ЛИЦА, СВЯЗАННЫЕ С ДЕЛОМ ТАЙНЫХ ЛЮБОВНИКОВ Ланьли — слепая девушка Ни — морской капитан Дуньязада и Дананир — его рабыни В этом романе действие впервые разворачивается в реальном китайском городе. Хотя точные очертания Кантона седьмого века наверняка не известны, они, похоже, совпадают с тем, что ныне называется «Старым городом». На следующем развороте приводится схематическая карта Кантона. Места городских ворот и исторических памятников, помеченные на ней китайскими иероглифами, частично основаны на предположениях. В последующие столетия город в основном расширялся на восток и юго-запад — туда, где расположен современный Шамянь, а также по южному берегу Жемчужной реки. Схематическая карта Кантона 1. Дворец губернатора и правительственные учреждения провинции 2. Суд и правительственные учреждения города 3. Штаб-квартира гарнизона 4. Экзаменационный дворец 5. Рынок 6. Храм Бога войны 7. Храм Конфуция 8. Большие южные ворота 9. Таможня 10. Храм Чжуаньсюя 11. Храм Цветочной пагоды 12. Мусульманская мечеть 13. Храм Пятерых бессмертных 14. Ворота Куэйтэ 15. Портовый кабак 16. Постоялый двор «Пятеро бессмертных» 17. Постоялый двор, где остановился Дао Гань 18. Постоялый двор арабских матросов 19. Усадьба Лян Фу 20. Дом капитана Ни 21. Дом Яу Тайкая 22. Дом градоначальника Пао 23. Гробница арабского святого 24. Жемчужная река Глава 1 Два человека, стоявшие на углу здания таможни, молча созерцали длинную тоскливую набережную. Старший, тощий и угловатый, был одет в невзрачный старый кафтан. Второй, крепкий привлекательный мужчина лет пятидесяти, носил латаное коричневое платье и куртку. Пока они здесь стояли, жаркий липкий туман сменился теплой изморосью, увлажнившей бархат их черных шапок. Неподвижный воздух казался невыносимо душным, поскольку, хотя солнце стремилось к закату, пока не было ни малейшего признака прохладного вечернего ветерка. Чуть поодаль, напротив арки ворот таможни, десяток обнаженных по пояс кули разгружали какое-то иноземное судно. Сгибаясь под тяжестью тюков, они спускались по трапу под монотонно-ритмичные звуки песни. Четверо стражников сдвинули шлемы с запотевших лбов. Всем весом опершись на свои алебарды, они лениво посматривали на рабочих. — Гляди! Вон корабль, на котором мы сегодня утром спустились по реке! — воскликнул старший. Он показал на темную громаду, выплывающую из тумана за мачтами корабля, пришвартованного рядом с иноземным судном. Черная боевая джонка стремительно шла на веслах к устью Жемчужной реки под звон медных гонгов, разгоняющих мелкие суденышки речных торговцев. — При благоприятной погоде они скоро будут в Аннаме. Уж там они повоюют на славу! А нас с тобой оставили в этой захолустной дыре разбираться со всем, что здесь творится! — горестно проговорил его широкоплечий спутник. — Проклятье, опять мне за шиворот капнуло. Будто мало того, что я мокрый насквозь от этой проклятой жары! Он поплотнее запахнул ворот куртки на могучей шее кулачного бойца, стараясь в то же время не выставлять напоказ кольчугу с золотым знаком полковника Императорской стражи — круглым диском с двумя сплетенными драконами, и раздраженно поинтересовался: — Ты хоть понимаешь, что все это значит, братец Дао? Его сухопарый собеседник лишь досадливо помотал седой головой. Пощипывая три длинных волоска, что росли из бородавки у него на щеке, он степенно ответил: — Наш хозяин не сказал мне ни слова, братец Цзяо. Но, видимо, что-то важное. Иначе чего бы ему столь внезапно срываться из столицы и нестись сюда сначала верхом, а потом на боевой джонке? Видать, что-то недоброе затевается в этом Кантоне. Как только мы поутру сошли на берег, я сразу… Его тираду прервал громкий всплеск. Два кули уронили тюк в грязную полоску воды между судном и причалом. С палубы тут же спрыгнул человек в белом тюрбане и принялся бить несчастных кули, осыпая их проклятиями на чужестранном языке. Завидев это, скучающие стражники оживились. Один из них подошел и, коротко взмахнув алебардой, плашмя ударил араба по плечу. — Не смей трогать наших людей, сукин ты сын! — крикнул стражник. — Или забыл, что ты в Китае?! Араб схватился за рукоять кинжала, заткнутого за красный кушак. Несколько матросов в белых рубахах попрыгали с судна и обнажили длинные кривые сабли. Кули побросали тюки и кинулись наутек, а стражники выставили алебарды в сторону исходящих руганью матросов. Тут на булыжной мостовой зазвенели подкованные железом сапоги. От ворот таможни спешили на помощь своим два десятка стражников. Они привычно окружили разъяренных арабов и копьями стали оттеснять их к краю причала. Высокий худой араб с крючковатым носом перегнулся через борт и пронзительным голосом принялся урезонивать матросов. Те спрятали сабли и поднялись на борт. Кули как ни в чем не бывало вернулись и продолжили разгрузку. — Сколько же всего в городе этих наглых ублюдков? — спросил полковник. — Мы с тобой насчитали в порту четыре судна, верно? И еще два в устье, за пограничным кордоном. Прибавь тех арабов, что обосновались на берегу, и, я бы сказал, пара тысяч выйдет. А твой убогий постоялый двор стоит чуть ли не в центре мусульманского квартала! Самое подходящее место схлопотать себе среди ночи нож в спину! Моим пристанищем тоже не похвалишься, но все же оно прямо за южными воротами, так что в случае чего хотя бы стражники услышат. — И где ты там поселился? — В угловой комнате на втором этаже, откуда, как приказано, видно всю набережную и причалы. Ладно, тебе не кажется, что мы здесь уже слегка примелькались? Моросит все сильнее. Пойдем-ка попробуем, что там предлагают. И он показал в конец набережной, где темная фигурка зажигала красный фонарь на питейной лавке. — Отчего бы не выпить по маленькой? — согласился Цзяо Тай. — Впервые вижу столь гнусную дыру! Да и говорить на их языке я не умею. Торопясь к желанной цели по скользким булыжникам, они не обратили внимания на бедно одетого бородатого мужчину, выскользнувшего из-за стоящих дальше по набережной складов и последовавшего за ними. Дойдя до конца причала, Цзяо Тай увидел, что мост через ров у городских ворот Куэйтэ запружен людьми. Все как один в соломенных накидках, они спешили по своим делам. — Похоже, они вообще никогда не отдыхают, — проворчал он. — Именно поэтому они и превратили Кантон в самый богатый город на южном побережье, — пояснил Дао Гань. — Вот мы и пришли! Он откинул залатанную занавеску, и оба вошли в темную, словно пещера, распивочную. Их встретил аромат подгнившего чеснока и соленой рыбы. Свисавшие со стропил чадящие масляные лампы отбрасывали призрачный свет на несколько десятков гостей, расположившихся по четыре-пять человек за маленькими столиками. Все были погружены в негромкие разговоры. На двух вошедших никто не обратил ни малейшего внимания. Когда они заняли пустой столик у окна, преследовавший их бородач тоже вошел в заведение. Он прямиком направился к противоположной стене, где за ветхой деревянной стойкой трактирщик грел оловянные кувшины с вином в тазу с кипящей водой. Дао Гань на хорошем кантонском наречии распорядился принести им два больших кувшина. В ожидании выпивки Цзяо Тай облокотился на засаленный стол и угрюмо оглядел присутствующих. — Ну и сброд! — наконец пробормотал он. — Ты только посмотри на того кошмарного карлика! Удивительно, как я сразу не углядел такую уродливую рожу! Дао Гань взглянул на приземистого человечка, в одиночестве сидящего за столиком у самой двери. У него было смуглое плоское лицо с низким лбом, глубоко вспаханным морщинами, и широким носом. Из-под кустистых бровей в стол уставились маленькие, глубоко посаженные глазки. Большие волосатые руки сжимали пустую чашу. — Да уж, здесь мало-мальски пристойный вид только у нашего соседа, — шепнул Дао Гань. — Смахивает на профессионального кулачного бойца.