– Очень тонкая мысль, Пётр Петрович, – восхитилась Лидия Валерьевна. – Ну что я могу сказать? Коллеги, читайте побольше хороших детективов! – Ах вы шутница, – рассмеялся Зубриков. – Ладно, не буду вас больше утомлять. Только вы уж держите меня в курсе дела, хорошо? Мне очень интересно, как поведут себя Митченко и Башевич. – Конечно, мы будем держать вас в курсе, – заверила Зубрикова Ялович. – Я обязательно их расколю, посвящу этому всё своё время и силы, не сомневайтесь. – Хочу отметить, что у вас есть и другие дела, требующие вашего драгоценного внимания, Тамара Викторовна, – напомнил прокурор. – Ну, ну, Олег, не порти нервы Тамаре, – похлопала мужа по руке Лидия Валерьевна. – Я думаю, Тамара права – довести до конца дело о трёх убийствах важнее. – Что ж, – поднялась Бернингсен, – пора и честь знать. Остальные последовали её примеру. Зубриков ловко и почти одновременно помог облачиться в пальто Дергень и Бернингсен. Кораблёв поухаживал за супругой шефа, а сам шеф за следователем Ялович. Уже в самых дверях капитан Кораблёв замешкался. – Слушайте, пока мы не ушли, я тут подумал, а что если гардеробщица отдала бы Петру Петровичу пальто без номерка или взяла бы минимальный штраф? – Вы не знаете Марью Андреевну, капитан, – засмеялась Дергень. – Она никому ничего просто так не выдаст! Цербер, кремень. Хотя, помнится, был один случай, да я вам расскажу… – дверь квартиры захлопнулась, и Зубриков остался один. Он медленно прошёл в гостиную и рухнул в кресло. Сил хватило только на то, чтобы предварительно включить телевизор и настроить политическую программу. Теперь он мог спокойно посвятить своё время анализу ситуации в стране и за рубежом. Эпилог Через две недели, сразу же после дня Советской Армии, Зубрикова пригласила в ресторан «Охота» Лидия Валерьевна Седельцева. Пётр Петрович настоял, чтобы пришли также Бернингсен и Дергень. – Ну как я могу вам отказать, – рассмеялась Лидия Валерьевна. Зубриков, Бернингсен и Дергень появились в ресторане чуть раньше назначенного времени. Выбрав уединённый столик у окна, троица взялась за изучение меню. – А кто будет платить? – поставила животрепещущий вопрос Дергень. – Ну уж во всяком случае не мы, – фыркнул Зубриков. По такому случаю он надел свой лучший костюм и даже оставил дома палку. Дергень и Бернингсен тоже приоделись. Немного потеплело, и Алла Михайловна кокетливо, слегка набекрень, нацепила весенний берет. Бернингсен, напротив, облачилась в лучшую шубу и очень важно выглядела, особенно в своих больших очках. Зубриков, изучавший меню, краем глаза следил за улицей. От него не укрылось остановившееся такси и показавшаяся из него, как всегда элегантная Лидия Валерьевна Седельцева. Через полминуты стеклянные двери впустили в ресторан супругу районного прокурора. – Мы здесь, – помахала ей рукой Бернингсен. Лидия Валерьевна улыбнулась и приблизилась к столику. Зубриков поспешно пододвинул ей стул. – Спасибо, вы так галантны, mon cher, – улыбка Седельцевой стала ещё шире. Она села на предложенный стул и углубилась в меню. – Вы уже выбрали? – спросила она, закрывая меню. – Да, конечно, – за всех ответила Дергень. – Заказывайте, не стесняйтесь, – поощрила Лидия Валерьевна. – А чего стесняться, – в тон ей ответила Дергень, – платить-то, как я понимаю, вам. – А вот и ошибаетесь, – расцвела Лидия Валерьевна. – Но не волнуйтесь, вам тоже не придётся платить. Мы ждём ещё одного гостя, вернее, гостью. А вот и она. Все взгляды повернулись в сторону стеклянных дверей. Зубриков от удивления чуть не присвистнул. Кого-кого, а Нину Анатольевну Башевич увидеть он не ожидал. Она медленно подошла к столику и негромко поздоровалась. Одета она была, как всегда, шикарно, но в её облике уже не чувствовалось былой вальяжности, гонора, хотя несомненно, угадывалась порода. «Да, она сильно изменилась с момента нашей последней встречи», – подумал Зубриков. Пока он разглядывал Башевич, Седельцева, опередив его, подала Нине Анатольевне стул. Та поблагодарила и тяжеловато опустилась. В этот момент подошла официантка – принять заказ. Седельцева, Дергень, Зубриков и Бернингсен заказали салат, первое, второе и десерт. Башевич лишь чашку кофе. Чувствовалось, что она подавлена. – Спасибо, что приняли моё приглашение, – негромко проговорила Нина Анатольевна, когда официантка ушла. – А я думал, нас пригласила Лидия Валерьевна, – удивилась Дергень. – Это я попросила её, – лаконично пояснила Башевич. – Я очень хотела встретиться и поговорить, особенно с вами, – взглянула она на Зубрикова. – Я слушаю вас, – серьёзно сказал Пётр Петрович. – Две недели назад, – тихо начала Башевич, – я была цветущей, уверенной в себе женщиной. Но вдруг появились вы, стеклянный домик разбился. – Простите, – так же тихо ответил Зубриков. – О, вам не за что извиняться, – подняла руку Башевич. – В конце концов, вы спасли меня. Не беспокойтесь за меня, я справлюсь и смогу начать новую жизнь. Речь не об этом. Позавчера я была у Кирилла и задала ему только один вопрос. Как ты мог? Он ничего не ответил, такое ощущение, что передо мной сидел чужой человек. – Так бывает, – мягко заметила Лидия Валерьевна. – Так не должно быть, – внезапно повысила голос Башевич, – во всяком случае, не со мной, – уже тише проговорила она. – Я любила Кирилла, быть может эгоистично, но по-своему любила, а он предал меня. – Что вы понимаете под предательством, убийства или попытку свалить вину на вас? – спросил Зубриков. – И то, и другое, Пётр Петрович, но в большей степени, конечно, второе. Негодяй, он пытался разрушить мою жизнь вместе с этой наглой, безвкусной бабой Митченко. На какой-то момент в этой тираде вновь воскресла прежняя Башевич, но это впечатление тут же прошло. – Подумать только, – продолжала Нина Анатольевна, – меня бы обвинили в нескольких убийствах. Да, я не ангел, но всё же и не убийца. Принесли заказ. Все пятеро молча ждали, пока официантка расставит блюда на столе. – Ну а что наши голубки, сознались? – спросила у Седельцевой Дергень. – Да, всё в порядке, – кивнула Лидия Валерьевна, – сначала запирались, конечно, но потом под грузом улик и железной логики… Первой сдалась Митченко, господин Башевич держался дольше. – Он же юрист, – в голосе жены звучало презрение. – Какая хитрая тварь, – не выдержала она. – Делал вид, что обеспечивает мне алиби, на самом деле выгораживал себя, ну и мерзавец! – Для вас преступления мужа и то, в каком свете он предстал, явились уж совсем полной неожиданностью? – поинтересовался Зубриков. – Безусловно, – горячо ответила Башевич. – Я-то думала, что он у меня под каблуком. Но продолжайте, пожалуйста, Лидия Валерьевна, извините, что я вас перебила. – Ничего страшного, Нина Анатольевна. Да, они во всём признались. Всё было так, как вы рассказали, Пётр Петрович. Конечно, Митченко была огорошена вашим появлением в очереди, но, как она говорит, блестяще справилась, ставит себе это в заслугу. Что касается Башевича, то он во время приёма сидел в кабинете Митченко, так сказать, сторожил тело Поиловой. В случае непредвиденных обстоятельств он должен был действовать по обстановке. – Например? – усмехнулась Дергень. – Не знаю, не знаю, не хочу гадать. Итак, они вынуждены были убрать Разумовскую, которая начала шантажировать их. Что касается Котеева, тут Митченко дала маху. Она проговорилась, что он не может иметь детей. Непростительная ошибка с её стороны. Котеев чуть позже обо всём догадался. Но Митченко не стала ждать. Она позвонила Башевичу на работу, и они наскоро слепили план устранения Котеева. – Да, я помню этот звонок, наверняка она звонила, – вмешалась Башевич. – Он тогда сказал, что ошиблись номером. Мне показалось это подозрительным, но потом я об этом забыла. Допрос у Ялович меня, конечно, взволновал. Кстати, мы с ней помирились, и она согласилась не привлекать меня за дачу ложных показаний. Передавайте ей привет, – попросила Нина Анатольевна. – Обязательно, – кивнула Седельцева. – Продолжу. Митченко имитирует голос Нины Анатольевны, звонит на работу Котееву и приглашает его вечером в поликлинику. Он приходит настороже, но опасности ждёт только от Митченко. В поликлинике его встречает Кирилл Львович и благополучно убивает. Правда, потом появились вы, Пётр Петрович, со своими паладинами из поликлиники и чуть было не накрыли его. Но у него был свой ключ от входных дверей, и он вышел так же, как и в вечер убийства Поиловой. – Кстати, о ключах, – вклинилась Дергень. – Вот ты, Пётр, всё акцентировал на них внимание. Но разве, чтобы открыть входную дверь нашей – 45-й, обязательно нужны ключи? Это можно сделать простой отмычкой. – Это, конечно, так, Алла, но убийство Котеева ведь не было запланировано заранее, за несколько дней, я имею в виду. Я исходил из того, что среди наших подозреваемых нет домушников, как профессионалов, так и любителей. Впрочем, ты права, эта деталь не определяющая в деле. – Ну а как Башевич и Митченко, хоть чуть-чуть раскаиваются? – спросила Бернингсен. – Митченко трудно сказать, а вот Кирилл Львович вряд ли. Но это лучше спросить у следователя. Я присутствовала на допросе всего один раз. – Ничего он не раскаивается, – хмуро сказала Башевич. – Я видела его вчера, чёрта с два он раскаялся. Да, Пётр Петрович, спасибо вам ещё, что вы так побеспокоились обо мне в тот день, когда, можно сказать, прямо вломились в нашу квартиру. Поверьте, я оценила. Не думаю, что Кирилл собирался меня отравить, было бы довольно сложно выдать мою смерть за самоубийство, но вы перестраховались, и я крайне признательна вам. Позвольте, я немного приду в себя и сделаю вам презент. – Это лишнее, – запротестовал Зубриков. – Я настаиваю, Пётр Петрович, но об этом потом. Нет, он не стал бы травить меня, достаточно было обвинить меня в убийствах. Подумать только, это могло бы получиться! Вновь подошла официантка, унесла пустые тарелки и подала десерт.