– Прости, Рози. Должно быть, с моей стороны было глупо поднимать эту тему. – Нет-нет, ничуть. От неприятных разговоров не умирают. Но мне до сих пор бывает тоскливо, когда заходит разговор о Леннарте. Я постоянно о нем думаю, но со временем ко всему привыкаешь. Нужно жить дальше. Я киваю. – Я тебе сочувствую. – Спасибо. – Должно быть, всему виной рак? На долю секунды вид у Рози становится отсутствующим. Ее взгляд устремляется к темному морю, где волны бьются о скалы на берегу. Потом она замечает, что я на нее смотрю. – Ты что-то сказала? – Рак? Он скончался от рака? – А, прости. Да, точно, из-за него самого. Она торопливо делает глоток каберне. – Мм, какое вкусное вино. – Да, в самом деле. И ты… ты никогда не задумывалась о том, чтобы снова начать с кем-нибудь встречаться? – Ха! Я и встречаться? Мне скоро стукнет семьдесят, Силла! – На сайтах знакомств очень много семидесятилетних. – И что я, по-твоему, напишу? Особа, стоящая одной ногой в могиле, ищет такого же безумца. Доставка осуществляется в урне, которая будет красиво смотреться на вашей каминной полке! – Семьдесят еще не возраст. – Тебе легко говорить. Кстати, ты успела перед отъездом еще хоть разок повидаться с Адамом? Глоток вина застревает у меня в глотке, и мне приходится приложить усилия, чтобы проглотить его. Внутри словно кто-то больно кольнул иголкой. Цепочка с подвеской. Сверкающая цепочка с подвеской. Ну что ж, ты сама виновата, Силла. Ведь это ты начала разговор на эту тему. Рози не мигая смотрит на меня. – Или это запрещенная тема? Я натянуто улыбаюсь: – Да нет. Просто я подумала… Ну ты понимаешь, разговаривать об этом с тобой как-то немного… – Стесняешься? Я смеюсь: – Да. – Ну извиняй. Такое случается со всеми, чей возраст приближается к семидесяти. Напрочь забываешь про приличия и начинаешь балаболить про все подряд. – Понимаю. Я была у него дома вчера. Он приготовил соус болоньез… – О, болоньез Адама! Это нечто! – Да, в самом деле. И вот… На долю секунды я готова рассказать обо всем, что случилось вчера. О совершенно волшебном вечере и далеко не такой чудесной ночи, когда я проснулась, а он сидел на кухне и работал. А утром удрал, даже не попрощавшись и не оставив записки. А цепочка его бывшей до сих пор лежит на его ночном столике. Но я ничего не говорю. – Было очень мило, – вместо этого сказала я. И все же это имя неотступно преследует меня, словно запах жаркого. Сабина. Шикарная жительница Остермальма, с которой Адам некоторое время встречался еще до знакомства со мной. Впрочем, когда прошлым летом мы занимались с ним любовью, я думала, что он до сих пор с ней встречается. Как оказалось, это было чистой воды заблуждением. Несколько месяцев назад они расстались, но Адам продолжал оставаться с Сабиной на связи и всячески поддерживал ее, когда она лечилась от рака. Лечение, закончившееся тем, что Сабина влюбилась в своего врача. Как репортер скандальной газеты со стажем, я могла бы написать на эту тему статью с заголовком: «Раковая опухоль привела меня к любви!» Но после Адам ни разу не упоминал о Сабине, и мне казалось, что его бывшая счастлива вместе со своим врачом-онкологом. Но теперь я думаю иначе. Что, если Сабине удалось вновь пробраться в жизнь Адама? Или это он искал встречи с ней? Иначе как еще можно объяснить появление этой цепочки? – Вот и хорошо, – говорит наконец Рози. На какое-то время за нашим столиком воцаряется тишина. С другого конца зала доносится смех гостей, пирующих на свадебном застолье. И тут внезапно в моей голове всплывает другая картинка. Женщина на черно-белом снимке приковывает мой взгляд. – Рози. – Мм? – Ты помнишь женщину по имени Лайла Дамм? Внезапно лицо моей престарелой подруги оживает. Отличная смена темы. Молодчина, Силла! – Лайла Дамм? Конечно же, я ее помню. Еще бы! – В самом деле? – Все, кто работал в те годы в полиции, помнят ее. Когда же это случилось… В 1989-м? – В 1988-м. – Точно! Сама-то я не участвовала в расследовании, но помню, сколько разговоров было на эту тему. И дома, и в СМИ. Никто не знал, куда она делась. И до сих пор не знает – ну разве это не странно? А какое горе для семьи. Ведь расследование так ни к чему и не привело. – Но детей у нее не было, верно? – Да, но оставались родители. И еще сестра. Я помню ее. Однажды мне довелось с ней встретиться. После исчезновения Лайлы она жила очень уединенно. Мне кажется, она так и не сумела оправиться после этой потери. – «Кровавый след» хотел, чтобы я подготовила материал на эту тему. – В самом деле? – Ага, но потом руководство передумало. – Жаль. Я бы с удовольствием послушала. До сих пор в голове не укладывается – как человек может так бесследно пропасть. Испариться как дым. В Швеции, в этой спокойной стране! Исчезнуть на многолюдной Кунгсгатан, с тем чтобы больше никогда не появиться. Не имея при этом ни врагов, ни криминального прошлого. – В самом деле, странно. Рози поднимает свой бокал с вином и принимается вращать его, глядя на то, как плещется внутри рубиновая жидкость, и тихонько посмеиваясь себе под нос. – Ты чего? – удивляюсь я. – Сейчас, когда ты о ней заговорила, я вспомнила, как выразился однажды мой прежний шеф о пропавших людях. Его звали Бертиль. Он мне нравился, один из моих любимых начальников. Добрый и весьма романтичный по натуре. Мне кажется, он даже писал стихи. Молчаливые волны. – Чего? – Так назвал их Бертиль. Людей, пропавших без следа. Молчаливые волны. Не помню, как он это объяснил, но полагаю, волны – это то, что остается после них. Пустота, которая тем не менее продолжает двигаться, не стоит на месте. – Как это? – Волны дальше набегают и откатываются. Я поворачиваюсь к окну и вижу в стекле расплывчатое отражение моего лица и темное море снаружи. – Но они не шумят, не издают никаких звуков. Молчаливые волны. * * * Час спустя Рози уже клевала носом за столом. Курица и вино сделали свое дело. Мы ощущали себя довольными и усталыми, и когда Рози едва не ткнулась носом в стол в третий раз, я только рассмеялась. – Подъем. Пора баиньки. – Ты права. Нам нужно хорошенько отдохнуть перед завтрашними спа-процедурами. Мы встали из-за стола, и, выглянув в окно, я увидела группу людей, которые стояли и курили на лужайке у скал. Сигаретный дым поднимался в небо, а я внезапно ощутила, как засосало под ложечкой. Пусть я уже несколько лет как бросила, но после нескольких бокалов вина мне всегда хочется пропустить сигаретку. – Ты идешь?