– Скажи-ка, – вдруг встрепенулась Дергень, – а может, кто-то успел зайти и отравить её после твоего ухода? Кто-то знакомый. Например, Митченко? – Не думаю, – покачал головой Пётр Петрович. – Во-первых, я отсутствовал не более 6–7 минут, а во-вторых… – Он остановился. – Ну? – подтолкнула его Дергень. – А что, пожалуй, это не так уж невероятно. – Что я говорила! – Довольно воскликнула гостья. – Тогда это могла быть не только Митченко, но и любой другой, – заметил Зубриков. – Но уж точно не я, – отрезала Дергень. – Как знать, как знать, – решил поддеть Аллу Зубриков. – Ну ты, Холмс недоделанный! – Кстати, есть у меня ещё кое-какие мыслишки, – посерьёзнел Зубриков. – Ялович проговорилась о каких-то деньгах. – Что за деньги? – Не знаю, но думаю, не было ли тут шантажа? – Шантаж и Поилова? – фыркнула Дергень, – Не такой она была человек. – Понимаешь, Алла, что-то было странное в этой очереди, что-то объединяло всех этих людей, есть у меня сейчас такое ощущение. – Аура, что ли? – спросила Дергень. – Ну хочешь, назови так. Хотя, как ты знаешь, я во все эти ауры не верю. – Ты у нас известный материалист и атеист. – Какой есть, таким советская власть воспитала. – Ты же её не жалуешь. – Одно другому не мешает. – Да ну тебя, – раздражённо отмахнулась Дергень. – С тобой как начнёшь говорить на свободную тему, вечно в словесной шелухе увязнешь. Есть что-нибудь по существу? – Да вроде бы всё, – подумав, ответил Пётр Петрович. – Ну тогда я тебе расскажу о наших новостях. И она в красках описала ему выступление Митченко на собрании поликлинического корпуса. – Хороша ваша зам! – присвистнул Зубриков, выслушав почти что стенографический отчёт. – Прямо Диоген в юбке. – Не Диоген, а Демосфен, – строго поправила его старшая медсестра. – Тьфу ты, пропасть, конечно Демосфен. – Ну так вот. Болтала она конечно хорошо, но если её назначат главной, это будет… – Некоторая неприятность, – закончил за неё Зубриков. – Мягко сказано, Пётр. – Ну что ещё нового? – Бернингсен в качестве врача посетила некоего господина Смирнова, кстати, члена той злополучной очереди. – Ага, и что? – Непонятный тип, по её словам. – А он что, заболел? – Да нет, хотел получить больничный. Видимо, не рвётся к следователю. – Вполне его понимаю, – заметил Зубриков. – Ну ладно, мне пора, – поднялась Дергень, – дела ждут. – Ну, будь. – А ты давай мозгуй, вычисляй. – Постараюсь. Да, у меня тут для тебя шоколадка припасена, – и Зубриков торжественно вручил подруге плитку «Фазера». – Бернингсен я передать побоялся, а то ещё съест по дороге. – Это мудро, – похвалила Дергень и неспешно выплыла из квартиры. Зубриков закрыл за ней дверь, на всякий случай внимательно осмотрел замки, и сел смотреть политическую передачу. Глава 15 Смирнов, появившийся в кабинете Ялович в девять утра, выглядел обеспокоенным. Это не укрылось от Тамары Викторовны. Однако пока она решила не придавать этому серьёзного значения, так как многие посетители следственных органов нервничали, даже если они ни в чём не были виноваты, и им нечего было скрывать. – Садитесь, Ливий Сергеевич, – улыбнулась Ялович, и на её щеках наметились две симпатичные ямочки. Смирнов сел и приготовился ждать вопросов. Ялович отметила его напряжённую позу и нарочно не спешила, перекладывая бумаги и копаясь в машинке. – Ну так вы будете допрашивать? – не выдержал наконец свидетель. – Секунду. Видите. Я занята, – механическим голосом медленно проговорила Ялович. Промурыжив Смирнова ещё несколько минут, Тамара Викторовна соизволила приступить к допросу. – Итак, начнём, вы были в среду 1 февраля на приёме у главврача в 45-й поликлинике? – К сожалению. – Вот как? – Думаете, мне приятно сидеть тут у вас? – Зачем вы пришли к Поиловой? – проигнорировала вопрос следователь. – По личному вопросу. – По какому? – По личному. – Вот что, Смирнов, – поставила локти на стол Ялович, – здесь вам не частная лавочка, а прокуратура. Идёт расследование насильственной смерти и никаких личных вопросов быть не может. Вам понятно? – И всё же… – Я что, неясно выражаюсь? – Почему же, вполне. – Тогда отвечайте и не тратьте моё и своё время. Повторяю, зачем вы пришли в среду вечером к Марии Ильиничне Поиловой на приём? И учтите, за дачу ложных показаний будете нести уголовную ответственность. Теперь вдохните-выдохните и отвечайте. Смирнов как-то весь набряк. Побагровел, а потом вдруг выпалил: – Старая стерва хотела денег, продать меня хотела. Довольны? – Вполне, – буднично-невозмутимо произнесла Ялович. Пока следователь заносила признание свидетеля в протокол, Смирнов взял графин и слегка дрожащими руками налил себе стакан воды. – Вы хорошо себя чувствуете, Ливий Сергеевич? – участливо поинтересовалась Ялович, оборвав дробный стук машинки. – А даже если плохо? – огрызнулся свидетель.