– Скажите, почему вас назвали Ливий? – неожиданно спросила она. – Моя мать увлекалась древней Грецией, – ответил он, продолжая улыбаться. – Ну ладно, я пошла, наверное, и так задержала вас, Ливий? – Ничего страшного, может, я донесу сумку до квартиры? – предложил он. – Да бросьте, сколько я таких сумок перетаскала. Ну спасибо ещё раз, – и она нажала на кнопку лифта. – Скажите, Вера, – Смирнов продолжал с улыбкой разглядывать её, – а вас за что шантажировали? – Так я вам и сказала, держите карман, Ливий, – Голос звучал слегка раздражённо, но выражение лица было добрым. Двери лифта открылись, Белова вошла внутрь, и, махнув Смирнову рукой, нажала на кнопку. – До чего привлекательная женщина, – вслух сказал Ливий Сергеевич, – как я раньше этого не замечал. Глава 27 Зубриков сидел в кресле и внимательно смотрел на телевизионный экран. Передавали интервью с премьером Примаковым. Президент Ельцин был уже день как госпитализирован в ЦКБ. – Сколько же можно болеть, – раздражённо пробормотал Зубриков, – страной управлять некогда. На телефонный звонок, отвлекший его от программы, Зубриков отреагировал раздражённым «алло». – Что, опять политику смотришь, аналитик ты наш? – раздался сочный голос Бернингсен. – Смотрю, а что тут такого? – Да ничего. Ну и что высмотрел твой государственный ум? – Не груби, а то повешу трубку. – А ты не стращай. Давай выкладывай. – Завтра вечером можем попасть к Митченко в кабинет. Доволен? – Раздобыла ключи? – Алла подсуетилась. – Молодцы, а почему завтра? – Сегодня же воскресенье. – Ну и что, как раз было бы в самый раз. Экая ты всё же ворона. – Сам ты ворон. Шучу я. Входная дверь закрыта, а от неё ключей достать не удалось. Я взламывать не умею, да и ты, насколько я знаю, не домушник. – Во сколько завтра? – Я сообщу дополнительно. – Мы должны задержаться в поликлинике, когда все уйдут. – А как же мы выйдем? – Алла обещала что-нибудь придумать. – Ну раз Алла обещала, не беспокоюсь. Ну пока. Спасибо, до завтра. – Давай иди тревожься дальше, – и Бернингсен положила трубку. Зубриков опустил свою и взглянул на часы. – Ага, пора смотреть новости по НТВ. А вечером, – потёр он руки, – меня ждут «Итоги» с Евгением Киселёвым. * * * Котеев лежал на софе и слушал лёгкую музыку. Мысли его упорно были заняты таинственной смертью главврача Поиловой и убийством медсестры Разумовской. Он уже в который раз прокручивал в голове последние слова Разумовской, сказанные по телефону её подруге Кольцовой: «Я её не видела» и после паузы «Там была не она, понимаешь?» – Что бы это значило? – бормотал Котеев. – Кого там не было? О ком шла речь? Нервным движением Александр Васильевич вырубил магнитофон – музыка только отвлекала. Впрочем, он уже не мог понять, что отвлекает его, а что помогает сосредоточиться. Иногда, устав напряжённо думать, он мысленно возвращался к встрече в ресторане, и перед его глазами тут же возникала Вера Кольцова. Котееву девушка, безусловно, понравилась, и он был намерен встречаться с ней, когда всё уляжется. Но для того, чтобы всё улеглось, требовалось найти преступника. А это пока не удавалось ни Котееву, ни милиции. Провалявшись так впустую ещё минут десять, Котеев поднялся и пошёл в душ. Водная процедура, однако, не принесла желанного результата – в голове по-прежнему было пусто. Выругавшись, Котеев раздражённо снял телефонную трубку, секунду подумал и бросил её на рычаг. – Ну надо же что-то предпринять! – в сердцах воскликнул он. Минут через пятнадцать ему всё же удалось кое-что придумать. Он решил пойти на приём к Митченко и попробовать что-нибудь выведать. «Скажусь больным, – решил он, – в конце концов я на самом деле нездоров, только об этом никто не знает. Кроме шантажиста», – мысленно добавил он и раздражённо бросил: – И дёрнул же меня чёрт обратиться в районную поликлинику! * * * Рабочий день следователя Ялович начался, как обычно, в девять утра. Сначала она допросила свидетеля, вызванного по делу о краже на молокозаводе. Похитили целую цистерну молока. Дело было не очень сложным, и Ялович быстро разматывала клубок. Показания очередного свидетеля укрепили её в уверенности в своей правоте. Около 11 пришёл капитан Кораблев – доложить, что ему удалось собрать на сидевших в очереди к Поиловой, признавшихся, кроме Башевич и Зубрикова, что они были объектами шантажа. – Ну, что раскопали, капитан? – бодро поинтересовалась Ялович, – Особенно на мадам Башевич. – На Башевич как раз ничего и не накопал, – горестно признался Кораблёв. – А на её супруга? – Да то же самое. Ничем серьёзным они не болеют. Совершенно непонятно, чем могла их шантажировать Поилова. – Так, а дети, родственники у них есть? – сделала пометки в блокноте Ялович. – Детей нет, только тётка, но она пару лет назад умерла. – А отчего? – заинтересовалась Ялович. – Я, честно говоря, не выяснял, – признался капитан. – Выясни, Дима, – попросила следователь. – Хорошо, Тамара Викторовна. – Ну а каково их финансовое положение? – Хорошее, есть счета в банке. – И большие? – В долларах пятизначные суммы у обоих. Мне удалось выяснить через свои каналы, – похвалил себя Кораблёв. – А так банки не сообщают? – Тайна вкладов, Тамара Викторовна, – развёл руками капитан. – Совсем оборзели, милиции информацию не дают! – возмутилась Ялович.