– Надеюсь, до этого не дойдёт. Большое вам спасибо. – Не за что, я могу идти? – Конечно, до свидания. – До свидания. Другую радостную новость принёс в тот же день позже капитан Кораблёв. – Ну, Тамара Викторовна, – бодро воскликнул он, входя в кабинет, – наши подозрения оказались верными. – Да неужели? Эксперт подтвердил? – Никаких сомнений. Подпись драгоценной тётушки подделана. – Отлично, отлично, Дмитрий Сергеевич. А у меня была секретарша Котеева. Она почти уверена, что звонила Башевич. – Здорово, Тамара Викторовна. Я вот одного не пойму. Если бы завещания не было вообще, кто бы получил деньги? Другие родственники? Но если они есть, почему не оспорили завещание? А если их нет, то зачем было писать поддельное завещание? Башевичи и так бы всё получили. – Это нам ещё предстоит выяснить, Дима. А пока материала достаточно для серьёзного разговора с Башевич. Завтра вызову её на допрос. Оставшись одна, Ялович посмотрела на себя в зеркало, поправила причёску, поджала губы, улыбнулась, подмигнула и сняла телефонную трубку. «Завтра она у меня запоёт, стерва», – смакуя злорадное торжество, подумала следователь и медленно набрала выученный наизусть номер. Глава 32 – Значит, Ялович вызывает тебя завтра на 10 утра? – с беспокойством спросил Кирилл Львович у супруги. – Не нравится мне всё это, – вздохнула Башевич, – ох, как не нравится. – А Ялович сказала что-нибудь определённое, зачем вызывает-то? – В том-то и дело, что ничего не сказала. Сформулировала так: уточнить кое-какие детали. Но голос, её интонации… – А что голос? – Чувствовалось, что её так и распирает от радости. Наверняка готовит какую-нибудь пакость. – Будь осторожнее, Нина. А может, мне пойти с тобой? – Зачем ты там нужен? Тебя же не вызывали. – На всякий случай. – Ни на какой случай. Как-нибудь разберусь, не дура. – Ну смотри, Нина, если что, звони. – Ладно. – Удачи, дорогая. – Вот она-то точно не помешает, Кирилл. * * * Башевич появилась в кабинете следователя с десятиминутным опозданием. Она вошла нарочито вальяжно, одета в лучшую шубу, на голове шапка из песцового меха. Но если Башевич рассчитывала произвести впечатление на следователя, то она просчиталась. Когда она вошла, Ялович сидела за столом и просматривала бумаги или делала вид, что просматривает. Увидев Башевич, Тамара Викторовна холодно взглянула на неё из-под очков и проронила: – Вы опоздали на десять минут, Нина Анатольевна. – Ничего страшного, – дёрнула левой щекой Башевич. – Садитесь, пожалуйста, Нина Анатольевна, – с ледяной вежливостью сказала Ялович. – Распишитесь, пожалуйста, что вы ознакомлены с тем, что несёте ответственность за дачу ложных показаний. Башевич внимательно прочитала предложенную ей бумагу, и брезгливо отодвинув шариковую ручку следователя, достала собственный «Паркер». На Ялович это не произвело ровным счётом никакого впечатления. – Очень хорошо, Нина Анатольевна, – Тамара Викторовна не спеша поднялась, взяла подписанную бумагу и положила её в папку. – Ну что ж, приступим к допросу, – невыразительным тоном сказала Ялович, пододвигая к себе пишущую машинку. Башевич промолчала и лишь иронически улыбнулась следователю. – Когда умерла ваша тётя Анастасия Львовна Захорецкая? – задала первый вопрос Ялович. – А что, почему вас это интересует? – опешила Башевич. Она явно не ожидала, что следователь сразу возьмёт быка за рога. – Ответьте, пожалуйста, на поставленный вопрос, – очень спокойно проговорила Ялович. – Два, три года назад, я точно не помню. – Ай, ай, ай, какая у вас слабая память. Не помните, когда умерла ваша тётя. А между прочим, ей вы обязаны большим состоянием. – Ну и что? – с вызовом спросила Башевич. – Я думаю, у вас чистая совесть, – невпопад ответила Ялович. – Почему? – Не слышали поговорку: чистая совесть – первый признак склероза. А теперь позвольте напомнить вам кое-какие даты. Ваша тётя скончалась 14 января 1996 года. – Зачем вы всё это мне говорите? – Башевич пока ещё держала себя в руках. – У нас есть веские основания подозревать, что вы и, вероятно, ваш муж, подделали подпись вашей тёти на завещании. – Очень интересно. Это доказано? – Да, вот акт экспертизы. Ознакомьтесь, – и Ялович пододвинула к Нине Анатольевне документ. Башевич внимательно прочла бумагу, отложила, и мысленно приказав себе оставаться спокойной, произнесла: – Я уверена, здесь какая-то ошибка. – Нет, Нина Анатольевна, никакой ошибки. Более того, скажу вам, – следователь наклонилась вперёд, и её тон приобрёл какую-то особую доверительность, – я подозреваю, что Поилова или кто-то связанный с ней узнал о том, что вы составили фальшивое завещание, и стал вас шантажировать. – Я уже говорила вам, что меня никто не шантажировал. – Лгали, Нина Анатольевна, лгали, кстати, мы нашли деньги, – решила сблефовать Ялович. – Какие ещё деньги? – Которые вы все пятеро заплатили шантажистке Поиловой. – Ах, пятеро, – усмехнулась Башевич, – значит вы, как я понимаю, не считаете этого пенсионеришку, как бишь его, Зубрикова? – Он у меня под сомнением, но это к вам не относится, Нина Анатольевна. – А где нашли деньги, можно спросить? – Спросить можно, и я, пожалуй, отвечу. Мы обнаружили в кабинете Поиловой потайной ящик. – Ялович откровенно блефовала. – И что же будет с этими деньгами? – в голосе Башевич чувствовалось напряжение. – Пока останутся в деле, потом, думаю, отойдут государству. Полагаю, что вы и остальные не будете на них претендовать, – в свою очередь усмехнулась Ялович. Башевич промолчала, вновь мысленно дав себе команду не волноваться. – Значит, вы отрицаете, что подделали завещание вашей тёти и что вас шантажировали в связи с этим?