– Я прагматична, милый, только и всего, – возразила Седельцева, – ну и, пожалуй, в разумной степени цинична. – А что насчёт алиби у наших подозреваемых? – повернулся прокурор к следователю. – Алиби, пожалуй, нет ни у кого, за исключением Митченко. Ольга Алексеевна вечером была в гостях у профессора Ореховой. Восемь человек могут подтвердить это. – Похоже на заранее заготовленное алиби, – заметила Лидия. – Ну и что, что похоже, – возразила Ялович, – а вы попробуйте его опровергнуть. Госпожа прокурор промолчала, и Ялович продолжила. – Формально алиби есть у Башевич, она говорит, что была дома с мужем, и муж подтверждает это. Так за чем же дело стало? – удивился Седельцев. – Раз оба подтверждают, значит, были дома. – Как ты наивен, дорогой, – вздохнула Лидия Валерьевна. – Это же муж и жена, и они запросто могут выгораживать друг друга. Вы это имели в виду, Тамара? – Да, Лида, и ещё то, что фамилия этих супругов Ба-ше-ви-чи. – Как вы их не любите, – подал голос Кораблёв. – Она всё время врёт, а муж её покрывает. – А если они, действительно, были дома? – спросил прокурор. – Не верю, – отрезала Ялович. – Ну дело ваше, а что всё-таки с остальными? – Воронцов был в отъезде, но чётко вспомнить, где находился в интересующее нас время, не может. Крылов ходил в кино, однако это не алиби. Он был один, зашёл, вышел из кинотеатра, кто увидит? Белова ходила по магазинам, это тоже не алиби. Смирнов дома один смотрел телевизор. Назвал мне программу, пересказал содержание, божится, что никого не убивал. Хочется ему поверить, но, увы, не имею права. – А что скажете о Зубрикове и этих двух врачихах? – проницательно взглянула на следователя Седельцева. – У них тоже нет алиби, – сразу ответила Ялович. – Никто не видел, как Дергень обнаружила тело. Что касается Бернингсен, то и она тоже некоторое время была одна, а Зубриков мог прийти раньше. – Насчёт возможностей мы поняли, – кивнул прокурор, – а что мотив? – Вы имеете в виду убийство Котеева? – Давайте начнём с него. – Как разъяснила ваша уважаемая супруга, Котеев скорее всего заподозрил преступника, и его подозрения оказались верными. Кстати, я ещё не сообщила вам весьма интересный факт. Секретарь Котеева Елена Беленькая показала, что некто неизвестный звонил её шефу в день убийства и просил передать, что с ним хотят встретиться в 45-й районной поликлинике без пятнадцати девять вечера. – И она позвонила? – Да, передала Котееву, а тот её поблагодарил. – А что был за голос? – Голос женский, как ей показалось. Женщина средних лет. Конечно, не представилась. – Что ещё? – Тут больше ничего. – А где ещё что-нибудь? – У меня была Белова, созналась, что намухлевала с медициной, чтобы отмазать сына от армии. Просила не выдавать её. – Мы не военкомат, – заметил Седельцев, – продолжайте, Тамара Викторовна. – В принципе продолжать нечего, кажется, я всё сказала. – Ну а как насчёт алиби на убийство Разумовской? – Тут тоже ничего. Башевичи опять были вместе. Митченко была в библиотеке. Её алиби подтверждается. Что касается Митченко, – добавила Ялович, – то я нахожу это очень сомнительным. – Думаете, алиби фальшивое? – Не знаю, просто обращаю внимание, что ни у кого нет, а у неё есть. Возможно, это просто совпадение. – Но какой у Митченко мотив? – Она была заместителем покойной Поиловой и могла быть в курсе шантажа. Поймите, ведь мы на самом деле ничего не знаем. – Это вы верно сказали, Тамара, мы ничего не знаем. На этот раз Седельцева говорила очень серьёзно. В её голосе не было и тени прежней иронии и снисходительной вальяжности. Она поднялась с кресла и прошлась по кабинету. – Давайте поговорим по существу, – продолжила она. – Как Поилова узнала о компрометирующих материалах на жертв своего шантажа? Почему все свидетели не могут сойтись, кто звонил, мужчина или женщина? То голос был неопределённый, то утверждают, что это был мужчина, то женщина. Значит ли это, что звонили разные люди, или один и тот же человек, умеющий менять голоса? У вас есть ответы на мои вопросы, Тамара? – Вопросы интересные, – облизала пересохшие губы Ялович, – и по существу. В самом деле, нельзя не признать. – Вы можете вразумительно ответить на поставленные вопросы? – перебила её Седельцева. – Лида, что за тон… – начал прокурор. – Деловой, – отрезала Седельцева. – Произошло два убийства и одна смерть при загадочных обстоятельствах, а вы всё занимаетесь детским садом. – Дмитрий Сергеевич, – неожиданно обратилась она к капитану, – вы узнали, почему шантажировали Котеева? – Выяснил, – кивнул капитан. – Ну так не тяните, мы вас слушаем. – Котеев не мог иметь детей, – после некоторой паузы сказал капитан. – Долго же вы раздобывали эту информацию. – Я в курсе дела, – вмешалась Ялович. – Мне всегда казалось, Лида, что следователь не обязан докладывать жене своего шефа материалы следствия. – Ну, ну, не заводитесь, Тамара Викторовна, – пресёк в зародыше конфликт прокурор. – Лучше скажите, какие думаете дальше предпринять шаги? – Собираюсь допросить Нину Анатольевну Башевич. Надо же наконец вывести её на чистую воду. – И что же вы думаете ей инкриминировать? – поинтересовалась Седельцева. – Пока не знаю, – призналась Ялович. – Но я её расколю. Слово даю, расколю. – Она же не грецкий орех, – усмехнулась Лидия. – Почему Башевич шантажировали, вы пока не выяснили? – задал вопрос прокурор. – Пока нет, – призналась Ялович, – но капитан работает. – Да, да, подтвердил Кораблёв, стараясь говорить и выглядеть как можно более убедительно. – Ну что ж, Тамара Викторовна, удачи вам, – заключил прокурор, – кажется, мы обсудили всех подозреваемых. – Это тебе только кажется, дорогой, – заметила Лидия Валерьевна. – А что, кого-то мы забыли? – резко повернулся к жене прокурор. – Конечно. Веру Григорьевну Кольцову. – А она-то тут при чём? – Она могла запросто убить свою подругу Разумовскую. Мотив нам неизвестен, но исключать её, я считаю, нельзя. Она встретилась с Котеевым, и вскоре его убили. – Но ведь она сама рассказала нам об этой встрече, Лида. – Ну и что? Во-первых, о факте встречи мы могли узнать, мало ли кому Котеев мог рассказать. Во-вторых, это отличный способ передать суть беседы в своей интерпретации. Ты слишком доверчив, Олег, ведь содержание их беседы мы знаем только со слов Кольцовой. – Но зачем ей было убивать Разумовскую, а затем Котеева? – с сомнением спросила Ялович. – Разве Котеев мог догадаться, если она, действительно, убила свою подругу? Я имею в виду… – Я поняла, что вы имеете в виду, кивнула Седельцева. – Тут в самом деле есть пробуксовка. Но мы же по сути ничего не знаем. Вдруг Котеев заподозрил её после разговора, мало ли что она могла сболтнуть. А может, он заподозрил её раньше и встретился с ней только для того, чтобы подтвердить или рассеять подозрения. – Ты правда думаешь, Лида, что их убила Кольцова? – Откуда я знаю, Олег. Просто показываю вам ещё одного подозреваемого. Кстати, Тамара, позвольте предложить идею для расследования.