Все это поведала подругам Симона, которой, конечно по секрету, рассказал друг карабинер. Муж, наоборот, строго настрого приказал жене не лезть не в свое дело и прекращать глупые расследования. Не хватало еще столкнуться с сумасшедшим! — Я же говорила, что видела кого-то в ту ночь! — Саша горячо доказывала, что ей не померещилось движущееся дерево на древней дороге и радовалась, что граф на их вечерние посиделки не явился. Девушка не представляла, как встретится с ним после стычки с Марианной. — Тебе показалось, мало ли где он по лесам бродит. Из Монтериджони добрел до Кастельмонте а утром на работу? Глупости, так не бывает, — заверили подруги. Да и Саша уже забыла свой страх, рассказывая о той ночи так, словно прочла в книге. Конечно, она поделилась с подругами, рассказав про Марианну. — Что делать собираешься? — Ничего не собираюсь. Поменьше с ней встречаться, да и вообще скоро домой, загостилась я у вас тут. — А зря, — заявила Симона. — наехала бы она на меня, я б назло вокруг Роберто крутилась. Подумаешь, помолвлены. Уж лет шесть как помолвлены. Хотел бы — давно женился. И вообще человеку нельзя приказать любить или не любить. Любит — женится. Не любит- найдет другую. — Это ты со стороны так рассуждаешь. А если бы твой Алессандро нашел другую? — Да я б ей все космы повыдергала! Я б ей такой скандал устроила, что она и близко бы не подошла к моему мужу. — Вот видишь! — Сравнила! Он муж, у нас двое детей. — А они пара, — вздохнула Саша. — А ты сама что думаешь? Я всегда была уверена, что вы с Лукой будете парой. — Джованна уставилась на подругу. — Вы ж вроде несколько лет встречались? — А толку? Так и встречались, то вместе, то расходились. А потом совсем разбежались. — L’italiano! Как будто ты не знаешь! Все сопли жуют. — И вообще мы итальянки ответственные и решительные. — Заявила Симона. — А мужики все как тюфяки. Вот пофлиртовать это они могут. Ну, мне повезло, мой amore редкий экземпляр! — Ты просто сама никак не могла решиться, — вздохнула Джованна. — А раз сама не решилась, что от итальянского мужика-то ждешь? А Никколо твой? Такой же? — Нет, он и с матерью познакомил, и жениться не против. — А ты? — А я не знаю… — До старости знать не будешь? — Просто… Я понимаю разницу, между страстью и любовью. Но я все равно хочу, чтоб накрыло, чтоб не симпатия и привязанность, а чтоб… не знаю, как объяснить… Наверное я фантазерка и идеалистка. — Ну, мы поняли, а Роберто? У вас с самого начала были странные отношения. Ни шагу вперед, ни шагу назад. И все же, он тебя любил. — Вот именно, что в прошедшем времени. Когда любят, не делают предложений другим. Он просто дружил со мной. — А ты ждала предложения? Когда ни шага навстречу не сделала и подчеркнуто встречалась с Лукой. Молодец, vero? — Он сказал, понимает, что графини Алессандры в замке не будет. — А ты? Вот что еще ты хотела услышать, тебе практически в любви объяснились! — А я что могла сказать. Промолчала. — Brava, brava! Пофлиртовать, дать надежду, спросить, почему он в этом уверен, ты не могла? — Чего сейчас об этом вспоминать. И потом я… — Опять не уверена? Ты уж определись, не подросток, взрослая женщина. — Адвокат! — Встряла Симона. — А дура. Думаю, если Роберто узнает, что Марианна закатила тебе сцену, полетит она далеко и надолго из замка. — Не полетит. Она как раз борется за свое счастье. И она права… А я… Ну, не знаю я! Дура, да! У нас есть один писатель, классик так у него одна тоже все мечтала, ей бы нос от одного, да волосы от другого приставить к третьему… в общем, как-то так. — Дуууура! — хором подтвердили подруги. * * * — Я вынужден обратиться в министерство внутренних дел. Прошло больше недели, а никаких сдвигов в расследовании! Когда Лука приехал на виллу делла Торре, вдовец графини Альберики еще завтракал. Он предложил комиссару кофе, тот согласился. Но сначала пришлось выслушать упреки. Пьетро Амброзелли совсем не подходил красавице графине (покойной, — напомнил себе полицейский). Его можно считать интересным мужчиной, несмотря на оспины на лице и слегка крючковатый нос. Но стоило строительному магнату встать, как оказалось, что он еле достает до плеча комиссару, хотя Лука никогда не считал себя высоким. Неудивительно, что графиня засмотрелась на сторону! Интересно, на кого похожи дети, и как изысканная красавица могла влюбиться в такого коротышку? Хотя браки в этом кругу не всегда связаны с любовью. Покрасневшие глаза и нос Лука отнес к переживаниям вдовца, хотя прошла уже неделя, и похороны состоялись, может отрывался с деловыми партнерами? Ночь в клубе в его 50 лет никого не украсит — Я рассказал все, что мог, что еще вы хотите услышать? — Гнев Амброзелли быстро утих, и он подвинул комиссару розетку с бисквитами. — Я всю неделю провел с детьми у моря, не представляю, кого могла впустить в дом Альберика. — Вы можете припомнить, с кем ваша супруга была особенно дружна, не важно женщины или мужчины, с кем она общалась чаще всего? Амброзелли назвал несколько имен, которые Лука сразу записал в телефон. — На самом деле я много времени проводил в Милане, а жена здесь, на вилле. Возможно, у нее были знакомые, о которых я не знал. На всех этих светских мероприятиях, выставках толчется столько народа! Я предпочитаю бизнес, вся эта пустая болтовня ни о чем не для меня. — Вы никогда не подозревали жену… простите, я должен задать этот вопрос, так положено! — В измене? Вы хотите спросить, был ли у нее любовник? Мы в Италии, инспектор, а я не самый ревнивый муж. Если у нее кто-то и был, то мне она не рассказывала. Но не думаю, что у Альберики могло быть что-то серьезное, она… несколько ленива… была. И ко всему безразлична. Казалось, она существовала в каком-то своем мире, скользила по нему, не напрягаясь. Я всегда удивлялся, что она во мне нашла. У нас двое детей, но и плане супружеского долга Альберика особо не напрягалась. Я и сам не пойму, что нас могло связать, удивляюсь сейчас, спустя десять лет брака. Ее мать… о, графиня Марина и в 60 лет окружена поклонниками, это молния, это вспышка. Дочь совсем другая. — Они были близки с матерью? — Альберика по своей натуре ни с кем не близка. Я же сказал, она ленива. И от искрометности матери она уставала. Как и от меня. И от детей, ими занимался учитель и приходящая няня. Мы ссорились, вы все равно об этом узнаете, она хотела отправить детей на учебу в Англию, но ведь дочери всего 6 лет. Я был категорически против. А Альберика… ей было комфортно одной. Рухни весь мир вокруг виллы, мне кажется, она бы этого не заметила… — Мы постараемся найти убийцу. — Я читал, если его не нашли в первые 24 часа после убийства, то шансы уменьшаются с каждым днем. Я уверен, это был случайный человек, которому она почему-то открыла. — Он совершил несколько преступлений, и мы его найдем. Иногда маленькая незаметная деталь дает возможность потянуть за ниточку, и дальше все катится лавиной. Амброзелли помрачнел: — Скажу вам честно, я не знаю, кто и за что мог убить Альберику. Она по своей натуре никому не могла причинить зла или перейти дорогу. Как цветок. Красивый цветок, растет и радует взор и никому не мешает. — Но и красивые цветки иногда срывают. На лице Амброзелли отразилась боль, и комиссар понял, что смерть Альберики ударила по нему сильнее, чем он пытался представить полицейскому. Какой бы ни была графиня, он любил жену. Луку захлестнула волна симпатии к предпринимателю, и уходя, он твердо пообещал отыскать убийцу. — Мне до сих пор все происшедшее кажется нереальным. — Убийства всегда нереальны. Это отклонение от нормы. * * * — Вас не могут интересовать знакомые Альберики нашего круга. Они не причем. Ну, разве что прислуга на вилле, или маньяк пробрался случайно. Но никто из наших общих знакомых не мог такого совершить. — высокая худая блондинка, облокотившись на перила мягкого кресла, стряхнула пепел прямо на старинный ковер у ее ног. — Позвольте мне судить о том, кто нас должен интересовать, синьора. Не забывайте, что люди могут не иметь никакого отношения к преступлению, но вспомнить то, что наведет нас на след преступника. Нам важны мельчайшие подробности, даже те, что кажутся совершенно неважными. — Но я действительно ничего не знаю… ничего не приходит на память.