Аллейн разглядел в полумраке хрупкую стройную фигурку девушки, сидевшей в кресле возле камина. – Это я, – сказал Аллейн. – Родерик Аллейн. – Вы! – Извините, что нагрянул без приглашения. Я думал, может быть, вам… – Но… О, конечно же, проходите. Тонкая фигурка приблизилась к нему и протянула руку. Аллейн извиняющимся тоном произнес: – Здесь довольно темно. Глаза еще не привыкли… – Ах да! – Короткое движение – и возле стены вспыхнул торшер. Теперь Аллейн наконец увидел ее отчетливо. На Трой было длинное неброское платье темного цвета. Выглядела она почему-то выше, чем ему помнилось. Лицо, обрамленное коротко стриженными черными волосами, казалось совсем бледным. Аллейн легонько пожал протянутую ему руку, чуть задержав ее в своей, а затем приблизился к камину. – Очень мило, что вы пришли. – Не уверен. Я приехал по долгу службы. Трой вздрогнула и как-то сразу ощетинилась. – Извините. Я сказала глупость. – Если бы я не был полицейским, – поспешно добавил Аллейн, – я, наверное, в любом случае пришел бы к вам. А вы могли бы смело послать меня на все четыре стороны, как при нашей первой встрече. – Вы всегда будете напоминать мне о моих дурных манерах? – Нет, я вовсе этого не хотел. И потом, я не нахожу ваши манеры дурными. Мы можем где-нибудь присесть? – Разумеется. Они сели возле камина. – Что ж, – сказала Трой. – Доставайте свой блокнот. Аллейн похлопал себя по карману пиджака. – Да, он и в самом деле здесь, – сказал он. – В последний раз я пользовался им в Новой Зеландии. Вы, кстати, еще не ужинали? – Это имеет отношение к делу? – Будет вам, – улыбнулся Аллейн. – Не превращайтесь во враждебно настроенного свидетеля еще до начала военных действий. – Не надо зубоскалить! О, черт – опять нагрубила! Да, спасибо, я поковыряла кусок жилистой курицы. – Отлично! Значит, стакан портвейна вам не повредит. Мне не предлагайте – на службе пить не положено. Разве что с коварным умыслом подпоить свидетеля. Вас, должно быть, сильно потрясло это происшествие? С минуту помолчав, Трой ответила: – Покойники всегда наводят на меня ужас. – Понимаю, – кивнул Аллейн. – Я тоже когда-то боялся мертвецов. До войны. Впрочем, я и теперь не могу относиться к смерти спокойно. – Она была такой юной и глупенькой… Скорее хорошенький зверек, чем разумная женщина. И вдруг – такое. Она даже мертвая выглядит скорее удивленной… Как при жизни. – Да, – вздохнул Аллейн. – Хотя порой такие наивные простушки оказываются умнее, чем кажутся с виду. Родные или близкие у нее есть? – Понятия не имею. Она не состояла в браке – официально по крайней мере. – Ладно, это мы выясним сами. – Что я должна сделать? – спросила Трой. – Расскажите мне об этой девушке все, что вы знаете. Как она погибла, мне известно, и как только мои люди приедут из Лондона, мы перейдем в студию. Пока же я хочу знать, нет ли у вас каких-нибудь мыслей относительно причин произошедшего. Спасибо, что распорядились ничего не трогать. К сожалению, не многие способны подумать об этом в такую минуту. – Нет, никаких мыслей у меня нет, но об одном я хочу вас предупредить сразу. Я запретила своим студентам отвечать на вопросы полицейских. Я знала, что от волнения они наговорят всяких глупостей, и решила первой дать показания. – Понимаю. – Я готова дать их сейчас. – Официально? – небрежным тоном спросил Аллейн. – Как хотите. Перевернув подиум, вы увидите, что кинжал вставлен снизу в щель между досками. – Вот как? – Почему вы не спрашиваете, откуда мне это известно? – Я ожидал, что вы сами это скажете. Так ведь? – Да. Десятого сентября утром, когда я впервые уложила натурщицу в эту позу, я специально постаралась сделать так, чтобы со стороны сразу было понятно, каким образом произошло убийство. Дело в том, что один из моих учеников, Седрик Малмсли, иллюстрирует книгу, в которой описан именно такой способ убийства. – Трой ненадолго умолкла, глядя на весело мелькавшие в камине языки пламени. – Во время перерыва ученики заспорили, можно ли и в самом деле убить человека так, как описано в той книге. Хэчетт, другой мой ученик, отыскал в чулане кинжал и воткнул его снизу между досками. Ормерин помогал ему. Подиум – мы также называем его помостом или подмостками, как придется, – сколотили для меня в деревне, и между досками есть щели. Ближе к концу клинок кинжала намного уже, чем у основания. Кинжал легко пролез в щель, но чтобы загнать его на всю длину, пришлось стучать по рукоятке лотком от мольберта. Тогда клинок прочно засел между досками. Вы все это увидите сами, когда посмотрите. – Да. – Аллейн отметил что-то в своем блокноте и выжидательно посмотрел на Трой. – Покрывало – или драпировка – было наброшено таким образом, чтобы скрыть кинжал от посторонних глаз, – все это, должна признаться, смотрелось весьма убедительно. Соня выглядела… да, она казалась сильно напуганной. Затем Хэчетт выдернул кинжал – это потребовало от него серьезных усилий, – и мы продолжили занятия. – А куда дели кинжал? – Дайте подумать. Кажется, Хэчетт куда-то убрал его. – Вопрос практический: как вам удалось определить, в каком месте кинжал пронзит тело? – Положение фигуры натурщицы очерчено на досках помоста мелом. Укладываясь в заданную позу, Соня сначала ложилась на правый бок, а затем с помощью кого-нибудь из учеников принимала на досках точное положение. Я могу нарисовать вам. Аллейн раскрыл блокнот на чистой странице и вручил ей вместе с карандашом. Трой провела десяток линий и вернула ему блокнот. – Как здорово! – восхитился Аллейн. – Поразительно, как легко вам это удается. – Мне уже будет непросто забыть эту позу, – сухо ответила Трой. – Вы упомянули драпировку, – сказал Аллейн. – Она не закрывала отметин, сделанных мелом? – Только местами. Она ниспадала с подушки на доски. Ложась в позу, Соня немного сдергивала ткань. Возникавшие при этом естественные складки смотрелись куда лучше, чем заготовленные заранее. Когда ученики возились с кинжалом, они без труда определили положение сердца, пользуясь нарисованным силуэтом. Одна из щелей проходила как раз через нужную точку. Хэчетт просунул в щель карандаш, и они сделали отметку с обратной стороны. – Не могло ли случиться так, что ваши ученики повторили этот эксперимент в пятницу, но потом забыли извлечь кинжал? – Да, мне это тоже пришло в голову. Я их расспросила. Умоляла сказать мне всю правду. – Трой горестно всплеснула руками. – Любую, самую страшную правду, лишь бы не думать, что кто-то… подстроил это нарочно. Я… Мне невыносима сама мысль об этом. Как будто в ком-то из них затаился дьявол, который вдруг вырвался и… совершил это чудовищное злодеяние. Она всхлипнула и отвернулась. Аллейн выругался сквозь зубы. – О, не обращайте на меня внимания, – попросила Трой. – Я выдержу. Так вот, насчет пятницы. В то утро, с десяти до половины первого, мы, как всегда, работали с натурой. В час пообедали. Затем отправились в Лондон. Вечером ожидался отбор картин для выставки; кое-кто из моих учеников заявил туда свои работы. Вальма Сиклифф и Бейсил Пилгрим, которые накануне объявили, что намерены пожениться, отбыли в двухместном автомобиле Пилгрима сразу после обеда. На выставку они не собирались. Думаю, они отправились к нему домой – известить родных о радостном событии. Мы с Кэтти Босток уехали на моей машине примерно в половине третьего. Хэчетт, Филлида Ли и Ормерин сели на трехчасовой автобус. Малмсли собирался еще поработать, поэтому задержался до шести. В четверть седьмого он сел на автобус и присоединился к нам на выставке. Насколько я знаю, Филлида Ли и Хэчетт где-то перекусили, а потом отправились в кино. Филлида пригласила австралийца провести уик-энд вместе с ней, в лондонском доме ее тетки. – А натурщица? – Соня села на автобус, который отправлялся в половине четвертого. Где и как она провела уик-энд, я не знаю. Возвратилась она вчера вечерним автобусом вместе с Малмсли, Ормерином, Кэтти Босток, Хэчеттом и Филлидой Ли. – В пятницу, по окончании занятий, вы ушли из студии все вместе? – Я… Позвольте подумать. Нет, не могу вспомнить. Обычно мы возвращаемся группами. Кто-то еще заканчивает работу, кто-то – чистит палитры и так далее. Постойте-ка. Да, мы с Кэтти ушли вдвоем, раньше остальных. Вот все, что мне известно. – Вы заперли студию, прежде чем уехать в Лондон? – спросил Аллейн. – Нет. – Трой повернула голову и посмотрела на него в упор. – Почему? – Из-за Гарсии. – Блэкман рассказал мне про Гарсию. Он ведь задержался дольше остальных, да? – Да. – Один? – Да, – понуро ответила Трой. – Совершенно один.