– Так что значит «тоже аферистка»? – вновь спросила Ирэн. – Придумала, как можно быстро заработать. Бред, на мой взгляд, но она была уверена, что все получится. Она нарисовала картину старыми красками и хотела ее кому-то впарить. – Не поняла. В каком смысле – старыми красками? – Слушай, это Италия! Мекка и колыбель всех художников всех времен. Здесь все еще можно купить холсты, которые тебе отрежут из рулонов семнадцатого века. А если знать, где искать, то можно найти и краски, и рецепты лакового покрытия тех времен. – Но это же криминал, если я правильно поняла то, что ты сейчас сказала. Она решила подделывать картины? – не веря собственным словам, спросила Ирэн. – Ну да. Она купила несколько старых картин неизвестных художников, дешевых. Но старых. И решила аккуратно снять с них краску, разбавить разгустителем и сделать из них опять краску. Но типа старую. – И продать как антиквариат? – Ну да. Густаво ей сразу сказал, что ничего не получится. Любой бинокулярный микроскоп покажет и состояние кракелюра, и неравномерность покрытия. Настоящего профессионала так не обмануть. Только какого-нибудь лоха. Хотя она вроде и нацелилась на лохов, но точно не знаю. Но она крутилась вокруг моего мужа, давила на жалость, вспоминала, как они были дружны с ее отцом, и в итоге уговорила его. – На что? – На то! – Даша налила себе еще вина. – Она рисует картину на старом холсте, а Густаво ее состаривает. Холст очень важен – при любой экспертизе анализируют переплетение и количество нитей. Из экономии бедняки-художники покупали холсты, отрезая их от рулона. Ну и рулоны эти до сих пор можно найти. Например, год назад в продажу поступил лот – холст, откуда брал отрезы Ян Вермеер. – На черном рынке? – Нет, блин! В магазине канцелярки. Естественно, на черном рынке! Краски тоже очень важны. Но здесь тоже можно найти все. По сути, то, что она придумала с красками, – это нормальный ход. Здесь все так и делают. Только если делать это дома на коленке, то цена такой подделки невелика. Но есть мастера, которые специализируются именно на этом, и поверь, краска, которую они делают, проходит все экспертизы всех аукционных домов мира. Ну и дальше Густаво состаривает то, что она написала. За деньги, разумеется. За большие. Но он это умеет, поверь. Сравнение желтых пигментов на хроматографии, химический анализ пигментов, даже проверка на наличие живописных слоев – все экспертизы всегда подтверждают подлинность. – Но подожди, она что, настолько круто рисовала? Искусствоведы, наверное, могут определить, это рука Леонардо или нет. – Ну на Леонардо она, к счастью, не замахивалась. Художник средней руки на аукционе уйдет за миллион или полтора. Густаво за свою работу берет триста тысяч. Разницу в карман. Быстрые деньги, и все в выигрыше. Кроме того, искусствоведы никогда не могут договориться между собой. Даже на «Мадонну Литта» половина экспертов до сих пор дает положительное заключение, а половина – отрицательное. Так что смотрят в основном на технологическую экспертизу. – Даша, но ведь получается, и Катя, и твой муж занимались незаконными вещами. Давно ты знаешь? – Ой, хоссподя! Какая ты правильная! А откуда, по-твоему, все это? – Даша обвела рукой дом. – Машина, дом, чертовы шмотки. На что-то приходится закрывать глаза. Да и подруга твоя, и отец ее… Ты думаешь, они на чем зарабатывали? Это рынок такой, там крутятся миллионы. – Обалдеть! Не может быть! Я такая наивная! – Есть немного. – А я ее хвалила еще. Говорю: молодец, сможешь выставлять свои работы в галерее. Я думала, ей нужны деньги, чтобы устроиться на новую работу. – Катька? Работать? Да не смеши меня! – Вот так дружишь с человеком десять лет и ничего про него не знаешь. – Не говори! А еще хуже, когда живешь с человеком десять лет и тоже ничего про него не знаешь. И в один прекрасный день узнаёшь, что у него, оказывается, вторая семья и четверо детей. А ты, как дура, переживала, что не можешь родить ему наследника. – Даш, я тебе очень сочувствую. Даже не представляю, каково это. – Да, звучит, как дерьмо. Так, собственно, и есть. Вздрагиваю от каждой эсэмэски – боюсь прочитать, что он от меня уходит. – Да уж. – Ирэн снова выпила. – А знаешь, с другой стороны, такие страсти – это, возможно, лучше, чем не иметь вообще никого, кому ты была бы нужна. У меня вот вообще никого нет. Вообще! Я от жандармов вышла, а мне даже некому позвонить и сказать, что меня отпустили. Фигово, если честно. – Фигово. Дай угадаю? На дом копила? – спросила Даша, прихлебывая из бокала. – Да. Все работала, работала… Вроде к чему-то идешь, к чему-то стремишься, а в итоге забиваешь на себя и становишься роботом. Вот у меня спина болит уже полгода. Казалось бы: иди сходи на массаж. Но нет. У меня показы, я не могу. Выпила таблетку, стало полегче – и нормально. Идешь опять работаешь. Когда у тебя был массаж последний раз? Наверняка не больше недели назад. – У меня утром. Ирэн вздохнула и неловко пошутила: – Не хвастайся. – А секс у тебя когда был последний раз? – ответила на шутку Даша. – Не скажу. – Утром? Женщины рассмеялись. Совершенно разные люди, из разных миров, привыкшие добиваться желаемого диаметрально противоположными способами, сидели вместе, с бокалами вина, и были абсолютно одинаково несчастны. Ни у одной, ни у другой в жизни не было самого главного – любви. – Слушай! А ты что собираешься сегодня делать? Пошли на арбуз-party? – Что это? – Обычная вечеринка. Красивые, богатые люди делают вид, что не зря проживают свою жизнь. Устраивает моя подруга. Она празднует свой третий развод. Очень удачный. – С французом? – Нет, что ты! Эти – ужасные скряги! Потом им же будешь платить алименты. С арабом! – Слушай, ну не знаю. Мне, вообще-то, надо домой. – Ой, да ладно! Ничего тебе не надо. И потом, вдруг ты завтра опять попадешь за решетку? Хоть порадуешься напоследок. Может, соблазнишь кого… Тебе не помешает. Через пару часов Ирэн и ее новая подруга, уже немного придя в себя, прибыли на виллу к хозяйке вечера. Даша помогла Ирэн и с выбором платья, и с макияжем, поэтому теперь та выглядела дерзко и сексуально, но при этом элегантно. Увидев владения разведенной Дашиной подруги, Ирэн на автомате прикинула, что подобный дом стоит около семнадцати миллионов. И требует не меньше шестидесяти тысяч в год за обслуживание. Действительно, удачный развод. Даша познакомила ее почти со всеми гостями – с подругами и теми, кто так себя называл. Дашу раза четыре подкололи, что она пришла без мужа. И это только в лицо, а что происходило за ее спиной, оставалось лишь догадываться. Но та держалась молодцом, не подавая виду, что эти шутки ранят ее в самое сердце. На вечеринке были и мужчины – безупречно одетые, с белоснежными улыбками и идеальным маникюром. Посмотрев на свои ногти, Ирэн вдруг ощутила, что ее свежий маникюр все равно проигрывает в сравнении с любым мужским на этой вечеринке. У бассейна стоял диджейский пульт, музыка гремела, а вино лилось нескончаемой рекой. Даша куда-то упорхнула, и Ирэн осталась одна. Обменявшись ничего не значащими фразами с другими гостями, она решила отойти от шумной толпы, тем более что несколько девиц прыгнули в бассейн и звали других присоединиться к ним. Но вдруг слово взяла хозяйка вечера: – Я хочу поприветствовать своих дорогих гостей. Отдельное спасибо всем, кто пришел, и еще большее спасибо тем, кто не пришел! – засмеялась симпатичная брюнетка. – Сегодня я вместе с вами праздную свой третий развод, и, как вы можете видеть, нам есть что праздновать! Давайте поднимем бокалы! Много мужиков нам и бабок! Йу-у-у-уху-у-у! Ирэн внутренне поежилась от такого примитивного тоста, но все же подняла и свой бокал тоже. Удивительно, что такое глупое создание смогло так хорошо обеспечить свою жизнь. Странно, что Ирэн выбрала намного более сложный, правильный и даже благородный путь, но все, к чему она пришла, – это подозрение в убийстве, потеря денег и абсолютное одиночество. Может, она что-то не понимает в этой жизни? Может, жизнь строится по каким-то другим правилам? А может быть, и правил никаких нет? Кто как приспособился, тот так и живет. Нет, это все ненадолго, – продолжала размышлять Ирэн. – Я знаю, чем заканчиваются эти истории. Вон Дашка с минуты на минуту ждет эсэмсэки о разводе. Пересесть с «феррари» на дешевенький «пежо», наверное, будет неприятно… Зато у нее хотя бы был «феррари». Был муж. Были страсти и любовь. А я – как старая дева. Права была Катька. Все эти мысли, очевидно, были результатом выпитого вина. Она отошла подальше от шумной компании и села на диван на террасе. – Вы разбили мне фару. – Что? На нее смотрел мужчина, который чуть не задавил ее несколько дней назад. – Вы что, преследуете меня? – Вы пьяная? С чего мне вас преследовать? Можно присесть? Что-то в нем было такое, отчего Ирэн почувствовала волнение: голос, взгляд, само его присутствие. Он был красив, но не смазлив. Уверен, но не самоуверен. И от него за сотню метров пахло особым запахом мужчины. Не в буквальном смысле. В действительности от него пахло едва заметным парфюмом и чистой рубашкой. Ирэн поймала себя на мысли, что очень хочет прикоснуться к нему. Она рассматривала его губы и чувствовала жгучее желание попробовать их на вкус. Как было бы чудесно прижаться к нему, слегка укусить его за ухо… а вот эти сексуальные ложбинки на руках, возле запястья… Их можно так нежно и сладко облизывать… – О чем вы думаете? – вдруг спросил Марат. – О совах. – О совах! – улыбнулся он. – И что совы? – Совы… видят в темноте. – Вот вы врунишка! – А вы о чем думаете? – Я думаю о том, как было бы здорово провести целую ночь вместе. – Со мной? Марат рассмеялся. – А-а-а! Вы чудесная! Позавтракаете со мной? – Не могу. – Поужинаете? – Тоже не могу. – А что можете? – Давай целоваться? – ответила Ирэн неожиданно для себя. – Давай, – сказал он и нежно привлек ее к себе. Осторожно прикоснулся кончиками пальцев к ее лицу, словно любуясь ею, и медленно, едва касаясь, поцеловал ее в губы. Затем еще раз и еще. Его губы были горячими и мягкими, и через секунду Ирэн, дрожа от возбуждения, прижималась к нему всем телом, готовая заняться любовью прямо здесь.