниками? – Не твое дело. – Да ладно вам, – сказал Найджел. – А что я с этого получу? Аллейн коротко изложил ему события, сопутствовавшие смерти Риверы, и красочно описал выступление лорда Пастерна в «Метрономе». – Пока очень даже неплохо, – согласился Найджел. – Но я столько же и у официантов разузнал бы. – Нет, если Цезарь Бонн свое дело знает. – Вы собираетесь арестовать старика Пастерна? – Не сейчас. Пиши статью, потом пришлешь ее мне. – Ну надо же! – ахнул Найджел. – Хорошенькое дельце вырисовывается. Пастерн вообще хорошая тема, а такой скандал просто находка. Можно воспользоваться вашей пишущей машинкой? – Десять минут. Найджел удалился за машинку в дальнем конце комнаты. – Я ведь, разумеется, могу написать, что вы там присутствовали? – спросил он поспешно. – Черта с два. – Ну же, Аллейн, не жмотничайте. – Я тебя знаю. Дай тебе волю, ты опубликуешь какую-нибудь омерзительную фотографию, на которой я буду выглядеть полоумным идиотом. И подпись: «Старший инспектор, который стал свидетелем преступления, но не знает, кто убийца!» Найджел ухмыльнулся. – А ведь хорошенькая вышла бы статейка! Но и так «жареная» получится. Поехали, ребята. – Он застучал по клавишам. – Еще кое-что, Фокс, в этой путанице бросается в глаза – точь-в-точь дорожный знак, вот только я не могу его прочесть. Почему этот треклятый старый фигляр посмотрел на револьвер и едва бока не надорвал от смеха? Вот! Погодите-ка. Кто был с ним в кабинете, когда он варганил себе холостые и заряжал пушку? Шанс слабенький, но, может, удастся что-то вытянуть. – Он подтянул к себе телефон. – Поговорим-ка снова с мисс Карлайл Уэйн. III Когда позвонили, Карлайл была у себя в комнате и ответила на звонок там, сидя на кровати и рассматривая цветы на обоях. Сердце точно молоток застучало ей по ребрам, а горло сдавило. В далеком закоулке мозга шевельнулась мысль: «Словно я влюблена, а не напугана до тошноты». Необычайно низкий и внятный голос произнес: – Это вы, мисс Уэйн? Прошу прощения, что снова тревожу вас так скоро, но мне бы хотелось еще раз с вами поговорить. – Да, – механически отозвалась Карлайл. – Я понимаю, да. – Я мог бы приехать на Дьюкс-Гейт, или, если бы вы предпочли, мы поговорили бы в Ярде. – Карлайл ответила не сразу, и голос продолжил: – Что вам больше подошло бы? – Я… думаю… я приеду к вам. – Возможно, так было бы проще. Большое вам спасибо. Можете приехать сейчас? – Да. Да, конечно, могу. – Великолепно. Он дал ей подробные указания, через какой вход войти и где его спросить. – Вам все ясно? Тогда увидимся минут через двадцать. – Минут через двадцать, – повторила она, и ее голос сорвался на нелепо веселую ноту, точно она радостно назначает ему свидание. – Ладненько, – произнесла она и подумала с ужасом: «Я никогда не говорю «ладненько». Он решит, что я выжила из ума». – Мистер Аллейн, – сказала она вслух. – Да? Алло?